Я ухожу. И следующие два дня провожу в раздумьях. Нет, я думаю вовсе не о том, пойти мне или не пойти на то, о чем сказал Олег, тут не может возникнуть вопросов. Я думаю о том, как все пойдет после. Но может, Олег наконец-то меня услышит и перестанет держать Дениса рядом со мной? А ради этого я готова на что угодно.

Суббота, утро. Стою под душем, намыливаю тело лимонным гелем, а волосы – шампунем с ароматом калифорнийских лимонов. Самое странное, что я вообще не переживаю о том, что произойдет со мной, даже не думаю об этом. Я доверяю Олегу настолько, что не собираюсь оспаривать его решения или выражать протест. Мне очень нужно, чтобы ему стало легче, потому что я отлично знаю, как виновата. Оправдываться тем, что мы расстались, как-то странно.

Открываю двери в квартиру Олега своими ключами. Даже в коридоре пахнет мятным чаем, и меня вдруг накрывает – он и об этом подумал… Опускаюсь на галошницу и закрываю лицо руками. Он действительно святой, а я идиотка, сволочь… я его предала.

Слышится стук палки – Олег выходит из кухни:

– А я даже не услышал, как ты вошла. Что с тобой, Мари?

– Все в порядке, – поднимаю голову и пытаюсь улыбаться. – Как ты себя чувствуешь?

– Танцевать пока не могу.

– Да ты и до этого не танцевал, – я встаю, сбрасываю шубу, разматываю палантин и снимаю сапоги.

– Ты, конечно, не завтракала? Хотя зачем я спрашиваю? Иди в кухню.

Спорить не хочу, потому послушно усаживаюсь за барную стойку и ковыряю вилкой в салате с креветками.

– Ты не мог бы одеться? – прошу, не поднимая глаз от тарелки.

Олег смеется. Он до сих пор не может привыкнуть к тому, что вид его обнаженной груди приводит меня в возбуждение и лишает способности соображать.

– Ну, правда… иначе…

– Иначе – что?

Я сдвигаю локтем посуду со стойки к стене и смотрю ему прямо в глаза.

– Э, нет, дорогая, не выйдет, – снова смеется он. – Иди-ка в нору, готовься.

В другое время я вся бы задрожала от предвкушения, но сегодня просто не знаю, чего ждать, а потому лучше отключить эмоции – так будет легче. В том, что сегодня увижу какую-то иную грань своего Верхнего, ту, которую он мне десять лет не показывал, я уже не сомневаюсь.

На диване лежат черные чулки, длинные черные перчатки, на полу рядом – лаковые туфли с широкими манжетами на лодыжках, застегивающиеся на навесные замки – Олег купил их мне недавно, странно, что размер подошел идеально, а туфли оказались удобными, можно даже по улице ходить. На подлокотнике дивана вижу кимоно Олега – можно в него пока завернуться, потому что никакой одежды, кроме чулок, нет.

Хочется курить. Сижу на диване, осматриваю комнату, но не вижу никаких новых девайсов или приспособлений, все, как всегда, и шкаф с девайсами еще закрыт. Мне не страшно, я даже не могу объяснить, что испытываю в этот момент.

Входит Олег в синих полотняных штанах-хакама и коротком кимоно, опирается на палку, останавливаясь возле шкафа с девайсами:

– Ну что, готова?

– Можно покурить? – ого, а голос-то у меня хриплый какой…

– Да, покури. И воду принеси, я забыл.

Пока я курю в кухне, открыв половинку окна настежь, чтобы хоть немного охладить вдруг загоревшее огнем тело, он успевает переместить из угла комнаты на центр укрепленные на вмонтированном в потолок рельсе наручники с длинной цепью. Ясно – стоя работать будет.

– Тебе ногу-то можно так напрягать?

– Много разговариваешь. К станку, – Олег уже настроился, больше ни о чем думать и говорить не хочет.

Сбрасываю кимоно, подхожу к наручникам, поднимаю руки. Олег крепко затягивает кольца на моих запястьях, подтягивает цепь так, что я едва касаюсь пола носками туфель.

– Рот, – открываю рот, закусываю шарик кляпа. На шею ложится высокий жесткий ошейник, не позволяющий опускать голову вниз.

Олег отходит к стене, опускается на пол, закуривает:

– Я ничего не буду тебе говорить. Ты сама прекрасно все понимаешь и знаешь, – киваю. – Я люблю тебя так, как даже не думал, что умею. И никому не отдам. На этом все.

Он опирается на палку, поднимается и идет к шкафу с дивайсами.

– Сегодня твои предпочтения не учитываются.

Ну, разумеется, кто бы об этом спорил… Ты ведь наказать меня хочешь, а не порадовать, какой уж тут выбор.

Но как-то слишком уж подозрительно долго за спиной ничего не происходит. Время тянется, а – ничего. Я осторожно толкаюсь носком туфли и пытаюсь развернуться. Когда удается, вижу, что Олег сидит на диване, руки безвольно опущены между колен, взгляд в стену совершенно пустой. Я не могу ничего спросить – кляп. Изо всех сил мотаю руками, чтобы хоть звон цепи привлек его внимание.

– Что, Мари? Да, так тоже бывает. Я не могу тебя ударить.

Это вдруг приводит меня в ярость. Даже хорошо, наверное, что в этот момент я почти обездвижена и не могу изо всех сил ударить его по лицу. Кляп не вытолкнешь, он фиксирован ремешком, это бесит еще сильнее. Извиваюсь на цепи, как взбесившаяся собака. Олег тяжело поднимается, убирает кляп:

– Ну, что?

– Отцепи меня.

– Зачем?

– Я тебе помогу.

Он не совсем понимает, кажется, но наручники открывает. Я выскакиваю из норы прямо так, голая, хватаю из сумки мобильный, возвращаюсь и демонстративно набираю номер. Олег, уже вернувшийся на диван, непонимающе наблюдает за мной.

– Ты дома? – спрашиваю я в трубку, услышав ответ. – Спускайся. А я сказала – спускайся!

Бросаю телефон на диван, скрещиваю руки на груди и в упор смотрю на Олега:

– Этого хотел?

– Совсем ничего не боишься, похоже? – медленно выворачивает он, и я вдруг пугаюсь, понимая, что сейчас натворила.

– Боюсь.

– Но делаешь, да? – уточняет он и идет открывать дверь, в которую звонят. На пороге норы останавливается, смотрит на меня тяжелым взглядом: – Не пожалей потом, Мари. Это было лишнее.

Через пару минут в нору буквально влетает Денис – влетает, потому что его швырнули, распластывается на полу:

– Ты сдурел?!

– Лежать, я сказал! – Олег входит следом, дышит, как после пробежки, отбрасывает палку в угол и хватает меня за волосы: – Ты думаешь, что бессмертная, да?! Я тебе докажу, как ты ошиблась!

Он снова прицепляет меня к рельсу, пинает в бок Дениса, смирно лежащего на полу:

– Раздевайся.

– Вы совсем поехали? – зло спрашивает тот, садясь. – Я вам что – мальчик по вызову?

– Молча раздевайся. И ложись ей под ноги.

– Олег… – начинаю я, уже испугавшись по-настоящему.

– Молчать, – он замахивается на Дениса сдернутой с плеча «кошкой».

И в этом негромком «молчать» столько злости и с трудом контролируемой ярости, что я умолкаю и решаю делать так, как он скажет, как бы сложно мне ни было.

Денис ложится на живот возле меня, Олег подтягивает фиксирующую меня цепь еще выше, и я повисаю над полом. Затем он регулирует высоту так, чтобы я оказалась стоящей на спине Дениса, и я чувствую, как каблуки туфель слегка проваливаются в мягкое.

Руки Дениса Олег сцепляет кожаными наручами между собой, вставляет ему кляп. Я все это вижу, мне противно и хочется плакать, даже не знаю, почему.

– А вот теперь мы поговорим, да? – Олег выпрямляется, прихрамывая, обходит меня и смотрит в глаза. – Тебе кляп не вставлю, ты ведь в этой ситуации лучше умрешь, чем закричишь, да, Мари? Я это знаю. А пороть я тебя буду до тех пор, пока ты не скажешь стоп-слово. И помни – ровно до тех пор. Если потеряешь сознание – продолжим после того, как очнешься. Но сегодня, поверь, я из тебя это выбью. Или… словом, выбор за тобой.

Под моими ногами извивается Денис, который понял, что ему тоже здорово достанется – каблуки моих туфель будут врезаться в его кожу и мышцы при каждом ударе, это больно. Ну, и никто не знает, что там еще у Олега в голове.

Я сбиваюсь со счета на тридцатом, кажется, ударе. Денис подо мной вертится ужом, потому что Олег успевает второй плетью бить и его тоже. Но я молчу, и это выводит Олега из себя точно так же, как раньше выводило Дениса. Я скашиваю глаза вниз и вижу, что бедра покрылись ярко-фиолетовыми полосами, кое-где уже просечки и кровь. Но я не чувствую боли, тело как деревянное. Перед глазами красные круги, все плывет, комната начинает вращаться. Нет, нельзя отключаться, это ничего не изменит.

Денис стонет внизу сквозь кляп, на его лопатках кровь – Олег не сдерживается, похоже, распорол кожу с первых ударов, теперь по свежему прилетает все больнее. Дэн поворачивает голову набок, пытается поймать мой взгляд. Я знаю, что ему очень больно, что он не может терпеть то, что могу я, но нет – мы с тобой оба виноваты, дружок, и наказание разделим ровно пополам, ты ж так любишь бывать на моем месте. Вот и наслаждайся.

Олег вешает плети на плечо, закуривает, подходит ко мне и, взяв пальцами под скулы, открывает мой рот, выдыхает туда дым:

– Все еще упираешься, Мари? Зря. Спина в крови.

Я закрываю глаза. Мне внутри куда больнее, чем снаружи, я не могу видеть, как почти физически больно Олегу, но он это прячет за вот этой ухмылкой. Да, он не получает сейчас удовольствия от того, что делает со мной, а в душе ему отвратительно. И мне от этого вдвойне больно.

– Прости… – шепчу я, чувствуя, как по щекам побежали слезы.

– Я простил, Мари. Поэтому ты здесь.

Он давит окурок в пепельнице, ногой выталкивает Дениса из-под меня:

– Вставай.

Тот поднимается на коленях, шатаясь, еле держится, взгляд мутный, вытягивает связанными руками кляп изо рта:

– Машка, хватит… не могу больше…

– Молчать. Ты не решаешь. А она – может, – Олег опускает меня на пол так, чтобы я могла опереться на всю стопу. Расцепляет наручи Дениса, толкает его ко мне. – Обними ее спереди.

– Сдурел? – шепчет Денис с испугом.

– Давай-давай, это же Мари. Ты ведь делал это с ней не так давно, правда? Хотел скрыть? Не учел, что она не скроет, да?

Денис смотрит на меня зло:

– Вот ты сука… кто тебя за язык тянул?!

– Молчать, – повторяет Олег. – Делай, как сказал.

Мне сейчас больше всего хочется завизжать от прикосновения разгоряченного тела Дениса, но я не могу. Я виновата – и я должна вытерпеть все. Олег снова сцепляет руки Дениса между собой, но уже за моей спиной, я чувствую, как колотится сердце у моего бывшего – мое лицо как раз у него на груди. Олег берет два малых кнута, и Денис стонет:

– Ну хватит уже… я все понял…

– Молодец. Осталось сделать так, чтобы и она поняла.

Тут считать уже не могу, упираюсь лбом в грудь Дениса, чувствую, как он дрожит и дергается от каждого удара. Олег одинаково хорошо владеет обеими руками, а потому и мне, и Дэну достаются удары одной силы.

– Машка… – стонет Дэн мне на ухо. – Умоляю – прекрати это…

Олег бросает кнуты, поворачивает к себе мое лицо:

– Мари. Не надо. Проиграешь. Сегодня просто не твой день.

День – не мой, да. На полу кровь. Вот она моя, кажется, а день – нет. В голове что-то щелкает, последнее, что помню, это слетевшее с губ слово «красный»…

Открываю глаза и не могу понять, где я, и почему так болит все тело. Смотрю на разодранные чулки – от ударов не выдержала даже лайкра, вот же… ноги от бедер до колен в фиолетово-багровых полосах, бока – тоже. Интересно, что там со спиной… Пытаюсь повернуться – простыня двигается следом, прилипла. Черт… Сажусь, охнув от боли. На ковре лежит Денис, укрытый пледом, спит, свернувшись как эмбрион. Откуда-то из глубины квартиры доносится музыка, и тянет вишневым табаком. Кое-как встаю, прижимаю простыню к груди и бреду в кухню.

Олег сидит за барной стойкой у окна, нога лежит на табурете. На стойке – кальян, телефон и портативная колонка. Самое ужасное – бутылка виски, уже пустая больше, чем наполовину.

– Присаживайся, – приглашает Олег, заметив меня. – Будешь? – двигает в мою сторону стакан, в котором виски.

– Мне нельзя.

– А кому можно?

– И тебе не надо бы.

– Молчи. Сними простыню.

– Не надо.

– Быстро.

Снимаю простыню, Олег морщится, хватает стакан, делает большой глоток:

– Спиной повернись. Твою налево…

– Могу одеваться?

– Это вряд ли, – вздыхает он, опустошая стакан. – Одеться ты сегодня, скорее всего, не сможешь. Садись, Мари.

Я заворачиваюсь в простыню и сажусь за стойку напротив Олега.

– Прости меня, малыш. Больше подобное не повторится.

– Ну, я же не смертница. Конечно, не повторится. Не пей больше.

– Не могу. Мне паршиво.

– Хочешь, я уйду?

– Не хочу. Я предупреждал, что ты сегодня не уйдешь.

Пожимаю плечами. Мне, собственно, торопиться некуда, могу остаться у него. Волнует другое – он сейчас напьется, и неизвестно, как все пойдет после. А потом ведь еще и Денис проснется… только разборок не хватало.

Звонок в дверь. Мы удивленно переглядываемся:

– Ты кого-то ждешь?

Олег отрицательно качает головой:

– Ты здесь. Кого мне ждать?

– Тогда я открою?

– Не надо, я сам. Палку только подай.

Но я плотнее заматываюсь в простыню и иду в коридор. Смотрю в глазок – Лера. Открываю, и она, вломившись в квартиру, со всей дури бьет меня по щеке так, что я отлетаю к стене:

– Ну, я так и знала! Я так и знала! Кто же еще мог позвонить, чтобы он сорвался и пропал!

Только сейчас я замечаю, что она в домашних шортах и майке, в тапочках… Черт… Лерка хватает меня за горло и в ярости даже чуть приподнимает над полом:

– До каких пор ты, сука, будешь лезть в нашу Тему, а?!

В следующую секунду уже сама Лера оказывается припечатанной к стене лицом, а Олег, завернув ей руку за спину, шипит:

– Никогда не смей поднимать руку на мою женщину!

– Держи свою нижнюю подальше от моего мужика, понял?!

Олег разворачивает ее лицом к себе и отвешивает две оплеухи такой силы, что голова у Леры мотается туда-сюда:

– Это не твое дело! И не указывай мне, что и как делать, доходчиво объяснил?! – он встряхивает ее за плечи и толкает в сторону норы: – Иди, забирай своего, и выметайтесь.

Потеряв к Лере всякий интерес, Олег разворачивается и подает мне руку, чтобы помочь подняться:

– Больно?

Меня вдруг распирает от смеха – я покрыта кровоточащими рубцами, а он спрашивает о пощечине…

– Мари, что с тобой? – он встряхивает меня, и я непроизвольно охаю – вдруг откуда-то пришла такая боль, что я начинаю задыхаться от нее. Выброс адреналина, запоздалая реакция… – Мари, Мари! – Олег осторожно опускает меня на пол, гладит по лицу: – Не пугай меня.

У меня начинаются судороги, в этот момент из норы выскакивает Лера и, увидев, как меня выгибает на полу дугой, орет:

– Да вы тут совсем с ума посходили, что ли?! Какого черта ты с ними делал?!

– Тебя не касается! Быстро уходите отсюда оба, – отрезает Олег. – С Дэном все в порядке.

– В порядке?! У него вся спина в рубцах!

И тут она, видимо, замечает, что под задравшейся простыней я покрыта кровоточащими полосами до колен, потому что ахает и опускается рядом:

– Го-о-осподи… это что же, а?! Да как ты мог вообще…

– Ну-ка, затухни! – велит Олег негромко, а сам бережно поддерживает мою голову. – Тебя это никак не касается. Это наши дела, разберемся.

– Почему… почему вы не можете отпустить его? – шепчет Лера, и я, открыв глаза, вижу, что она плачет.

– Мы? – удивленно переспрашивает Олег. – Мы? Я и Мари? Ты соображаешь?

– А зачем она позвала его сегодня? Ведь знала, что он сорвется и прибежит, где бы ни был, что бы ни делал!

– Тебя это не касается, – раздается глухой голос Дениса.

– Конечно! Меня ничего не касается! Особенно, когда это касается Мари!

– Все, хватит, – пресекает Олег. – Идите к себе и выясняйте там.

– Ты зачем пил? – спрашивает Денис. – А если…

– Я сказал – вас не касается! – повышает голос Олег. – Помоги мне ее на кровать унести.

Денис подхватывает меня на руки и шатается, Олег едва успевает прижать его к стене:

– Сказал бы, что не можешь.

– Могу, – Дэн ни за что не признает слабости, он и так уже сегодня слишком размазался, чтобы еще и до кровати меня не донести. – Надеюсь, за это мне не прилетит дополнительно?

Олег замахивается палкой, и по лицу видно, что не шутит. Я же все это время нахожусь в какой-то пелене, словно бы вижу все со стороны. В ушах шумит, все тело превратилось в сгусток боли, руки Дениса, держащие меня, причиняют невыносимые ощущения, хочется орать во все горло, но я вцепляюсь в губу зубами и терплю до самой кровати. Прикосновение холодной простыни тоже не приносит облегчения.

– Может, я останусь? – предлагает Денис. – Она горячая вся, вдруг ночью станет хуже? Ты ведь даже «скорую» вызвать не сможешь.

– Почему? – не сразу понимает Олег, и Денис не удерживается от снисходительного тона:

– Так посадят тебя за истязания. Ее в больницу, а тебя в СИЗО.

Олег хмурится, шрам на щеке подергивается, как в нервном тике.

– Я позвоню тебе, если что. Все, уходите, наконец.

Когда хлопает входная дверь, я испытываю облегчение. У меня болит все, я даже не знала, что бывает такая сильная боль. Это куда сильнее того, что происходит с моим организмом в последние месяцы. Никакие боли в печени, никакие сердечные приступы, никакие боли в груди не могут сравниться с тем, что я испытываю сейчас… Никогда бы не подумала.

Олег возвращается с мокрой простыней, накидывает ее на меня и включает обогреватель у кровати:

– Простудишься еще. Полежи пока вот так, кровь остановится – намажу.

К счастью, он не произносит покаянных речей, не рвет на себе волосы и не выглядит виноватым, и мне от этого становится чуть легче.

– Побудь со мной, – прошу хриплым голосом.

Олег ложится рядом, закидывает руки за голову, и мы лежим так молча. Никогда раньше я бы не допустила того, что произошло сегодня. И он бы никогда не сделал этого со мной. Но так сложилось. Вернее, это я так сложила. Не позови я Дениса, все было бы иначе. Я больше никогда себе этого не позволю, потому что увидела, каким может быть Олег, когда выходит из себя.

Его ладонь ложится мне на лоб:

– У тебя температура, Мари.

– Ничего…

Он вынимает из тумбочки у кровати банку с какой-то мазью, сбрасывает с меня простыню и начинает осторожно втирать коричневую субстанцию в иссеченную кожу. Сначала очень больно, но потом удивительным образом становится легче. Мазь как-то странно вызывает во мне желание, как будто в ее составе афродизиак. Я кладу руку на бедро Олега, но он отрицательно качает головой:

– Нет, Мари.

– Почему?

– Ты наказана.

– А ты?

Он сгребает меня за волосы, притягивает к паху:

– А я нет, ты права.

Когда все заканчивается, он пару минут тяжело дышит, оттолкнув меня, потом тянется за телефоном и делает несколько снимков.

– Зачем? – вяло интересуюсь я.

– Чтобы ты смотрела и помнила.

Я беру у него телефон, листаю снимки. Выглядит все ужасно, вот честно. Не знай я, что это мое тело, испугалась бы. Или просто цветопередача такая? Но на самом деле страшно, я же вижу свои ноги, например…

– Мы больше не будем возвращаться к этому дню. Но предупреждаю – повторения не будет. Мы сразу расстанемся, как бы больно при этом обоим ни было. И еще. Я не отдам тебя никому, тем более – Денису. Запомни.

Я беру его руку, прижимаюсь к ней горящим лицом и шепчу:

– Я знаю это.

– Пока мы не будем ездить на дачу. И сюда его пускать при тебе я тоже не буду. А ты больше не смотришь в его сторону до тех пор, пока я тебе не разрешу.

Это было как раз то, чего я ждала от него все эти четыре месяца. Ради такого стоило потерпеть то, что он сделал со мной сегодня.

В начале февраля я снова лечу в Москву – время очередного обследования. Олег в этот раз не пытается настоять на своем, не пытается поехать со мной – видит, что состояние мое по-прежнему оставляет желать лучшего, а потому настаивать нет смысла, я буду нервничать, а это всегда плохо сказывается на результатах. В общем, лечу одна. Разумеется, встречаемся с Лялькой, которую я изо всех сил стараюсь никак не воспринимать. Просто гуляем, разговариваем ни о чем, но между нами так и ощущается напряжение – ей не терпится рассказать об очередном принце, меня же это не интересует, и я боюсь наговорить лишнего.

Во время очередной прогулки мне вдруг звонит Денис:

– С ума сошла?! Ты что себе вообще позволяешь, а? Какого черта ты решила, что можешь распоряжаться моей жизнью?! – это, видимо, относится к моему телефонному разговору с Леркой, в котором я, кажется, снова посоветовала ей не слишком прогибаться под капризы и нелепые требования Дениса. Разумеется, все это она тут же пересказала ему, и вот теперь он орет на меня в трубку.

– Тебе номер психиатра хорошего скинуть? – совершенно серьезно спрашиваю я. – Тебе же помощь нужна.

– Помощь?! Да, сука, мне нужна помощь! Нужна! – орет он. – Мне машина времени нужна – на десять лет назад вернуться и не отдавать тебя Олегу, а просто запороть насмерть! Уже бы отсидел и вышел!