– Нет, нет и нет. Я рыцарь Армады. У меня полным-полно своих дел. А Совет… С каких пор я вообще ему подчиняюсь? Вы тут давайте уж сами решайте свои королевские дела.

Он поправил штору так, чтобы из-под неё не приникало более ни лучика, прошествовал к тумбочке и уселся. Это предвещало лекцию:

– Конечно, – громко произнёс он, будто говорил на целую аудиторию. – Несомненно! Армада Дракона – независимая наёмная армия. Однако воин, достигший в ней звания рыцаря, присягает в верности королю. Разве ты не присягала?

– Присягала, – я сдержала вздох.

Захотелось заткнуть уши. Казалось, чем боьлше я отнекиваюсь, тем больше аргументов у него появляется. И с каждым разом всё более весомых. Вот уж увязла, как в проклятых зыбучих песках.

– Вот. Это первое. Второе, Армаду Дракона сейчас возглавляет Орн Одноглазый, граф Опдора. А граф Опдора – член Совета, который возглавляю я. Следовательно, это даёт мне право на внештатную мобилизацию в отношении рыцарей обеих действующих армий Серенида, одной из которых является Армада Дракона. Если это не противоречит приказам графа Опдора. Или, при угрозе национальной стабильности, самого короля, – он изящно указал ладонью в сторону окна.

Всегда поражало, как быстро он умеет перевоплотиться из дикого мага-отшельника, в бесстрастного политика. Всё, что я смогла выговорить это:

– Пропади пропадом эта дьявольская бюрократия!

– На само деле, лучшая из наук, – с победной улыбкой проговорил Гредвар. – Потому я её и освоил. Так что вперёд, мой герой. И помни это совершенно секретное дело. Никто не должен заподозрить, что король остался без башни, пока я не решу, как незаметно его туда вернуть.

Я не знала, что сказать, только ловила ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег. Только подумала, что появилось время отдохнуть и оглядеться, как…

Да когда кончится этот героизм поневоле?!

– Гредвар! – я пыталась передать всё своё недовольство в одном слове, что я ещё могла возразить против приказа. А ещё жалела, что не умею жечь одним только взглядом.

Мне виделось, как сейчас могла бы вспыхнуть его одежда, волосы. И он с криком упал бы на свои книжные полки – и вот здесь начинаются самые страшные душевные муки: ведь загораются книги! Себя-то он легко восстановит, но книги…

Гредвар выдержал мой взгляд, улыбнулся ещё шире:

– О! Тебя так злит наша система? Блестяще! Будет, о чём поговорить с королём! И помни: я всё ещё готов заплатить тому, кто свергнет монархию.

…И вот огонь касается языками корешков его книг, они дымятся, со свистом вспыхивают, обугливаются. Оголяются беззащитные страницы и распадаются в пепел. Медленно, но верно огонь подбирается к верхним полкам, где стоят самые ценные, самые любимые…

Что он сказал?!

– Ты надеешься, что я его убью?!

– Ну-ну… – Гредвар покачал головой. – Я лишь сказал свергнуть монархию! А пока мне предстоит её спасать. Этим и займусь. Зайди через три дня.

– Три дня?!

– Хотя бы, – он оглядел длинные ряды книг. – Я ведь не знаю, что искать, не каждый день короли выпадают из окон.

Три дня! Это займёт все мои выходные!

Уже в дверях я обернулась:

– Впредь я не буду самостоятельно лезть в чужие дела, какими бы странными они мне ни казались!

– Я вот всегда так делаю, – усмехнулся Гредвар.

Я вышла из виллы Гредвара и села в заросшем саду на обломке каменной статуи – обдумывать свою нелёгкую судьбу. Спешить было некуда.

Герой моего дня стоял напротив, за прозрачными изнутри воротами. Нежить скалилась, угрожала ему – кто мечами, кто палками. Их задача ясна: никого не впускать. А вот моя…

Подумать только! Охранять! Короля! Мне? Да мне положено пытать предателей и рубить врагов. А не ходить по пятам за знатными особами, да сдувать пылинки с их ярких халатов. Кто я, придворный гвардеец?

Король, он же, наверняка привык, что ему потакают, да ещё по всем правилам этикета. Не припомню, чтобы в моём племени или в Армаде преподавали подобное. Как с ним вообще разговаривать?

«Ну до этого же как-то разговаривала», – вдруг прозвучало в голове голосом Гредвара.

И правда, когда он подошёл ко мне, я говорила с ним на равных, и его это не смущало. Он понимал – я не знаю, кто он.

Внезапная мысль пронзила меня, как молния: а кто меня вообще просил меня раскрывать, что я знаю? Такого указа не было.

Вот и оставлю всё как есть. Буду вести себя, как прежде. А он… да может, он вообще и не король. Мало ли похожих. Гредвар, конечно, не станет лгать, но ведь и он человек, может ошибиться. Всё-таки, чтение в темноте портит зрение.

Эти нелепые мысли почему-то придали мне решимости. Я встала и подошла к воротам. Тепреь мы стояли лицом к лицу, но не на равных: я его видела, а он меня – нет.

Любопытство взяло верх. Вот кого Гредвар назвал королём Серенида – тем самым загадочным, которого никто не видит. Ведь на портретах всех местных правителей изображают одинаково: кислое овальное лицо, длинный нос, маленький рот, большие глаза. Священный символический образ, «увековечивающий душу, а не бренную плоть». Но до чего же манила эта «бренная» тайна!

Я рассматривала его – кто знает, будет ли другой случай?

Он был моложе, чем казался на первый взгляд, лет тридцати. Высокий, поджарый, короткие тёмно-коричневые волосы, вытянутое лицо. Что до выражения, то тут портреты не врали – кислое. Очень кислое. Его улыбку даже представить было трудно. Ни одной заминки вокруг губ или глаз. Зато меж бровей темнела складка.

Видно, невесёлой жизнью живёт король под своими облаками.

Я тряхнула головой – никаких королей. Просто человек, за которым надо присматривать. Вроде неопытного напарника, новичка – подопечный.

Поставив щит, я отодвинула нежить, приоткрыла ворота и вышла.

«Подопечный» испытующе глянул на меня.

– Ну? Что вам удалось выяснить? – бросил он, едва разжимая губы.

Ну и тон! Не припомню, чтобы я что-то обещала. Кому из нас двоих тут нужна помощь?

Я выдохнула:

– Напарник, новичок, подопечный, – пробормотала я себе под нос.

– Прошу прощения? – тут же уловил он, брови приподнялись.

– Жду информацию по вашему вопросу, – ответила я деловым тоном. – Не каждый день… к королям в окна лезут.

– Сколько ждать?

– Три дня.

Три дня, чтобы вернуть короля в его дворец! В какую игру мы играем?

– Это слишком долго. Нам нельзя терять время. Пойдёмте во дворец.

Я откашлялась:

– Я думала, вас туда не пускают.

Он выдохнул громко, почти с раздражением:

– Так и есть. Иначе я бы к вам не обратился. Но стоит попробовать. Через нижний уровень.

– Он открыт для посетителей. И что мы…

– Мы идём туда немедленно.

Похоже, он искренне считал, что может общаться со мной при помощи одних только приказов.

Я развернулась и быстро зашагала по мягкому грунту прочь. Сама не поняла, в какой момент он оказался у меня на пути.

– Как тебя зовут?

– Кеита, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

Он фыркнул – если напрячь воображение, это напоминало усмешку:

– Неужели всех таприканских девушек зовут одинаково? Какой тогда смысл в именах?

Следовало промолчать. Но в груди забурлило – мне было что ответить!

– Это говорит подданный страны, где всех королей зовут Бернард Двадцать Четвёртый? Какой тогда смысл в буквах, если меняются только цифры?

Я довольно задрала подбородок. На миг почувствовала себя победительницей и… тем больнее было падение.

Король поморщился и холодно ответил:

– Чужестранка, чего уж хотеть. Да будет тебе известно: Бернард – это тронное имя. Каждый наследник считает честью назваться в день коронации в честь величайшего правителя – Бернарда Первого, мудреца и воина. А настоящее имя короля… иное.

Полный разгром. Горло сжалось, слова иссякли, как реки под палящим солнцем. Оставалось действовать.Я развернулась – на этот раз уже в правильном направлении.

– Напарник, новичок, подопечный…– К королевскому дворцу, говоришь? – сказала я вслух. А под нос пробормотала:

Обратно мы шли молча и почти вслепую. Стоило открыть рот или глаза— и разгулявшийся в Погорелом районе ветер тут же наполнял их песком и пеплом.

К счастью, «песчаная буря» принесла не только вред: когда мы добрались до оживлённых улиц, вызывающе-сиреневая мантия моего спутника стала пыльно-серой. Теперь он походил на обычного бедняка или пилигрима – что не могло не радовать. На всякий случай я свернула на соседнюю улицу.

Рабочий день подходил к концу. Продуктовые лавки закрывались, ремесленники грузили телеги – и тоже направлялись туда же, куда и мы: на Центральную площадь.

После полудня, когда светило пряталось за дворцом, а тот снисходительно покрывал половину города своей тенью, на площади собиралась вся столица. Одни – в надежде распродать остатки товара. Другие – развеяться после трудового дня. Для третьих на площади рабочий день только начинался.

Мы миновали белоснежный храм на углу, свернули с длинной улицы и спустились к караульной башне. В лицо повеяло теплом печей для выпечки – значит, мы приближались к цели.

Место, где мы встретились, теперь было не узнать.

Недавняя пустынная площадь превратилась в шумное море. Палатки, телеги, жаровни. Запахи корицы, карамели, садовых цветов и заморских масел кружили голову. От криков и смеха звенело в ушах.

– …что напрямую связано с отменой рабовладельческого строя! И каждый день мы видим новые законы, вроде этого, в защиту низшего класса. Но может ли защитить кодекс сам по себе?! Побойтесь Бога! Серенид никогда не был страной писаных законов… – донёсся до нас выразительный голос с ближайшей трибуны.

Ах да. Это же трибуна ордена Непринуждённых. В Серениде трибуны есть у каждой фракции.

Мой спутник кинул в сторону оратора строгий взгляд и пошёл дальше.

Я шагала рядом с ним, будто всё это привычно, будто я каждую неделю сопровождаю сбежавших монархов через рынок в их собственный дворец.

Казалось, на нас постоянно оглядываются – кто-то с любопытством, кто-то с раздражением, кто-то вовсе без интереса.

Вот продавец сладостей прищурился, будто узнал. Вот девочка указала пальцем – на меня или на него? Или вовсе не на нас?

Я постаралась смотреть вперёд, будто иду по важному поручению. Хотя у меня и впрямь было важное поручение. Чертовски важное. Почему же всё казалось таким нелепым?

– В прошлом году мои вазы победили на Баркийской выставке! – гаркнул торговец, когда мы проходили мимо уставленного посудой прилавка. Я вздрогнула и чуть не врезалась в мима с нарисованной широкой улыбкой.

– Таприканские масла, – подмигнула мне полная женщина с подносом, привязанным к шее.

Ясно, увидела во мне потенциального покупателя. Но тут же посторонилась: прямо на нас шагала колонна бродячих музыкантов. Выстроившись по трое, они дудели, бренчали, отбивали ритм. Их светлые наряды выделялись на фоне толпы.

Я кивнула своему подопечному, что выпучил глаза и обхватил себя руками – то ли замёрз, то ли испугался. Мы пристроились следом за музыкантами: они уверенно пробивали путь к широким вратам дворца.

А врата, как всегда, были распахнуты. Из них лился свет – тёплый, золотой, от сотен масляных ламп.

И уже в десяти шшагах от цели моё внимание привлёк дурманящий запах вафель. Горячих, хрустящих, с орехами, шоколадом, ягодами – аромат возносил в райские кущи.

Очередь уже вилась змеёй у маленького ларька. Ещё бы! Неслыханно – приехать в столицу и не поесть знаменитых вафель. Я замрла всего на долю секунды.

«Может, Его Величество сжалится? Позволит сделать перерыв и перекусить? В конце концов, ему тоже надо питаться, я полагаю…»

Но тут мои сладкие грёзы прервал резкий голос. Он нарушил вечерний гул, словно камень разбивший витраж:

– Что это вы делаете?!

Я обернулась. Слева за палатками четверо стражников избивали парнишку в рваной тунике.

– Что вы делаете? – повторил Его Величество. – Стойте!

Стражники не реагировали. Думаю, они и предположить не могли, что обращались к ним.

– Стоя-а-а-ать! – заорал король так, что голос эхом разлетелся по площади.

Стражники замерли. Люди, сбившиеся с ног в толчее, обернулись. Гул стих, как по мановению руки.

– Ты что, а? – вытаращился стражник в золотистом шлеме.

– Капитан, в чём вина этого молодого человека?

– Твоё какое дело? Иди куда шёл! И до тебя скоро доберёмся, – просипел стражник.

Остальные трое с готовностью загоготали.

– Значит, вы даже не знаете, – король ещё выше поднял подбородок и сложил руки на груди.

– Слышь ты, у тебя что, армия за плечами? – капитан сплюнул.

Вокруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как дышит избитый. Бернард Двадцать Четвёртый входил в свою роль:

– По закону вы имеете право лишь арестовать его, – звучал над площадью его сильный голос. Чётко выговариваемые слоги, отдавались эхом в моей груди, в груди всех слушателей. Притихли даже ораторы. – И только в случае вооружённого сопротивления, опасного для жизни одного или нескольких подданных, вам дозволено применить оружие…

Толпа одобрительно загудела, послышался шёпот. Стражники застыли в нерешительности, один из них бросил:

– Что-то он больно умный!

И тут избитый парнишка подскочил, будто поднятый с земли невидимой рукой. Он сгибался пополам, морщась от боли, но рванулся вперёд, сверкая босыми пятками. Его силуэт так стремительно скрылся в толпе из виду, что капитан стражи успел только всплеснуть руками.

Послышались смешки, но быстро смолкли – капитан положил руку на эфес меча. А король, кажется, не уловил перемену в воздухе и продолжал:

– Ну вот. Теперь вы его не найдёте, потому что в первую очередь вам стоило проверить его документы, но уверен, вы этого…

Лицо капитана исказилось, как в кривом зеркале:

– Иди сюда ты, отбросок! – проговорил он. – Сейчас я разберусь с тобой.

Он обнажил меч, остальные стражники повторили за ним.

Зеваки с воплем бросились врассыпную, мы остались одни перед четырьмя вооружёнными громилами. И только тут король осознал своё шаткое положение. Он побледнел, рука его метнулась к левому бедру – оружия нет.

Я кинулась вперёд, чтобы встать между королём и стражниками, отвлечь удар на себя. Что делать потом – одному Богу известно, но ещё пара шагов и Гредвару будет, кому заплатить за свержение монархии.

Но вдруг король вскинул руки, будто готовился к магической атаке. Я встрепенулась:

«Магия?! Но ведь королевскому роду не положено».

Тем не менее с его рук сорвалась вспышка, и вокруг нас вихрем закружилась дорожная пыль.

Словно по команде все четверо стражников застыли на месте, как злобные восковые фигуры. Капитану досталось больше всех: с поднятой ногой и мечом в руке он покачнулся и со всего роста рухнул на землю. Грохот спугнул стаю птиц у фонтана и заставил меня опомниться.

– Бежим! – закричала я и дёрнула короля за руку.

На полном ходу мы врезались в удаляющуюся толпу. Без особых жертв пробились вперёд и побежали по улицам, петляя по закоулкам. Остановились в конце дальнего квартала на каком-то старом дворе, когда перестало хватать дыхания. Я уселась на край перекошенного колодца, король опёрся спиной о ствол дерева рядом.

– Поверить не могу, – проговорил он. Голос его был преисполнен трагизма, достойного лучших сцен Серенида. Сбивчивое дыхание и взмокшие волосы усиливали эффект. – Я только что нарушил закон!

– Ты сошёл с ума! – констатировала я.

Он как раз принялся осматривать свои ладони, и теперь поднял на меня взгляд:

– Но ведь иначе, они убили бы меня!

Я дёрнулась так, что чуть не съехала на землю.

– Что?! Да ты бы ещё голову на плаху положил, а потом брыкался! Ты сам всё устроил! Никому… Никому, понимаешь?.. – нужных слов не находилось. – Никому не позволено мешать хранителям правопорядка! Тебе полагалось просто следовать за мной, заниматься своим делом, как все нормальные люди. А не устраивать сцены на виду у всей столицы! Ты публично унизил их! Поставил под сомнение их честь, помешал исполнению служебных обязанностей, а напоследок ещё кинул в них «Параличом»!

– Что? – он отслонился от дерева, подался вперёд, на лице одновременно заиграли злость и растерянность. – Да ты ведь тоже была там! Ты что, ничего не видела?! Честь? Служебные обязанности?

– А что?

– Что?! Да то, что ты чужестранка, которой дела нет до того, что творится в этой стране! Четверо вооружённых бойцов избивают сапогами несчастного полуголого парнишку – действительно, какое тебе дело?!

– Какое мне дело… – голос вовремя осип, не дал сорваться.

«Это он говорит мне, борцу за свободу и равенство?! Мне, рыцарю и герою его королевства?! Мне, что готова была кинуться на его защиту, рискуя своим положением?! Мне?»

Разумеется, он ничего этого не знал. Я выдохнула и сказала так спокойно, как только позволяли эмоции:

– Знай же, о патриот, что такое творится на твоей родине по десять раз за день!