Виктору читать было некогда. Спорт занимал все его время. Каждый день, кроме воскресенья, он вставал в шесть утра, чтобы к семи успеть на первую тренировку, в три часа дня начиналась вторая тренировка. Предполагалось, что с одиннадцати до трёх он усиленно занимался в институте. Время после второй тренировки он проводил с друзьями. Проблема в его жизни появилась на втором семестре первого курса. Звали проблему Татьяна Стрельцова. Красивая, бойкая отличница и активистка она мелькала на всех институтских мероприятиях; что-то организовывала, согласовывала, контролировала. Виктора она приметила на первой неделе учёбы. Он был приветлив, флиртовал со всеми девушками, попадавшими в его поле зрения, никого особо не выделяя. Виктор и другие парни из сборной по пятиборью приходили в институт ближе к концу занятий. Половину этого времени они проводили в столовой, где им полагалось усиленное питание в счёт будущих заслуг. Полдюжины девушек обычно следовали за ними, пытаясь узаконить свои места рядом с тем или другим парнем.
Татьяна давно решила, что место Виктора рядом с ней. Оставалось только сообщить ему об этом. В конце января Виктор в числе других однокурсников получил приглашение отпраздновать Татьянин день в кафе института. Поинтересовавшись, что такое Татьянин день, он выяснил, что это стародавний студенческий праздник, что-то вроде дня студентов при переводе на современный язык. Лет триста назад в этот день студентам разрешалось пить, гулять и веселиться до изнеможения. Сейчас размах, конечно, был не тот, но пить и веселиться не запрещалось.
Прибыв в назначенное время по указанному адресу, Виктор был несколько смущён, увидев, что остальные приглашённые пришли с подарками. Собрание было посвящено не столько дню студентов, сколько дню рождения самой Татьяны Стрельцовой. Виктор, не задумываясь, быстро оборвал куст герани, своевременно распустившийся в кадке, стоявшей в вестибюле кафе. Запах цветы источали тошнотворный. Выглядели несколько лучше, чем пахли. Поздравляя, Виктор взмахнул букетом подальше от носа именинницы, положил его на стол, двумя руками взял правую руку Татьяны, поднёс к своим губам и задержал в нарочито длинном поцелуе под одобрительные аплодисменты собравшихся. После вечеринки Виктор проводил Татьяну домой. Ещё через неделю никто не сомневался в том, что они встречаются.
С началом отношений с Татьяной размеренной жизни Виктора пришёл конец. Выделяемых отцом денег на двоих не хватало, и он устроился охранником в котельную в ночную смену. Работал каждую третью ночь. Дома сказал, что он уже слишком взрослый, чтобы просить деньги у отца и присматривать за малолетними сёстрами, и что он планирует жить отдельно, как только найдёт подходящую квартиру.
Сергей Викторович особо не возражал. Сёстры посмеялись и, на всякий случай, предупредили, что малолетних племянников нянчить не будут.
Летом Виктор и Татьяна поехали к морю в роскошный курортный город, известный своими гостиницами, ресторанами, концертными залами. Вернувшись, Виктор, действительно, снял квартиру, куда переселился вместе с Татьяной. Начался новый учебный год, а с ним пришли и новые проблемы. Двух стипендий и зарплаты охранника не хватало на еду и оплату квартиры, и Виктор договорился о дополнительной работе в той же котельной. Теперь он работал ночь через ночь. Посещать тренировки, практически, не удавалось. Не дотянув до конца семестра, Виктор ушёл из института и стал работать ежедневно. Через пару месяцев его забрали в армию. А ещё через две недели родные получили сообщение о том, что Виктора направили служить в «горячую точку». В роли «горячей точки» выступал в ту пору Афганистан, на территории которого развернулся поединок за мировое господство между империями на это господство претендующими.
У Сергея Викторовича давно было плохо с сердцем. Сказывались годы напряженной работы. В этом году ему было особенно плохо. Около месяца он провёл в больнице, а когда вышел, сказал Милочке, что будет лучше для всех, если она пойдёт учиться в медицинский институт. Во-первых, ехать никуда не надо, во-вторых, врач дома никогда не помешает.
Милочка и Эля сидели за столиком в кафе «Снежинка». Перед каждой из них на столе стояла креманка с мороженым обильно политым шоколадной глазурью, фруктовым сиропом, щедро посыпанным дроблеными орехами. Обычно во время прогулок по городу, которые они совершали с периодичностью два-три раза в неделю, девушки посещали кафетерий «Золотой ключик», где можно было стоя выпить молочный коктейль, закусив его пирожным. Прогулки затягивались на несколько часов, поэтому возникала необходимость перекусить и восстановить силы по пути домой.
Кафе «Снежинка» предназначалось для более торжественных случаев. Оно находилось в самом центре города на первом этаже четырехэтажного дома постройки пятидесятых годов прошлого столетия. Во время их прогулок «Снежинка» служила своеобразным ориентиром, как горная вершина, указывающая, что цель похода достигнута, пик пройден и можно возвращаться домой. Внутри кафе всегда было немного сумеречно. Возможно потому, что ширина помещения была гораздо меньше его высоты, а по длине оно занимало полностью первый этаж дома. Столики всегда были накрыты белыми крахмальными скатертями и располагались в два ряда. У стены стояли столы побольше, на шесть-восемь человек каждый, отделялись они друг от друга неглубокими выступающими из стены кирпичными перегородками. Столики у окна были поменьше. За каждым из них располагалось два, иногда три человека. Окна в помещении были огромные, от пола до потолка. Они занимали почти всё пространство стены за исключением небольших промежутков, отделяющих окна друг от друга, на которых размещались старые фотографии в деревянных рамках с видами города.
За одним из этих столиков, поглядывая в окно на сквер напротив, Милочка и Эля продолжали давно начатый разговор. Девушки уже обсудили выпускные экзамены у Эли в училище и её планы о поступлении в художественный институт. Перспектива Элиного переезда в другой город немного тревожила обеих. Со времени их знакомства восемь лет назад они были вместе большую часть времени, ни разу не поссорились. Когда Эля поступила в художественное училище, Милочка стала там частым гостем и неизменной участницей всех выставок и вечеринок.
– Вот закончишь ты институт, что дальше? – спрашивала Милочка.
– Я пока ещё не поступила, – отвечала Эля.
– Поступишь, – ничуть не сомневалась Милочка.
– Окончу институт, вернусь домой и буду преподавать в своём училище.
– Понятно. Должен же кто-то балбесов учить. Но ведь это тоска, согласись. Или вот я: закончу мединститут и зашлют меня на три года в деревню Гадюкино долг перед родиной выполнять. Скука смертная.
– Как Виктор? Воюет? – вспомнила Эля. – Не вовремя он институт бросил. За что воюем не пойму.
– Не знаю, – сказала Милочка, – я газет не читаю. Папа толком тоже не объясняет.
Она переменила тему:
– Эля, тебе никогда не хотелось быть знаменитой?
– Мне и сейчас хочется, тогда у меня будет нескончаемая очередь заказов на оформление всяких разных объектов.
Надо сказать, что по Элиным ученическим проектам были оформлены выставка цветов и два кафе в городе. Хорошее начало для молодого мастера.
– Я серьёзно, – не унималась Милочка. – Вот закажут тебе выставку оформить. Может, погрызёшься с кем-либо из своих за этот заказ. А толку-то. Напишут твоё имя маленькими буквочками в дальнем углу, никто и не заметит. Вот Рубенс или Пикассо, даже Ван Гог – другое дело. Хочется известности в мировом масштабе.
– Если хочется известности в мировом масштабе, можешь снова в актрисы податься, – поддела подругу Эля.
– Нет. Ерунда это, – спокойно ответила Милочка, – никому эти актрисы не нужны и никто их не помнит. Надо придумать что-нибудь помасштабнее. Революцию, например, возглавить.
Про революцию Эле понравилось. Она была прирожденным лидером, её слушали и за ней следовали. Стали вспоминать революционеров. Вспомнили Робеспьера, Марата и Ленина. Поразмыслив, решили добавить к списку революционеров Христа. Помня недавнюю славу хиппи с их сексуальной революцией, бороться решили за братство, равенство и мир во всём мире.
– Равенство и братство и вдобавок бессмертие человечеству Иисус пообещал. И как его отблагодарили, – разглагольствовала Эля. – Надо что-то масштабное, но менее взрывоопасное. Типа, избавление от всех болезней навсегда.
– И вечную молодость в придачу для полного счастья, – добавила Милочка.
Такая программа понравилась обеим, решив на досуге подумать над её осуществлением, девушки перешли к обсуждению друзей, знакомых и их проблем. Этого вполне хватило на дорогу домой.
Милочка долго не осознавала насколько красив был город, в котором она жила. Воспринимала его как временное пристанище, обузу, от которой надо поскорей избавиться. Вот Эля всегда любила его. Город на самом деле был уникальный. Центр одного из крупнейших промышленных районов, был основан около трёхсот лет назад. В нём начисто отсутствовали бесконечные пригороды с перекошенными временем постройками двухсотлетней давности. Не смотря на обилие промышленных предприятий, город выглядел опрятно и уютно. Не последнюю роль в создании уюта играли многочисленные парки, в которых во множестве росли фруктовые деревья. Фруктовые деревья также росли вдоль улиц, во дворах домов. Весенними днями город погружался в бело-розовую пену цветения. Первыми обильно цвели абрикосы, на них цветочные бутоны раскрывались раньше, чем почки с листьями. Затем, одновременно с листьями, появлялись цветы на вишнёвых деревьях. По пышности цветения вишни немногим уступали абрикосам. Через пару недель, когда весна уже была в разгаре, на покрытых молодой пронзительно яркой зеленью яблонях и грушах распускались крупные светло-розовые цветы. Когда весна уступала место жаркому лету, вспыхивали роскошные пышные соцветия-свечи среди причудливо вырезанных листьев каштанов. Каштаны росли вдоль центральных улиц города. Поспевали плоды в таком же порядке, начиная с абрикосов и заканчивая каштанами. Спелые абрикосы падали с деревьев, дворники не успевали их убирать, тротуары были усыпаны рыже-розовыми плодами к неудовольствию прохожих, боящихся поскользнуться на них и упасть.
Мальчишки по утрам собирали абрикосы с ближайших деревьев и дёшево продавали их у магазинов. Хозяйки выбирали плоды покрупнее и послаще и варили варенья и джемы. Пресытившись абрикосами, жители города почти не обращали внимания на поспевающие яблоки и груши. А такую мелочь как вишни, они и вовсе не видели. Вишни оставались на ветках деревьев, когда с них осыпались листья. Наступали холода, уцелевшие на ветках, не склёванные птицами, высушенные солнцем и морозом, снятые с заснеженных веток, покрытые влажной испариной от внезапного тепла ладоней, сморщенные чёрные вишни превращались в изысканное лакомство. Милочка и Эля срывали их с деревьев в парке во время лыжных прогулок.
Ближе к осени с первыми жёлтыми листьями с деревьев опадали каштаны. От удара о землю их колючая мясистая оболочка раскалывалась, освобождая гладкое, блестящее, золотисто-коричневое ядро. С каштанами играли дети и собаки. Редко кто мог удержаться, чтобы не положить в карман или пару глянцевых тёплых каштановых ядер.
Любой мало-мальски уважающий себя путеводитель в списке достопримечательностей сообщал, что в городе миллион роз и тысяча фонтанов. И розы, и фонтаны были повсюду: в парках, скверах, вокруг общественных зданий и жилых домов, вдоль улиц.
Посреди этого цветущего, благоухающего и искрящегося великолепия на месте спонтанно образовавшегося посреди новостройки пустыря, кто-то, пресытившись цветом и светом, посадил сосны. Нельзя сказать, чтобы это была изначально плохая идея, но со временем, когда сосны выросли, парк стал выглядеть мрачновато и страшновато. Сосны стояли ровными рядами слишком близко друг от друга. Кроны деревьев смыкались вверху, нижнюю часть посадки представляли их шершавые красноватые стволы. Из-за рассеянного ветвями света между стволами всегда висела сизая прозрачная дымка.
Сосновый парк находился в сотне метров от больницы, где работала Милочка. Проходя через него по утрам, Милочка ускоряла шаг. Можно было бы обойти стороной, но тогда она опаздывала бы ещё больше. С работы она возвращалась другой дорогой.
Работа Милочке нравилась. Она с усмешкой вспоминала, как поначалу мучилась и не хотела учиться. Первые три года обучения она была в полушаге от того, чтобы забрать документы и бросить институт. И только уговоры друзей-однокурсников убеждали ее продолжать учёбу. На четвёртом курсе, когда начались клинические дисциплины, она неожиданно для всех вырвалась в число первых на курсе. Стоило ей на мгновенье прикоснуться к обнаженной части тела – руке, колену, лбу – и диагноз пациента переставал быть загадкой. К тому же, у неё оказались хорошие руки, ей удавались всё манипуляции и операции. Осознав эту свою особенность, Милочка сначала удивленно приподняла брови, а затем рассмеялась:
– Обалдеть, как круто. Да у меня дар похлеще, чем у тебя, Нинон. Людей лечить – не на картах гадать.
Нина не соглашалась, утверждая, что предсказывая будущее, она тем самым лечит души, а душа, как известно важнее тела.
– В здоровом теле, здоровый дух, – не сдавалась Милочка.
Больница находилась в пятнадцати минутах ходьбы от дома, если идти короткой дорогой через сосновый парк. Дорога между соснами занимала минут пять. Милочка проходила этот отрезок пути на предельной скорости. Представляла, что перед ней вдруг из ниоткуда материализуется грабитель, насильник, убийца, монстр и мало ли кто ещё . И однажды он появился. Не перед ней, а сзади. Милочка вдруг почувствовала кого-то у себя за спиной. Шла она по тропинке густо покрытой опавшей хвоей, которая поглощала звуки, поэтому шагов своего преследователя не слышала вплоть до момента, когда он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Она осторожно повернула голову, но никого не увидела. Тогда она остановилась и обернулась. Так и есть. Мужчина. Молодой, высокий. В руке дорожная сумка. «В сумке пилы, ножи, верёвки, прочие нужные маньяку вещи», – подумала Милочка, а вслух сказала:
– Проходите вперёд, пожалуйста. Вижу, вы спешите.
Мужчина, обогнув Милочку, пошёл вперёд. Она немного задержалась на месте и продолжила путь. То ли мужчина шёл слишком медленно, то ли она слишком быстро, но через пару секунд Милочка уже дышала ему в спину. Теперь обернулся он:
– Я вижу, вы спешите. Идите вперёд.
Милочке очень не хотелось оставлять мужчину позади себя. Но что делать? Развернуться и бежать в сторону? Вмиг догонит. Вон он какой здоровенный.
Увидев её колебания, мужчина усмехнулся:
– Вы в больницу идёте? Давайте проведу.
О проекте
О подписке