Московский Первый государственный цирк
Премьера 9 апреля 1929 г.
Тема и либретто Б.С. Ромашова
Текст В.З. Масса
Постановка Вильямса Труцци
Режиссер Э.Б. Краснянский
Режиссер-лаборант Лео Танти
Художники-постановщики Евг. Соколов и Н.И. Рогачев
Хореографическая часть – К.Я. Голейзовский и Эмиль Мэй
Музыкальное оформление И.О. Дунаевского
В антракте после номерного отделения устанавливаются декорации пантомимы.
С конюшни в центральный проход уложены рельсы на шпалах. Второй железнодорожный путь идет по левой половине манежа и заканчивается тупиком. На доску, соединяющую приподнятые рельсы, накинута толстая веревка. Поблизости, у форганга, стоит шлагбаум. С противоположной стороны, за барьером, перед зрительскими местами, стоит семафор. Второй расположен на противоположной стороне манежа, у форганга. С правой (от конюшни) стороны манежа устанавливается железнодорожная платформа. На перроне стоит скамья. Трап на платформу, огороженный перилами, уходит в боковой пожарный проход. Над ним вывеска «Разъезд 216». По сторонам трапа – кронштейн с сигнальным колоколом и станционный фонарь на столбе. Справа от барьера установлена железнодорожная стрелка. Вход на конюшню обрамлен аркой, сваренной из отрезков выкрашенных белым труб.
За закрытым занавесом три пары черных кулис, очерченных белыми трубами, того же диаметра, что и арка, соединяющая форганг и сцену. Посередине, у самой рампады, стоит большой стол, на нем полевой телефон, жестяной чайник, пара кружек, коврига хлеба. У правой (от конюшни) кулисы – маленький столик с полевым телеграфом. На темном заднике приколота военная карта. Над большим столом висит лампа.
Свет в зале притушен.
Когда зрители рассаживаются по местам, полная вырубка.
В темноте звучит увертюра в исполнении струнного оркестра (оба оркестра – и струнный, и духовой – расположены на специально выстроенной площадке на галерке).
Открывается занавес сцены.
По окончании музыки загорается лампа над столом. Лучи прожекторов освещают сцену.
За большим столом краскомы К у р к о в и С е р г е е в пьют чай из кружек. Д е н и с о в крутит ручку телефона. Еще один рассматривает карту. За телеграфным столиком сидит Т е л е г р а ф и с т.
Д е н и с о в (говорит по телефону). Да. Доставить перебежчиков в штаб, да, что? Сведения имею от Обуха. Ну да, стрелочник Обух. Свой, подпольщик. Ну, будь здоров. (Бросает трубку.)
К у р к о в. Продолжай, Денисов.
Д е н и с о в. Да что продолжать, вопрос ясен. Мое окончательное слово, товарищи, Махно ликвидировать.
К у р к о в. Так с плеча не решают. Махно еще не определил себя.
Д е н и с о в. Ну, так мы определим его. В момент наступления Деникина нам некогда было разобраться…
К у р к о в. В анархо-бунтарских элементах махновщины. Мы были рады всякому, кто бил золотопогонников. Теперь настала пора для закрепления наших завоеваний. Мы устанавливаем прочную власть, государственный порядок. А что такое махновщина? Это – отрицание всякой государственности, всякого порядка.
К у р к о в. Махно все-таки революционер.
С е р г е е в. Авантюрист.
Д е н и с о в. И бандит. Факты? Разгром Луговского и Будаевского Советов…
С е р г е е в (перебивая). Это надо расследовать. Могло произойти недоразумение.
Д е н и с о в. Недоразумение? А что снюхался с изменником Григорьевым – тоже недоразумение?
К у р к о в. Да, с Григорьевым темная история.
Д е н и с о в. А полное игнорирование распоряжений штаба? А его ответ на приказ сдать дивизию?
Звонок телефона.
С е р г е е в (берет трубку). Кто? Сколько фуража? Хорошо. (Кладет трубку.) Момент вполне подходящий. (Звонок.) Ну? Я уже распорядился. (Кладет трубку.)
К у р к о в. А крестьяне?
Д е н и с о в. Крестьяне? Даже середняк, который раньше сочувствовал махновщине, давно уже ненавидит его, превратился в его врага. Деревенская беднота с ним.
С е р г е е в. Правильно.
Д е н и с о в. Чем брал Махно мужика? Грабил правительственные склады, совершал набег на какую-нибудь экономию. А потом благодельствовал в округе. Оставлял мужичкам то, что не мог взять с собой. А теперь, когда город разорен, от помещьечих экономий остались пепелища, он грабит деревни. Грабежи махновской банды стали невыносимы для всех. Популярность Махно упала. В самих махновских отрядах – кто посознательнее начинает переходить к нам. Махновщина разлагается. Самое время с ней покончить.
Стучит аппарат Морзе. Телеграфист передает Денисову телеграмму.
Д е н и с о в. «Комбригу Денисову. Выступить на соединение с бригадой Богунского против банды Махно точка Махно вступил в контакт с атаманом Григорьевым».
Вбегает О б у х.
О б у х. Товарищ Денисов… Прими меры…
Д е н и с о в. Постой, Обух, дай дочитать телеграмму.
О б у х. Некогда.
Курков. Что случилось?
О б у х. Махновцы орудуют на одиннадцатой… Разобрали путь… Наш состав с продовольствием… Через полчаса крушение…
С е р г е е в. Вот он, Махно!
К у р к о в. В каком месте, Обух?
О б у х. В полуверсте от моей будки.
Д е н и с о в (берет трубку). Седьмая рота, товарища Колюжного. Ты? Слушай обоими ушами: махновская банда разобрала путь на одиннадцатой версте с целью… Ты слушаешь? Черт, слушаешь?! Перерезали провод, мерзавцы!
О б у х. Я побегу к Музовецким оврагам. Если поезд не вышел с последней станции, пускай начальник задержит по телеграфу. Дай приказ, Денисов…
Денисов быстро пишет. Сергеев ставит печать.
О б у х (выбегает, пряча бумагу в шапку). Только бы не опоздать…
Д е н и с о в. Вот сукины дети. Ребята, не мешкать.
Надевая на ходу шинели, все, кроме телеграфиста, выбегают.
Вырубка.
Небольшой музыкальный фрагмент в исполнении струнного оркестра.
В темноте закрывается занавес сцены. Пассажиры с вещами пробираются на платформу через боковой проход и размещаются там на скамье и возле перил.
Луч прожектора на центр манежа.
Освещается обходчик, длинным молотком обстукивающий идущий через центр манежа железнодорожный путь. Остановившись, обходчик набивает из кисета трубку, закуривает и продолжает работу.
Темнота.
Луч прожектора освещает у тупика Обуха и его жену.
Обух показывает Клавдии бумагу, шепотом, так, что слов нельзя разобрать, сообщает о приближении махновцев и предстоящем крушении поезда. Прощается с Клавдией.
Темнота.
В луче второго прожектора, крадучись, появляется коммивояжер Ватрушкин, пытается подслушать разговор.
Темнота.
В луче прожектора Обух прощается с женой и уходит в сторону конюшни. Клавдия, проводив его, скрывается в правом боковом проходе, противоположном перрону.
Прожектор гаснет. Темнота.
Смолкает оркестр.
Общий свет.
Обходчик с длинным молотком в руках ходит и обстукивает рельсы.
На перроне беспокойно толкутся поп, бывший чиновник Перепелицын, мадам Жиро, ее муж, бывший статский советник, и сын, долговязый гимназист, нагруженный вещами и следующий по пятам за своей мамашей.
По помосту, идущему от правого бокового прохода две крестьянки выносят сумки с глиняными кувшинами. Робко жмутся у ограждения.
«Чистые» пассажиры взволнованы и говорят почти одновременно.
М а д а м Ж и р о. Куда же угнали поезд?..
М у ж. …Угнали поезд?..
М а д а м Ж и р о. Нас хотят оставить на этой станции!..
М у ж. …Оставить на этой станции…
П е р е п е л и ц ы н. Ч-ч-черт з-з-знает, ч-что т-т-такое!..
Г и м н а з и с т. Ой, мама, из чемодана что-то течет…
М а м а ш а. Ах, идиот. Разбил банку с вареньем.
Среди общей сутолоки появляется В а т р у ш к и н.
В с е (бросаясь к нему). Ну, что, что, узнали?
В а т р у ш к и н. Узнал, а что не знаю…
П о п. Как же так, узнали, а не знаете что?
В а т р у ш к и н. Кого-то хотят предупредить…
В с е. Кого предупредить?
П е р е п е л и ц ы н. Г-г-говорите, п-п-пожалуйста, яснее…
В а т р у ш к и н. Поезд. Должно произойти крушение. Ничего не понимаю. Что подслушал, то и передаю.
Со стороны прохода на перрон поднимается начальник станции.
В с е. Господин начальник… Товарищ начальник…
Мадам Жиро. Сколько еще мы будем здесь сидеть?
М у ж. …Сколько мы будем здесь сидеть?..
П е р е п е л и ц ы н. П-п-позвольте, я с-с-скажу…
М а д а м Ж и р о. Замолчите, вы, заика… Товарищ начальник…
П е р е п е л и ц ы н. И в-в-вовсе я н-н-не з-з-заика…
М а д а м Ж и р о. Заика!
П е р е п е л и ц ы н. Т-т-товарищ н-н-начальник…
П о п. Тьфу, сатана, прости господи! Растопырил руки, слова сказать не дает, а у самого просвира во рту, вместо языка!
М а м а ш а. Идиот!.. Послушайте! Это безобразие! Этого никогда не было! У меня варенье!
Ватрушкин. Только сохраняйте спокойствие. Нет безвыходных положений.
М а д а м Ж и р о. Я не привыкла спать на голой платформе!..
М у ж. …На голой платформе…
М а д а м Ж и р о. Здесь даже нет дамской комнаты!
М у ж. …Дамской комнаты…
В а т р у ш к и н. Когда же, все-таки поезд?
Н а ч а л ь н и к. Неизвестно.
В а т р у ш к и н. Кому же известно, если вам неизвестно?
Н а ч а л ь н и к. Никому не известно.
Мадам Жиро. Ужас, ужас!
М у ж. …Ужас, ужас…
Г и м н а з и с т. Ой, мама, не уходи от меня… Ой, мама, не уходи…
С т а ц и о н н ы й т е л е г р а ф и с т (вбегая). Махновцы!.. Конный отряд!.. Скачут сюда!..
Железнодорожные служащие скрываются в правом боковом проходе. За ними убегают бабы с сумками. Пассажиры в панике носятся по платформе, пытаются спрятать вещи и спастись сами.
Г и м н а з и с т. Ой, мама, спрячь меня, я боюсь…
Мадам Жиро. Они отнимут мой бриллиант! (Мужу.) Глотай бриллиант! Глотай бриллиант, я тебе говорю!
М у ж. А если я подавлюсь?
Мадам Жиро. Глотай, говорят тебе!
Муж глотает.
В а т р у ш к и н. Господа, не волнуйтесь. Главное, не теряйтесь.
М а д а м Ж и р о. Мой бриллиант!.. Смотри, разиня, не урони нечаянно.
Под звучание струнного оркестра из форганга влетают на конях махновцы.
Первыми едут четверо адъютантов Махно, следом еще шесть верховых. Один из них везет золоченный стул. Пассажиры, в панике побросав вещи, пытаются разбежаться в разные стороны.
Ф е р з ь. Стой! Что за народ? Что за люди?
Врывается пешая армия Махно. На станции происходит разгром, грабеж, вытаскивают вещи у пассажиров. Пассажиры прячутся под скамью, за коробки, за чемоданы.
Махновцы притаскивают со стороны форганга несколько крестьян и крестьянок, избивают их. Оттуда же выносят визжащего поросенка и пару голосящих гусей и проносят через арену в передний проход. Обобранные крестьянки, причитая, бегут за ними, пытаются спасти свою живность. Махновцы, заняв станцию, чувствуют себя хозяевами.
Музыка оканчивается.
Щ у с ь (пассажирам). Буржуи! Ваши грамотки-документы!..
В а т р у ш к и н. Мы, товарищи, не буржуи… Мы… Мы артисты.
Щ у с ь. Що це таке – артисты?.. Спекулянты, чи ще?
Ф е р з ь. Нет, артисты – просто артисты.
М а х н о в е ц (вбегая). Ще одного гада схапали. Махновцы выводят О б у х а.
В а т р у ш к и н. Вот!.. Это он, это он…
Щ у с ь. Хто?
В а т р у ш к и н. Коммунист. Я видел. Большевик.
Щ у с ь. Хиба… (Обуху.) Признаешься? Молчишь… Обух вырывается, бежит, его ловят, хотят зарубить.
Щ у с ь (прицеливается из винтовки). Убить, чи ще?
Ф е р з ь. Не надо… Не треба… Батька сам разберет. Может быть, это какая-нибудь… Може, це яка-нибудь важная птица… Вяжите к столбу.
Обуха привязывают к шлагбауму.
Б а б а (вбегая со стороны артистического выхода, кричит). Що ж се таке!.. Бидных людей так грабыть!..
Махновцы хохочут.
Щ у сь. Титенька, не треба крычать.
Б а б а. От, злодюги, злодюги!.. Знышли народ!.. Раскрали усе, ще только було у кого!..
Щ у с ь. Титонько, голубенько, не треба крычать. Бо велю плетюгами тебе выдрать!
Б а б а. Манне й так уже были.
Щ у с ь. Так и ще можно.
Б а б а. Щоб вам рукы отсохли… (Уходит под свист и хохот банды.) Ось приде Махно…
Под звучание струнного оркестра торжественный въезд батька Махно.
Всадники везут за батько черное знамя и золоченое кресло. Торжественные крики и стрельба. Махно слезает с лошади, садится на кресло, под которое его свита расстилает небольшой коврик. Адъютанты ждут указаний.
Музыка оканчивается.
М а х н о. Ферзь, пошли на 11-ую версту, где разобран путь. Если поезд с продовольствием уже задержали, пускай исправят путь и доставят поезд сюда, на станцию!
Ф е р з ь. Слушаю, батько. (Взобравшись на лошадь, уезжает.)
М а х н о. Кого задержали?
Щ у с ь. Кажут, артисты.
В а т р у ш к и н. Без ангажемента, но застрявшие на станции.
М а х н о. Пусть тогда нам сейчас представляют.
Щ у с ь (Ватрушкину). Ты, як тебе?..
В а т р у ш к и н. Я-с?
Щ у с ь. Ты у них за командира?
В а т р у ш к и н. Я, собственно говоря, конферансье… Режиссер… Капельмейстер…
Щ у с ь. Ну, як ты капельдинер, то й хай воны спивають, грають, ходят на голови… И щоб моментом!
В а т р у ш к и н. С наслаждением.
Махно устраивается поудобнее на кресле. Махновцы располагаются на рельсах и на перроне.
Ватрушкин (собрав товарищей по несчастью). Главное, не теряться. Нет безвыходных положений. Как-нибудь, а то расстреляют. (К махновцам, приготовившимся слушать.) Привет, привет, привет!..
Щ у с ь. Чого?
В а т р у ш к и н. Какое изысканное общество!.. Первый раз нам приходится выступать перед столь уважаемой аудиторией!..
Щ у с ь. Чого?.. Що це таке «аудитория»?.. Банда, чи що?
В а т р у ш к и н. Внимание! Сейчас будет исполнен перед вами разнохарактерный дивертисмент! Артисты очень волнуются и просят снисхождения… Первый номер нашей программы – всемирно известный теноровый бас Перепелицын, в своем репертуаре!
Начинается концерт.
П е р е п е л и ц ы н (поет).
Наши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Ничего теперь не жаль.
Я цыганкой родилася
Средь лесов и средь полей!
Рано кровь во мне зажглася,
Рано страсть сказалась в ней!..
М а х н о в ц ы. От тонкий бас!
Який же це ба!..
Непохоже…
Гарна писня!
М а х н о. Гарна писня… За таку писню того всемирного баса наградить после всего спектаклю деньгами и… расстрелять! (Смеется.)
Бандиты хохочут от души. Затем принужденно смеются шутке и пассажиры.
В а т р у ш к и н (хлопая в ладони перед носом Перепелицына). Браво, браво, браво, браво! (Раскланивается.) Следующий номер нашей программы – классический балет на мифологический сюжет, фокстрот в половецком стане… Извиняюсь заране – данс-макабр! Будем просить!
О проекте
О подписке
Другие проекты