«У беды глаза зеленые…»

В 1979 году в прокат вышел фильм Владимира Шамшурина «Опасные друзья». Как можно догадаться уже по названию, рассказывает он о преступниках. Но это не приключенческий боевик и не детектив, а психологическая драма, в центре которой проблема нравственного очищения оступившихся граждан.

В фильме прозвучал целый блок интереснейших песен: «Черный ворон» (ничего общего не имевший с народной вещью), «Поспели вишни» и особенно полюбившаяся зрителям лирическая композиция «У беды глаза зеленые».

На концерте в лагерном клубе ее исполняет трио заключенных. Эта сцена очень схожа с аналогичным эпизодом из «Калины красной» Василия Шукшина, где арестант проникновенно поет есенинское «Письмо матери». Те же бритые головы в зале и напряженные, полные тоски взгляды.

Выдающийся советский композитор Евгений Николаевич Птичкин (1930–1993)

Песня «Сон-трава» (а именно таково ее авторское название) была написана Евгением Птичкиным на стихи Татьяны Коршиловой специально для фильма «Опасные друзья». Первым ее исполнителем стал солист ВИА «Самоцветы» Сергей Беликов. Именно его вокал мы слышим в кадре.

Несмотря на блестящий актерский состав, киноновинка, в общем-то, осталась незамеченной и, вероятно, совсем бы затерялась, если бы не песня.

К моменту создания этой проникновенной лирической баллады Евгений Птичкин успел написать десятки популярных мелодий. Чтобы понять уровень его мастерства, достаточно вспомнить хотя бы вот эти три: «Ромашки спрятались, поникли лютики», «Эхо любви» и «Сладка ягода». Последнюю очень любил исполнять Аркадий Северный, и, по воспоминаниям близких, именно она звучала на похоронах шансонье.

Поэтесса и телеведущая Татьяна Коршилова (1946–1982)

После распада СССР творчество композитора оказалось невостребованным. Евгений Николаевич, страстный коллекционер живописи, был вынужден распродавать экспонаты своей коллекции. Осенью 1993 года его не стало.

Имя его соавтора – поэтессы Татьяны Коршиловой – сегодня помнят немногие.

А жаль… Ведь она была многогранно одаренным человеком: работала на ТВ и в кино, вела концерты и писала стихи. Ее отцом был знаменитый в 1930–1940-е годы музыкант Владимир Сидоров. Уверен, что у 99 % читателей это простое русское имя не вызывает никаких ассоциаций. Но стоит мне назвать всего лишь одну его песню (на слова Андрея Шмульяна), и каждый скажет: «Да-а-а, ну надо же…»

 
Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг,
Необычайным цветным узором
Земля и небо вспыхивают вдруг.
 
 
Веселья час и боль разлуки
Готов делить с тобой всегда.
Давай пожмем друг другу руки —
И в дальний путь, на долгие года…
 

Неудивительно, что у такого отца родилась красивая и одаренная дочка.

Но как сказал однажды Высоцкий: «Поэты в России долго не живут». Судьба Татьяны Коршиловой оборвалась на самом пике ее карьеры. Она трагически погибла в автокатастрофе по дороге в Суздаль 4 сентября 1982 года. Не дожив до своего 36-го дня рождения всего девять дней. Вспоминайте ее, когда напеваете:

 
У беды глаза зеленые, —
Не простят, не пощадят;
С головой иду склоненною,
Виноватый пряча взгляд.
 
 
В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой.
Кто же боль такую выдумал,
И на что мне эта боль?
 

«Черный ворон»

Помимо заглавной прозвучали в «Опасных друзьях» и несколько других, не менее интересных для нас композиций.

По случаю прихода с этапом в зону вора в законе по прозвищу Лорд (актер Григорий Тонунц) зеки устраивают сабантуй, где «именинник», обращаясь к гитаристу, просит: «Сыграй с душой мою грустную!» И сам запевает:

 
Может, скоро, может, очень скоро,
Распростершись в поле на ветру,
Тьма ночная, словно черный ворон,
Принакроет крыльями мой труп…
 

Звучит там только один куплет, и каким был полный текст, а также кто являлся его автором, мне неизвестно. В 1996 году вышел альбом русско-французского барда Михаила Кленова «Плохие гости», где в треке «Черный ворон» явно слышатся отголоски грустной песни Лорда, но имеет ли Кленов отношение к нему или просто использовал этот куплет для создания авторского «ремейка», мне неизвестно.

Еще один вариант «Черного ворона» можно услышать в драме «Конец Любавиных» (1971):

 
Черный ворон по свету скитался,
Все кровавую пищу искал,
Воровством, грабежом занимался…
 

Это, вероятно, начало старинной каторжанской баллады.

А в перестроечном музыкальном фильме «Ссуда на брак» (1987), напротив, звучит интересный новодел:

 
Черный ворон, черный ворон,
Что накаркал ты, дружок,
Тяжело из черной «Волги»
В милицейский воронок.
 
 
Трудно, брат, менять на нары
Персональный кабинет,
Здесь под дверью конвоиры,
Где был прежде референт…
 

Смена государственного курса, развернутая борьба со взяточничеством и преступностью повлекли за собой тектонические разломы в глубинах советской номенклатуры. В ту пору (конец восьмидесятых – начало девяностых) нередко случалось, что бывшие небожители, секретари райкомов и обкомов в одночасье свергались на бренную землю. Что говорить, если в 1987 году был отправлен на пенсию всесильный глава Московского горкома Виктор Васильевич Гришин. Лишившись всего, он умрет через несколько лет в очереди в собесе, куда придет оформлять пенсию.

Череда подобных случаев вдохновила не только сценариста и автора песни «Ссуды на брак», но и Александра Розенбаума, откликнувшегося на происходящее песней «Дагомыс», где от имени купающегося в роскоши сынка номенклатурного работника («тачки, шмотки из кот-тона, видеомагнитофоны») изложил историю краха его семьи:

 
…Но вот однажды утром к бате в трест
Зашли два дяди в сереньких костюмах,
Как оказалось, ОБХСС.
Все было тихо, без пыли и без шума.
 
 
И мой пахан в «столыпине» глухом
Уехал в край, где жизнь прожить не жалко,
А мне оставил свой роскошный дом,
Поделенный судом на коммуналки.
 

Своего «Черного ворона» «приручила» заключенная в «Женской тюряге» (1991), которую играет Екатерина Жемчужная:

 
Я несчастный черный ворон,
Подсудимый, подсудимый,
Даже птицей-адвокатом
Нелюбимый, нелюбимый.
 
 
Я родился для печали.
Я отмечен черной меткой.
Мои крылья одичали,
Ограниченные клеткой…
 

Борис Бабочкин в к/ф бр. Васильевых «Чапаев». 1934

На самом деле это переработанная «ария Ворона» из детского (!) мюзикла Александра Басилая «Свадьба соек» (1984).

Как многое все-таки в восприятии песни зависит не только от аранжировки и подачи, но даже от декораций. Сразу вспоминаются «Вечерний звон», что поет «хор бывших рецидивистов» в «Калине красной», и эмигранты в ресторане «Тройка» в фильме «Операция “Трест”»: вроде бы в каждой сцене на глазах у слушателей слезы, но переживают-то они о разном, и оттого смысл песни кардинально меняется.

Оригинальную же, всем знакомую казачью песню бесподобно сделал Борис Бабочкин в фильме «Чапаев» (1934), где она проходит лейтмотивом:

 
Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной,
Ты добычи не добьешься,
Черный ворон, я не твой…
 

Впервые эта песня на слова унтер-офицера Невского пехотного полка Николая Веревкина под названием «Под зеленою ракитой» была опубликована в 1837 году в ХХ номере журнала «Библиотека для чтения».

В примечании указывалось: «Эти песни поются солдатами всего корпуса и сочинены корпусным поэтом, унтер-офицером Невскаго пехотнаго полка, Николаем Веревкиным. Они были литографированы в Вильне, по приказанию корпусного командира, барона Гейсмана».

Ни портрета ни точных биографических сведений этого талантливого человека до нас не дошло.

«Поспели вишни»

Возвращаясь к «Опасным друзьям», не могу не вспомнить песенку «Поспели вишни в саду у дяди Вани», которую распевают уголовники в бараке в самом начале действия. Об этом шлягере наших улиц и дворов есть что рассказать.

Не знаю как вы, а лично я впервые услыхал этот «фруктовый» мотивчик еще ребенком на пленке с записью ВИА ресторана «Магадан», которым в начале семидесятых руководил музыкант из Тихорецка Анатолий Мезенцев. Затем она мелькнула в альбоме эмигранта Виктора Шульмана «Из Америки с улыбкой». А еще пару лет спустя песенка появилась в «Тихорецком концерте» Аркадия Северного, где ее вновь исполнил вернувшийся к тому моменту из «колымского края» Мезенцев. Никаких указаний на принадлежность композиции никто из вышеперечисленных артистов не давал. Песню играли в ресторанах, считая дворовым фольклором. И продолжалось так без малого тридцать лет.

Как вдруг…

В самом разгаре «ягодного» сезона, 24 июня 2002 года, в «Экспресс-газете» выходит материал Бориса Крайнего «Спеют “Вишни дяди Вани” и в Крыму, и в Магадане», где прямо называется имя главного «похитителя» вишен – Григорий Евгеньевич Гладков-Лиханский¹¹.

А потом историю создания песни с новыми подробностями опубликовал в еженедельнике «Собеседник» (№ 20, 2004) Дмитрий Быков:

«Григорию Евгеньевичу Гладкову было 18 лет, когда он, ученик слесаря на Южнотрубном заводе, сочинил песню “Сельские мотивы”. Стихами и сатирическими куплетами под гитару он баловался еще в школе, исполнял их не без успеха на праздничных вечерах, и “Мотивы” были вполне заурядной самодеятельной песенкой из этого же ряда.

Урожай черешни в 1969 году в Никополе был исключительный. На Саратовской улице, где проживали Гладковы, их соседкой была тетя Груня, у которой, в свою очередь, была любовь с дядей Гришей. Они ходили мыться семейственно, вместе, что до сих пор в обычае на юге России. Помывки происходили в бане на окраине Никополя, в районе, называвшемся почему-то Расчеган. Отсутствием немолодой, но страстной пары очень соблазнительно было воспользоваться, но Гладков до сих пор клянется, что черешню (которую для укладки в размер назвал вишней) он сроду не воровал. Когда он спел “Сельские мотивы” своей маме, первой и наиболее доброжелательной слушательнице, она даже испугалась: “Вот, подумают теперь, что ты с Петькой обокрал Груню. Начнутся неприятности”.

Финал смотра ансамблей треста ресторанов и столовых Магадана, крайний слева – Михаил Шуфутинский, третий слева – Анатолий Мезенцев. Начало 1970-х годов

“А, – сказал Гриша, – ладно, мало ли Грунь”.

Но на всякий случай перенес действие в колхоз, а соответственно колхозной сделал и баню. Впоследствии Гладков поступил в медицинский институт в Днепропетровске, а там в спортлагере затеялся КВН, еще не упраздненный. На этом КВН он спел свои «Поспели вишни» – просто так, без особой надежды на успех, – но песня почему-то вызвала общий восторг.

<…> Песню эту услышал Владимир Евдокименко, который <…> по вечерам поигрывал на гитаре в порядке заработка на эстраде местного ресторана. <…> А у Евдокименко, в свою очередь, был друг Евгений Семенов, который выезжал лабать в Магадан. Там можно было, правда, в чудовищных погодных условиях, очень быстро срубить сумасшедшие деньги, пропиваемые местными золотодобытчиками в ресторанах.

В Магадане их услышал Шуфутинский, лабавший в ресторане “Северный”. Вместо Расчегана он поставил Марчекан – название магаданского района, где баня была, конечно, не колхозная (да и вишен отродясь никаких не росло)».

Здесь я позволю себе прервать Быкова и замечу, что хотя Шуфутинский действительно с 1971 по 1974 год работал музыкантом в ресторанах Магадана и, вероятно, не раз эту вещицу исполнял, но те записи до нас не дошли.

Зато известно, что первое время трудился Михаил Захарович в одном коллективе с Анатолием Мезенцевым, который в 1973 году записал магнитоальбом, где и прозвучали «Поспели вишни». С легкой руки Анатолия Ивановича песенка разлетелась по свету и дошла до ее создателя.

Михаил Шуфутинский во время работы в ресторане Магадана

По словам Гладкова, он сразу же подумал о том, чтобы пора бы и заявить о своем авторстве, но обстановка тогда не располагала к откровенности:

«Комиссии по культуре ЦК ВЛКСМ стали ездить по Союзу и изучать, под какую музыку молодежь отдыхает. Съездили, посмотрели – и статьей в “Комсомолке” ошарашили: мол, в славном городе Джезказгане в ресторанах десять раз подряд какие-то криминального вида личности заказывают одну и ту же босяцкую песню “Поспели вишни в саду у дяди Вани”. В другом заведении – картина та же. Мол, доколе нашу славную советскую молодежь будут пичкать отвратительными образчиками низкопробного творчества неизвестных авторов?! Пора их, мол, выявлять и перевоспитывать. <…> Времена были строгие: если бы институтское начальство узнало, что автор этой “непатриотической” босяцкой песни я, – выгнали бы взашей», – сетовал в интервью Б. Крайнему Гладков.

…Однажды судьба столкнула его с классиком русского шансона Владимиром Асмоловым, и между коллегами состоялась такая беседа: «…фамилия у тебя для автора-композитора неудачная. Это не я, это Асмолов так сказал. Он не то чтобы в мое авторство не поверил, а засомневался. “Напиши еще что-нибудь свое. Для сравнения”, – сказал. Взял я лист бумаги, набросал пару строф. “Да, – сказал тогда Асмолов. – Чувствую руку мастера. Это ты написал. Только фамилия у тебя неудачная: Гладковых вон сколько. И все композиторы. Надо тебе псевдоним…»

Автор легендарной песни «Поспели вишни» Григорий Гладков выступает на фестивале шансона в Сочи. 2010.

Фото с сайта www.russianshanson.info

Когда времена изменились, Григорий Евгеньевич все-таки решился раскрыть инкогнито и обратился на «Радио Шансон». Там его внимательно выслушали и предложили записать альбом. Правда, как и Асмолов, посоветовали придумать новое сценическое имя. Григорий Евгеньевич взял девичью фамилию мамы – Лиханский. Ведь именно она была его первой слушательницей.