Цитаты из книги «Красный свет»

Политический персимфанс собрали обильный: число шпионов и диверсантов, разоблаченных в те годы, превышало возможности вражеских государств, превосходило вооруженные силы противных стран. Это понимали сами работники НКВД – столько шпионов в природе существовать не может – существовала, однако, опасность пропустить шпиона подлинного. В соответствии с приказом № 00447 от 30 июля 1937-го за неполные два года было арестовано 1.575.259 че

Капитан госбезопасности Голованов в ходе дознания установил, что течение ряда лет Мейерхольд был троцкистом, связь с Троцким держал через Рыкова и работал на японскую разведку. У Голованова было широкое светлое лицо с широко расставленными глазами; следователь глядел на подозреваемого ясно и твердо: смотри на меня, говорил его взгляд, вот я – не изворачиваюсь, не лгу, не трушу; мне скрывать нечего – я крепкий человек и служу Родине безотказно; а теперь – погляди на себя. Стыдно? Голованов сидел на стуле прямо, с твердой прямой спиной – а напротив него горбатился избитый старик. В результате Мейерхольд дал показания и против самого себя, и против Эренбурга, Шостаковича, Эрдмана, Эйзенштейна – назвал их всех вредителями, указал, что именно Эренбург вместе с Адре Мальро ввел его в курс троцкистской работы. То был пример искусного допроса: из одного дела получали еще десять дел. В частности, Мейерхольд показал, что он вовлек в троцкистскую ячейку «и Пастернака, и Олешу, а несколько позже Лидию Сейфуллину. Ей я поручил антисоветскую обработку писательской молодежи, а Юрий Олешу мы хотели использовать для подбора кадров террористов, которые бы занимались физическим уничтожением руководителей партии и правительства». Следователю Голованову трудно было представить, как писатель Юрий Карлович Олеша готовит теракты, он выразил сомнение в истинности данных сведений – однако протокол допроса был заверен и многим делам дали ход.

Режиссер сам мог не подозревать, в какой игре участвует. Допросы Мейерхольда шли бесперебойно.

У фракционеров все расписано: Томский, Рыков, Бухарин уже разобрали портфели – кто же в этом сомневается? А если сомнения есть – следует ширить круг допросов. «Ежову. Надо арестовать всех, еще не арестованных из числа названных в показании Березина. И. Ст.». За любой мелкой диверсией, за каждым саботажем – может открыться нить заговора. И внимательнейшим образом читал всякий протокол допросов; перспективные фамилии брал в кружок: «Кто это?!» «Разобраться. И. Ст.».

Возможно, это выдумка. Но если это здравое соображение – выдумка, чему тогда всех подпольщиков учил Ленин? Что, любимец партии Бухарчик забыл уроки начисто? Допустим, этот факт придумали, и тот факт придумали, и планы придумали, – а конспиративную работу в пятнадцатом и шестнадцатом году – тоже придумали? А указания о создании террористических групп? Он сам принимал участие в создании таких групп – он знал, как это делается.

Карл Радек на допросе 20 декабря предъявил текст письма Троцкого: «Надо признать, что вопрос о власти реальнее всего встанет перед блоком только в результате поражения СССР в войне. К этому блок должен энергично готовиться – ускорить столкновение с Германией». Соврал? Забили до невменяемости – говорил по подсказке следователя? Радек – интеллигент и тряпка, пусть так – но ведь Владимир Ильич Ленин говорил и писал ровно то же самое. Это же ленинский метод! Вряд ли следователь держал на коленях томик Владимира Ильича и оттуда списывал. Здесь нет ничего нового: опробованный ход. Были большевики немецкими шпионами в Первую мировую?

Это было широко опубликовано, это никем никогда не скрывалось. Какие нужны еще доказательства? Тайная встреча Пятакова с Седовым в кафе «Ам Цоо», как об этом показал забитый до полусмерти Сокольников? Организация крушений поездов, как показал замученный Князев? Организовывал Князев крушения поездов или не организовывал, был Пятаков в кафе «Ам Цоо» или нет – что это меняет? Надо множить аресты подозреваемых и вести перекрестные допросы, возможно, истина и всплывет – но ничто не отменит того факта, что Гитлер продемонстрировал своим сподвижникам книгу Троцкого и сказал, что эта книга его многому научила и остальных научит тоже. Ничто не могло отменить того факта, что ленинский план – революция на плечах проигранной войны – снова приведен в действие.

Петр Яковлевич Щербатов собственного отца никогда не знал и, глядя на эти снимки, испытывал чувство, которое затруднялся определить. Нет, не зависть – как можно завидовать тому, чего ты не понимаешь? Это было то же чувство, которое возникает, когда слышишь иностранную речь – вдруг они говорят об очень важном? И надо бы выучить незнакомый язык, но где гарантия, что иностранцы захотят с тобой разговаривать, даже если овладеешь их языком? С таким же чувством смотрела Россия на Европу, то притворяясь ее частью, то отталкивая Европу от себя.

Я слышал, русские называют 1937 год «проклятым»; никогда не понимал этого эмоционального определения. В тот год государства постарались подготовить плацдармы для будущей войны, избавиться от внутренних врагов. Времени оставалось мало; государство стреляло, арестовывало, пытало – приводя население к однородной, управляемой массе. Исполнители были рьяными. Как выражался въедливый генеральный комиссар госбезопасности Ежов (цитирую его слова по протоколу): «Вот, я не помню, кто это докладывал, когда начали новый учёт проводить, то, оказывается, живыми ещё ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чёртика. Всё это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же всё-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит всё-таки». Маленький упорный человечек Ежов, вальяжный

«В борьбе с крайностями приходится прибегать к крайностям».