Читать книгу «Гэкачеписты» онлайн полностью📖 — Максима Артемьева — MyBook.
image
cover

Горбачев же, оказавшись в Москве, повел себя куда хитрее и дипломатичнее. Он вообще обладал способностью уживаться с любым начальством и нравиться своим непосредственным руководителям. С тем же Устиновым у него были налажены отличные взаимоотношения. Звоня ему по телефону, Горбачев шутливо спрашивал: «Товарищ командующий, какие будут указания по части сельского хозяйства?» Если Рябов, несмотря на свое кураторство самых важных сфер государственной деятельности, так и остался «просто» секретарем, то Горбачев уже в 1979 году стал кандидатом в члены политбюро, а в 1980-м, в неполные 50 лет, – членом политбюро, будучи всего лишь «аграрием».

У Горбачева была большая опытность по части аппаратных интриг, но он не обладал глубоким умом и серьезными знаниями. Он умел производить впечатление своим напором и энергичностью, но ни в чем не являлся профессионалом. Хитрость заменяла ему ум. Вообще, создается впечатление пустоты этого человека, бедности его внутреннего мира. Горбачев находился на своем месте, когда выполнял чьи-то указания, – чем и объясняется стремительность его карьеры. Когда же он оказался в роли первого человека страны, не подлежащего контролю, несчастья посыпались на нее как из рога изобилия. Сегодня очевидно, что потолком Михаила Сергеевича был пост первого секретаря крайкома.

Оказавшись в ЦК КПСС, Горбачев занялся разработкой продовольственной программы, которую сумел преподнести престарелому Леониду Брежневу как некую важную инициативу, способную решить перманентный продовольственный кризис. Программа представляла собой бессодержательную бюрократическую инициативу, не предполагавшую принципиальных изменений и уповавшую на административные рычаги. Все дальнейшие инициативы Горбачева, выдвигавшиеся им уже на посту генерального секретаря, отличались тем же самым – верой в то, что можно что-то изменить аппаратными перестановками, словесной мишурой.

Любопытно заметить, что будущий «либерал» и «демократ», работая в ЦК, ориентировался в первую очередь на таких консерваторов, как Юрий Андропов и Дмитрий Устинов. Хорошие отношения у него были и с когда-то работавшим на Ставрополье Михаилом Андреевичем Сусловым, ставшим для либеральной интеллигенции своего рода жупелом. Напротив, с производственниками, такими как председатель Совета министров СССР Николай Александрович Тихонов, у него отношения не сложились. Опытный премьер довольно быстро разглядел в неуемном карьеристе человека опасного и пытался противодействовать его восхождению и инициативам, но в этом он не преуспел. Устинов с Андроповым Горбачева прикрывали и способствовали расширению его полномочий. Вероятно, тогда Михаил Сергеевич проникся ненавистью к аппарату, что проявилось уже в перестройку, на рубеже 1970—1980-х годов, когда инициативы ретивого секретаря ЦК, «проталкивающего» свою продовольственную программу, встречали зачастую обоснованные возражения и в Госплане, и в Минфине, и в других ведомствах. Причудливым образом матерый до мозга костей аппаратчик Горбачев стал обличителем бюрократии. Схожий путь в свое время проделал Никита Сергеевич Хрущев.

После смерти Константина Черненко в марте 1985 года ни у кого не возникало и вопроса о том, кто станет следующим генеральным секретарем. Я помню, что в свои 14 лет, когда по радио сообщили о кончине Черненко, спросил у родителей: «Теперь Горбачева изберут?» Его фамилия всплыла у меня сама собой – последний год он проявлял большую публичную активность, совершал зарубежные визиты, что было заметно не только в Москве, но и в провинции. К тому же после трех последовавших друг за другом смертей дряхлых вождей избрание очередного старика стало бы очевидной нелепостью. С неизбежностью и необходимостью назначения относительно молодого Михаила Сергеевича смирились даже его противники. Недаром его кандидатуру официально вынес на голосование министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко, на то время самый старый член политбюро, как бы давая тем самым одобрение от лица ветеранов партийного руководства.

Ядерную сверхдержаву возглавляла олигархическая верхушка из десяти-пятнадцати человек, которые из своей среды выдвигали лидера, чьи полномочия были обширными, но не неограниченными. В дальнейшем уже сам лидер постепенно подбирал себе соратников, но с учетом сложных раскладов в высших эшелонах власти. Брежневу для формирования своей команды и удаления нежелательных лиц из политбюро понадобилось около десяти лет.

Придя к власти, Горбачев инициировал кадровую чистку, создавая собственный «актив». Главой правительства в 1985 году стал Николай Иванович Рыжков, 56-летний технократ, в прошлом директор Уральского завода тяжелого машиностроения (Уралмаш) им. Серго Орджоникидзе, неформальным вторым секретарем (официально такой должности не существовало) – Егор Кузьмич Лигачев, принадлежавший к более старшему поколению, но 18 лет просидевший первым секретарем в Томске и теперь горевший желанием наверстать упущенное в Москве. Вообще, читая протоколы Политбюро КПСС того времени, замечаешь, насколько сильным было во всех них – и в Горбачеве, и в его соратниках – стремление доказать, что при Брежневе их напрасно недооценивали, не продвигали наверх, не прислушивались к их мнению. Теперь же, дорвавшись до власти, им хотелось быстрее продемонстрировать, на что они способны, и, соответственно, старались все поменять.

На апрельском пленуме ЦК КПСС 1985 года Михаил Горбачев провозгласил курс на «ускорение», а в мае, выступая в Ленинграде, сказал: «Видимо, товарищи, всем нам надо перестраиваться». Так началась «перестройка».

Советские люди поначалу с воодушевлением приняли нового генерального секретаря – молодой (на фоне шамкающих предшественников), говоривший без бумажки, приезжавший в различные города страны, отчего уже отвыкли при Андропове и Черненко, сравнительно симпатичный, несмотря на родимое пятно на голове. Не раздражали ни его южный акцент, ни манера всюду брать с собой супругу Раису Максимовну.

Однако уже первые практические решения Горбачева вызвали неоднозначные последствия. 7 мая 1985 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР № 410 («О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения»), в развитие которого 16 мая вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», который вводил соответствующие административные и уголовные наказания.

В народе эту кампанию окрестили «сухим законом». Инициировались различные ограничения на торговлю спиртным – его разрешали продавать только с 14.00 до 19.00, сокращалось количество магазинов, где оно продавалось, возрастали цены на водку. Для сильно пьющего уже не в одном поколении населения страны это было подобно шоку. Жившие в то время хорошо помнят дикие очереди за алкоголем по всей стране. Люди не могли враз отказаться от застарелой, пусть и смертельно опасной привычки, ставшей важной социокультурной традицией.

Ни одно празднество не мыслилось без водки. Вспоминаю, как в маленьком шахтерском городке, где мой отец работал первым секретарем горкома, к нам домой пришли соседи – у них намечались не то похороны, не то свадьба – с просьбой посодействовать в покупке скольких-то бутылок водки, которую было невозможно достать. Я с недоумением смотрел на них, не понимая – как можно так рваться за спиртным? При этом я не осознавал главного: привычная жизнь этих людей была покорежена грубым административным вмешательством. Теперь на несколько лет население СССР было обречено на унизительную давку в очередях за вином и водкой. И первая критика Горбачева началась именно там:

 
В шесть часов поет петух,
в восемь – Пугачева.
Магазин закрыт до трех,
ключ у Горбачева.
 

Но кроме безобидных частушек все чаще звучали и резкие высказывания. Антиалкогольная кампания, дав краткосрочный эффект по части увеличения продолжительности жизни и снижения смертности, показала, что застарелые проблемы невозможно решить наскоком и административными рычагами. Алкаши массово потребляли всевозможные спиртосодержащие субстанции, начиная от одеколона, кончая денатуратом и столярным клеем. Пышным цветом расцвело самогоноварение, породившее второй дефицит перестройки – сахар. Его исчезновение из свободной продажи стало первым ощутимым и явственным провалом горбачевской политики. Власть попыталась переложить всю вину на самогонщиков, но это было слишком простым объяснением, не учитывавшим ошибки в ценовой политике, производстве и распределении. Дефицит сахара вызвал введение талонов на него, первых из числа множества за ними последовавших в масштабе всей страны (талоны на продовольствие на местном уровне то там, то здесь вводились уже давно, но это явление еще не было всеохватным).

Реформаторская программа получила развитие на XXVII съезде КПСС в начале 1986 года. На нем впервые произошло нечто, ломающее привычные сценарии – генсек прервал выступление главы Союза кинематографистов Льва Александровича Кулиджанова словами: «Давайте не будем склонять Михаила Сергеевича». Хотя в выступлении кинорежиссера не было ничего особенно подхалимского, зал взорвался аплодисментами – руководитель страны дал урок партийной скромности.

Попутно Горбачев собирал свои кадры, в 1985–1987 годах на должности ключевых секретарей ЦК КПСС были выдвинуты Александр Николаевич Яковлев и Анатолий Иванович Лукьянов, а первым секретарем Московского горкома партии в декабре 1985-го был избран Борис Николаевич Ельцин. Сам Горбачев, в отличие от предшественников, решил не возглавлять одновременно Президиум Верховного Совета СССР и, таким образом, не становиться формальным главой страны, временно отдав эту должность Андрею Громыко, которого требовалось сместить с поста министра иностранных дел. Горбачеву на этой должности был нужен свой человек, который, по его мысли, смог бы привнести свежий подход во внешнюю политику. Таковым, на удивление многих, стал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, первый секретарь ЦК КП Грузинской ССР.

Что касается армии, то для смены министра обороны Сергея Леонидовича Соколова пришлось ждать удобного повода, который настал в мае 1987 года, когда на Красную площадь сел частный самолет, пилотируемый летчиком-любителем из ФРГ Матиасом Рустом. Новым главой оборонного ведомства стал Дмитрий Тимофеевич Язов, ничем не примечательный генерал, недавно переведенный в Москву. Комитет государственной безопасности (КГБ) СССР до сентября 1988 года продолжал возглавлять Виктор Михайлович Чебриков, назначенный еще Андроповым.

Характерной для управленческого стиля Горбачева была попытка решить главную проблему СССР – неспособность прокормить собственное население. Инициированная им и принятая в 1982 году продовольственная программа не оказала никакого положительного эффекта на ситуацию со снабжением. Но, став генсеком, Горбачев уже ничем не ограничивался в своих планах, благо его ближайшие соратники, такие как Рыжков и Лигачев, были настроены на решительные перемены и поддерживали его начинания.

Горбачев пошел типично бюрократическим путем – вместо действенного решения проблемы он прибег к организационной перестройке управления сельским хозяйством. 14 ноября 1985 года был создан Государственный агропромышленный комитет (Госагропром) СССР на базе пяти союзных ведомств – министерств сельского хозяйства, плодоовощного хозяйства, пищевой промышленности, мясной и молочной промышленности, сельского строительства и Государственного комитета СССР по производственно-техническому обеспечению сельского хозяйства (Госкомсельхозтехника СССР). Во главе этого монстра Горбачев поставил (в статусе первого зампреда Совета министров) своего давнего соратника – Всеволода Серафимовича Мураховского, сменившего его в 1978 году на посту первого секретаря Ставропольского крайкома. Подобные агропромы были созданы во всех союзных республиках, областях и районах. Считалось, что если объединить в одних руках производство и переработку, а также сопутствующие сферы, то положение исправится.

Но ситуация на селе от бюрократических игр не улучшалась. В отсутствие подлинных реформ население не только по-прежнему плохо питалось, но и начало испытывать недостатки в снабжении там, где прежде этого не наблюдалось, как в случае с сахаром. Ответом Горбачева стали опять-таки аппаратные маневры. Госагропром СССР был распущен и заменен на Государственную комиссию Совета министров СССР по продовольствию и закупкам. Мураховского в качестве ее главы и также первого зампреда Совета министров сменил новый «сильный человек» – Владилен Валентинович Никитин. Через год ситуация оказалась еще хуже. Из продажи исчезли табачные изделия (они проходили по номенклатуре агропрома). Никитина отправляют в отставку, комиссию распускают и уже в правительстве Валентина Сергеевича Павлова возвращаются… к воссозданию Министерства сельского хозяйства и продовольствия с министром Вячеславом Ивановичем Черноивановым, ставшим последним аграрным руководителем СССР. К тому времени советские люди уже плотно сели на продовольственные талоны, по которым и шло их снабжение нормированными продуктами. А мир занимался поставками в СССР гуманитарной помощи, спасая население сверхдержавы от голода.

Не менее показательные процессы проходили в сельском хозяйстве уровнем ниже – в новосозданном Госагропроме РСФСР. В ответ на усугубление проблем в 1988 году было решено разделить его на два комитета, выделив особо… Госагропром Нечерноземной зоны РСФСР! Таким образом, сельским хозяйством России отныне занималось два ведомства – решение в духе хрущевского разделения обкомов на промышленные и сельские. Горбачев, неведомо для самого себя, оставался верным последователем Никиты Сергеевича, со страстью того к перетряскам и «изменениям структуры».

Неспособность привнести положительные изменения отличала Горбачева от успешных реформаторов второй половины 1980-х годов, таких как Дэн Сяопин и вьетнамские руководители, исходившие из практических потребностей народного хозяйства своих стран и под чьим руководством ситуация со снабжением населения продовольствием быстро улучшалась.

Стоит вообще заметить, что в годы перестройки был совсем не востребован китайский опыт. В Кремле никому и в голову не приходило хотя бы поинтересоваться тем, как идут дела у соседей. Это касалось как власти, так и быстро нарождающейся оппозиции, которая сплошь была ориентирована на Америку и требовала механического подражания США. И те и другие смотрели на Китай с высокомерным презрением.

Подобно тому как Горбачев «решал» проблемы сельского хозяйства, он занимался и промышленностью. Низкое качество советской продукции давно было притчей во языцех. Решение нашлось следующее – с 1 января 1987 года на полутора тысячах важнейших предприятиях была введена так называемая «госприемка» – специальная служба, сменившая прежние ОТК, административно входившие в заводскую вертикаль. Госприемка не подчинялась начальству предприятия, а входила в структуру Государственного комитета СССР по стандартам (Госстандарта), ведомства прежде второстепенного, а ныне резко повысившего свою влиятельность. В 1989–1991 годах оно даже называлось Комитетом по управлению качеством продукции и стандартам.

Однако, как и в случае с сельским хозяйством, голое администрирование ничего не решало. Хозяйственники шли на всевозможные хитрости, чтобы обмануть госприемщиков (туда набирали отборные кадры, давали высокие оклады и премии), на Госстандарт оказывалось давление, чтобы он накладывал резолюцию: «Не возражаем против реализации продукции с отклонениями от ГОСТа, не влияющими на работоспособность изделия».

Проблему дефицита жилья попытались решить принятием программы «Жилье-2000». 17 апреля 1986 года вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране». Власть торжественно пообещала, что каждая советская семья получит отдельную квартиру или дом к 2000 году. Опять начались реорганизации, Госкомитет СССР по делам строительства стал Государственным строительным комитетом. За незначительной переменой названия скрывалась управленческая революция, теперь Госстрой превращался из нормативного, ничем не руководившего ведомства, в реальный штаб строительства, были переименованы и опекаемые им министерства. Одно время в составе Госстроя на должности первого заместителя работал сам Борис Ельцин, что никак не сказалось на выполнении госпрограммы «Жилье-2000», более того, позже по его инициативе (он уже возглавлял профильный комитет в Верховном Совете СССР) было распущено Министерство строительных материалов, которому было поручено курировать эту программу.

Проблему запущенного дорожного строительства в Нечерноземье Горбачев решил исправить с помощью… армии. Специально для этой цели было создано Центральное дорожно-строительное управление Министерства обороны СССР. Нехватку и низкое качество бытовой техники в 1988 году попытались исправить роспуском Министерства машиностроения для легкой и пищевой промышленности и бытовых приборов и передачей его заводов в министерства… судостроительной и авиационной промышленности! Мол, в этих ведомствах поднимут технологическую дисциплину. И так происходило практически в любой отрасли – реорганизации, перестройки, словесная шумиха, обещания, а в итоге – почти всегда реальное ухудшение.

Стоит сказать и о пресловутом падении цен на нефть, которому иные историки приписывают едва ли не решающее значение в развале СССР. Как отмечает историк Александр Немировский, при максимуме нефтяных доходов в 1984–1985 годах Советский Союз получал за нефть около 13 миллиардов долларов в год. В 1985—1986-м цены на нее снизились втрое, что означало потерю около восьми миллиардов долларов. При этом ежегодная помощь одной только Кубе составляла от четырех до шести миллиардов долларов в год. В среднем семь миллиардов в год на рубеже 1970—1980-х затрачивалось на военно-техническую помощь просоветским странам третьего мира. Война в Афганистане и поддержка тамошнего режима «стоила» примерно тех же денег. Иными словами, достаточно было сократить геополитические расходы, отказаться от проектов по глобальному распространению своего влияния, и население не почувствовало бы эффекта от падения цен на «черное золото». Но Горбачев всячески медлил с этим.

О противоречивости перестроечного курса, отсутствии у его прорабов ясного видения целей и задач ярко свидетельствует следующий факт. 15 мая 1986 года постановлением ЦК КПСС началась всесоюзная кампания усиления борьбы с «нетрудовыми доходами». В рамках этой кампании запрещались «самовольное использование в корыстных целях транспортных средств, нарушение порядка занятия кустарно-ремесленными промыслами и другой индивидуальной трудовой деятельностью», а также «кормление скота хлебом». Наказание колебалось от денежного штрафа до пяти лет лишения свободы с конфискацией имущества. Однако уже 19 ноября 1986 года был принят закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», прямо противоположный по содержанию. Но власти успели провести кампанию по борьбе с теплицами, разрушению хозпостроек на приусадебных и дачных участках, страшно озлобившую население, которое вовсе не сочувствовало «борьбе со спекулянтами».

* * *
 



























 





 







...
5