В глазах организатора промелькнула надежда. Вот только для того, чтобы схватиться за меня, ему требовалось отпустить металлоконструкцию, за которую он держался побелевшими пальцами.

– Да хрен с ним, – прокомментировал Утиль.

– Это ещё минус два, – парировал я.

– И чё? – не оценил моего человеколюбия он.

– Через плечо, – огрызнулся я. – Хочешь валить один – тебя никто не держит. Но свет останется с нами.

– Козёл, – выругался Утиль. – Щебень, слышишь меня?

– Да, – отозвался замыкающий.

– Скинь ты на хрен это ссыкло.

– Не вздумай! – рявкнул я. – Или полетишь следом.

– Да что с тобой не так?! – прикрикнул Утилизатор.

– Это с тобой что не так? Сколько их будет ждать нас там, наверху? Я просто увеличиваю наши шансы.

– Эй, Семёныч, – видимо, что-то прикинув, сменил тактику он. – У тебя пять секунд, чтобы взять его за руку. Или я тебя пристрелю, и ты всё равно сдохнешь. Решай. Раз… Два…

Трясущейся, мокрой от пота рукой подрывник ухватил меня за запястье. Я поступил точно так же, образуя надёжный зацеп. Семёныч медленно выпрямился на трясущихся ногах, и эта вибрация передалась транспортёру.

– Да успокойся ты, придурок! – заорал Щебень, – Не трясись!

От неожиданности Семёныч вздрогнул, и его нога сорвалась. Он повис на мне всей массой и принялся болтать ногами, отчего загуляла вся конструкция. И стало совсем не смешно. Металл жалобно заскрипел. С грохотом, кувыркаясь, вниз пролетела какая-то железка. Что-то щёлкнуло, и наш транспортёр слегка просел.

Весь гуманизм слетел с меня за мгновение, и, дождавшись, когда тело подрывника сместится к пропасти, я разжал пальцы. Но не тут-то было. Семёныч вцепился в меня мёртвой хваткой. Просить его о том, чтобы он пожертвовал собой, было равноценно борьбе с ветряной мельницей. В его глазах читалась такая паника, что он бы меня даже не услышал. Впрочем, по его поросячьему визгу и так всё было ясно.

Я напрягся и потянул его на себя, но совсем не для того, чтобы спасти. Как только его пальцы оказались на уровне уголка, я прижал их к нему и расслабил руку. Раздался треск сдираемой кожи, но это сработало. Семёныч ослабил хват и сорвался в бездонную пропасть. Крик звучал буквально пару секунд, пока не раздался глухой металлический стук. Окончательно падения мы не видели, но услышали и даже почувствовали, как его тело множество раз задело конструкцию.

– Оно того стоило? – Утиль наградил меня ледяным взглядом.

– Я хотя бы попытался, – пробормотал я.

– Ты чуть всех нас не угробил, умник хре́нов! – добавил ползущий передо мной Соловей.

Щебень промолчал. А что он мог сказать? Моё действие дало ему шанс. Если бы не я, они бы так и остались болтаться в самом начале подъема, в полной темноте. Не думаю, что подобные перспективы были для него желанными. Находись он в середине группы, скорее всего, согласился бы с мнением товарищей. Но получилось так, как получилось. В любом случае к спасению двигались четверо вместо троих.

– Да чтоб вас черти дрючили! – донеслось спереди.

– Что там? – опередил меня с вопросом Соловей.

– Передай свет, – попросил Утиль.

Я протянул ему керосиновую горелку, но слишком быстро. Язычок пламени заплясал и едва не погас. Утилизатор замер, дожидаясь, когда тот перестанет колыхаться, и высветил из полумрака то, что заставило его выразиться крепким словцом. Нас ожидало сплошное месиво из гнутого железа, которое натурально держалось только благодаря честному слову. Видимо отсюда и сорвалась та самая железка, которая пролетела мимо нас.

– Да как так-то?! – возмутился Соловей, – Он ведь даже не списанный. Здесь всё было в рабочем состоянии!

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Оттуда, что я здесь работал.

– Кажется, здесь был взрыв, – объяснил произошедшее Утиль. – Кто-то бросил сверху гранату, чтобы исключить эту лазейку.

– Я даже догадываюсь, кто, – буркнул Щебень. – И чё теперь делать?

– Кобыле член приделать, – огрызнулся Утиль. – Нужно лезть дальше.

– Как?! – снова возмутился Соловей. – Я что-то Человека-паука среди нас не вижу.

– Подай горелку, – попросил я.

Утиль, который всё это время очень уверенно стоял во весь рост, опустился на корточки и плавно передал мне свет. А я не уставал удивляться его чёткой координации и хладнокровию. Даже не представляю, какой выучкой и характером он обладает, чтобы вытворять такое.

Но сейчас меня волновало другое. Я снова улёгся на транспортёр, предварительно поставив на него горелку. Затем подхватил её и спустил на руке, всматриваясь в тёмные силуэты паутины металлоконструкции.

– На два пролёта вниз есть площадка, – ответил я. – Сможем передохнуть и осмотреться.

– Ну и чего замёрзли? – тут же подхватил Утиль. – Шевелите жопами.

Ползти назад оказалось гораздо сложнее. Но мы справились и спустя некоторое время один за другим ступили на технический мостик. Горелка всё ещё находилась у меня в руках, и я обошёл шахту по кругу, рассматривая мешанину наверху.

– Нормально! – крикнул я. – Здесь снова лестницы пошли.

– А мне вот интересно, кто их внизу срезал, – пробухтел Соловей.

– Видимо, тот же, кто сюда гранату швырнул, – ответил Щебень.

– А почему тогда не с снизу начал?

– А как бы он тогда спустился? – резонно заметил я.

– Ну, тоже факт. Всё равно странно. Почему до конца не дошёл?

– Видимо, посчитал, что этого будет достаточно.

– А прикинь, если они сейчас ещё одну гранату нам кинут, – усмехнулся Соловей, будто это прекрасный повод для шутки.

– Закрой пасть! – резко осадил его Утиль. – Без тебя тошно.

Мы добрались до мешанины из гнутого металла, и я снова принялся осматривать то, что осталось висеть на стенах. Затея была не то что опасной – самоубийственной, но других вариантов у нас всё равно нет. Мы собственноручно отрезали себе путь к отступлению, завалив тоннель. Единственное, что мы могли себе позволить без риска для здоровья, – это сдохнуть от голода.

– Подняться можно, но будет непросто, – произнёс я, рассматривая искорёженную лестницу, которая держалась на одном изогнутом уголке.

– Нам подходит, – согласился Утиль и первым полез наверх.

Лестница загуляла из стороны в сторону, но его вес выдержала. Следом отправился я, передав свет Соловью. Тот вскарабкался, удерживая его одной рукой и используя в качестве хвата за ступеньки подмышку. Как только его ладонь оказалась в зоне досягаемости, я забрал у него горелку. Щебню тоже повезло. Хлипкая лестница не отвалилась, позволив ему взобраться на следующий уровень.

Но на этом приключения не закончились. Площадка, на которой мы оказались, была повреждена, а следующая лестница находилась с противоположной стороны. Это сделано специально, чтобы техники не сачковали, ведь таким образом им в любом случае придётся обойти всё оборудование. Да и с точки зрения обороны подобный подход очень даже логичен. Пока враг переберётся с одного конца на другой, его на раз-два выкосят очередями.

Но мы оказались в ловушке.

– Ну, ещё идеи будут? – посмотрел на меня Утиль.

– Можно попробовать оторвать эту лестницу и перекинуть её через пробой. Длины вроде хватит.

– Голова, – похвалил он и улёгся на площадку.

Раскачивали её по очереди. Уголок, за прочность которого мы переживали, отказывался ломаться. Нам только и оставалось, что трепать лестницу туда сюда в надежде, что металл утратит прочность на изгибе и рано или поздно сломается.

Вначале дело шло туго, но с каждой минутой железо становилась всё мягче, а свободный конец увеличил амплитуду, мерно постукивая о бетонную стену.

Мне посчастливилось раскачивать её в тот момент, когда она отломилась. И хоть я этого ожидал, всё равно едва не нырнул вместе с ней вниз. Удержал я её тоже буквально на усилии воли. И дело не в том, что она оказалась неподъёмной, просто когда меня потянул её вес, возникло огромное желание разжать пальцы.

– Держу, – зачем-то оповестил приятелей я.

– Вытянешь? – уточнил Утиль.

– Должен. – Я крякнул, напрягая все мышцы.

А всё потому, что балансировать на узкой тропинке – не самое удобное занятие. Но я справился, и вскоре мы уже пытались перебросить гнутый мостик через провал. Часть конструкции оторвало от стены, и она предательски свешивалась под углом в девяносто градусов. Когда мы перебросили лестницу на другой край, он зашатался, намекая на то, что его крепление тоже оторвано. Болтающийся конец, который удерживался благодаря паре погнутых болтов, лишь усиливал амплитуду. И всё это мероприятие дико скрипело, что совсем не придавало уверенности.

– Ну, кто первый? – с ухмылкой спросил я.

– Угадай, – в тон мне хмыкнул Утиль и без предварительной подготовки буквально перебежал на другую сторону.

Шахту наполнил визг и грохот сорвавшихся вниз железок. Мостик гулял вверх-вниз, грозя обрушиться в любой момент. На мгновение меня охватила паника, но я сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Зачем-то сосчитал ступеньки, снова наполнил лёгкие воздухом, и как только тряска успокоилась, точно так же, как до этого сделал Утиль, перебежал через пропасть одним махом.

Не знаю, что это было: судьба или проведение высших сил, но я ни разу не промахнулся мимо тонких ступеней. И это учитывая шаткость всей конструкции.

Добравшись до противоположной стороны, я тут же опустился на четвереньки, потому что ноги отказывались держать тело. Сердце гулко стучалось о рёбра, пытаясь покинуть грудную клетку. Даже в глазах потемнело.

– Как с горелкой быть? – задал немаловажный вопрос Соловей.

– Перекинь её мне, – ответил Утиль, и, когда приятель размахнулся, закричал: – Стоп! Не так! Бросай двумя руками, как кирпич, понял?

– Ага, – кивнул Соловей и сменил позу.

Он качнулся несколько раз, примеряясь, а затем бросил горелку через провал. Огонёк тут же погас, и шахта погрузилась во тьму. Было не понять, получился манёвр или нет. По крайней мере, постороннего грохота было не слышно, а это уже хорошо.

Все молчали, боясь спугнуть удачу. Выдохнули мы в тот момент, когда тьму вокруг на мгновение рассеяла короткая вспышка от высекаемых искр. А через некоторое время мы вновь оказались в уютном полумраке трепещущего язычка пламени.

В отличие от меня, Соловей перебирался через пропасть на четвереньках. Точно так же поступил и Щебень, дождавшись, когда успокоится дрожь.

На всякий случай мы прихватили лестницу с собой, но больше она нам не пригодилась. Следующие два уровня тоже попали под взрыв, но им практически не досталось. Сорвало часть транспортёров, которые, падая, и наворотили весь этот бардак. В остальном площадку лишь слегка погнуло и в паре мест сорвало с креплений. Но это были уже мелочи в сравнении с тем, что мы оставили позади.

Вскоре стало понятно, что мы в угодили в полную задницу. Нет, запах свободы уже доносился до нас, свежий воздух ни с чем не спутать, а это был именно он. И дело даже не в выродках, которые гипотетически могли встречать нас снаружи. Скорее всего, их там даже не будет. А всё потому, что там сейчас лютый мороз, который мы уже вовсю ощущали. Изо рта вырывались клубы пара, пальцы уже потеряли чувствительность. Из одежды на нас – какой-то рваное тряпьё, а вместо обуви – куски деревяшек, примотанные к ногам при помощи верёвок.

– Ну и дубак, – озвучил общие мысли Щебень. – Лучше бы я там, внизу, сдох.

– Могу исправить, – угрожающе пообещал Утиль.

– Да хорош, я же шучу.

– Рот закрой – кишки простудишь, – огрызнулся командир. – Соловей, где мы сейчас выйдем?

– У складов, – ответил тот. – От него до военной части примерно километр на север.

– Ближайший населённый пункт?

– Километрах в трёх есть деревня. Ну, типа… Там чисто муляжи стоят.

– Нормальные посёлки поблизости есть?

– В часе езды по железке.

– Кабзда, – резюмировал Щебень. – Да мы околеем быстрее, чем доберёмся.

– Что за железка? – проигнорировал его Утиль.

– Обычная, по ней в своё время в бункер припасы доставляли. Ну и строили с неё тоже.

– Ясно, – сухо ответил Утиль. – Значит, по ней и пойдём, куда-нибудь выведет. Смотрите в оба, нам нужно одеждой разжиться – срать какой. Хоть старые фуфайки подойдут. Пойдём быстро, чтобы не замёрзнуть. Отстающих не ждём.

И в этот момент огонёк трепыхнулся в последний раз и погас, погружая нас в темноту.