Вопрос о владыке Сици́ла остался без ответа.

– Думасти́рий, – ответил он. – Храм гласного пепла.

– Вы отведете нас? – спросила Фендо́ра, прижав взволнованную девушку к груди.

Га́твонг помотал головой, осмысливая ценность этой неожиданной встречи. Девушка, ради которой ами́йцы занялись охотой на изумрудного Гива́ла, стояла перед ним.

«Да содрогнется Пе́стирий! Да обрушатся его своды на лживого правителя! – думал он. – Она не была его пленницей! Зи́рд Пе́ст блефовал, обещая нам честный обмен! Он лгал и королеве Са́лкса! Благо Вессанэ́сс благодаря мудрости своей не пошла у него на поводу».

Голова Гива́ла, лежащая трофеем на Депоннэ́е, теперь была совершенно бесполезной. Ею не интересовались даже крикливые тупуи́ны. А значит, ами́йские сыны пали напрасно.

– Я отведу вас в жилище Гурдоба́на, – сказал Кибу́ту, как будто в его словах стыли неизвестные опасения.

– Почему же не в пещеру? – озадаченно спросила рабыня. Волнение пробежалось по ее коже мурашками, окрасив щеки в пурпурный цвет.

– Пройдете в дом, – поторопил их Кибу́ту. – Это небезопасное место, чтобы чесать здесь языками.

Переглянувшись между собой, беглянки проследовали вслед га́твонгу, взойдя на выстланную камнем дорожку.

Жилище Гурдоба́на находилась совсем недалеко от побережья. Много раз Сэл обращала на него внимание, но и подумать не могла, что это и есть прибежище торговца. Несомненно, оно отличалось от построек вдали, тех, в которых уже побывали беглянки. Красный двухэтажный дом треугольной формы стоял на крепких сваях и поскрипывал от натиска ветра. Рядом с ним ветхой постройкой серел небольшой амбар. Сэл почему-то подумала, что в нем могли держать отца, как пленника на цепях. Покрасневшие глаза Фендо́ры как спасение узрели колодец, и она возликовала.

– Вода! Как же я хочу пить!

Она теперь уже не корячилась, как старуха, а довольно быстрой рысью достигла его. Кибу́ту помог ей с воротом и емкостью, напоминающей ведро. Они пили так долго, что, казалось, солнце на небе приблизилось к полудню и стало еще жарче.

На глаза Сэл пал знак трезубца, выложенный из костей на фасаде дома, прямо над крылечком.

«Что это? – думалось ей. – Знак Посейдона, властителя океанов и морей?»

Услужливый Кибу́ту, заметив ее заинтересованность, ответил и на этот вопрос.

– Это именной знак торговца, – сказал он. – Южной общности Ламуту́. На востоке знаком торговца является копье, на западе – лук, а на севере – зубатый меч. А Ламуту́ – это поселение по всей окружности острова. Мы вот в южной его части.

Сэл смотрела на него с неподдельным интересом, но по большей части он выражался в вопросах об отце.

– Скажите, уважаемый Кибу́ту, – произнесла она, – мой отец раб вашему господину?

Кибу́ту улыбнулся ее обеспокоенности, утешив тревожные мысли Сэл.

– Нет, – сказал он. – Ваш отец друг всего Ка́тиса, и Гурдоба́ну тоже.

Его слова словно глубокий выдох уняли дрожь пальцев.

«Друг торговца, – подумала она. – Возможно, все не так плохо».

Га́твонг поторопил их, и они зашли в дом.

Внутри помещения пространство казалось тесным из-за необычной вогнутой крыши, но при этом довольно милым и живым. Повсюду в горшках стояли по́фы, их сменяли керамические вазы с луговыми цветами. Прямо возле прихожей ютилась маленькая кухонька с небольшим столиком и стульями, сделанными из костей, за ней были детские спальни с множеством престранных лож. На второй этаж вели сколоченные лестницы, которых в доме было множество. Люки для лестниц зияли чуть ли не в каждой комнате.

Гости разместились на чердаке, прямо под крышей дома, где давеча спали А́ккертон и Бафферсэ́н на кроватях в форме лепестков. Именно тут Кибу́ту и ввел их в курс событий, павших на ами́йские плечи. Сэл не верила в услышанное, те слова, что говорила Фендо́ра, о том, что каждый пытается ее спасти, оказались правдой. По словам Кибу́ту, охота на изумрудного Гива́ла была кровопролитной и ужасающей. И все ради того, чтобы выкупить ее у варвара сици́лских земель. Фендо́ра подтвердила догадки ами́йца, обозначив местом заточения девушки Сэ́йланж. Ему было крайне любопытно послушать о происках Сависти́н, о том, как она пошла против самого зи́рда и как вопреки любовным связям с Пе́стовым сыном отправилась на Сици́л рабыней. В голосе женщины промелькнула боль потери, она рассказала ами́йцу о гатуи́лких кхалкхи́́ и о сыне среди них.

– Уважаемый Кибу́ту, – вступила в разговор Сэл, – почему же вы предостерегали нас об опасности, не соизволив отвести к прибежищу вашего народа? Ведь наверняка не зря на побережье нет ни одной живой души.

Кибу́ту посмотрел в глаза девушки так, будто стыдился раскрыть всю опасность ее положения.

– Причиной этого, о юная иноземка, – ответил ами́ец, – является мой народ, обозлившийся на вас, как на причину великой охоты. Они полагают, что кровь погибших на ваших руках, и я побоялся их гнева.

– Я так и знала, – забеспокоилась Фендо́ра, – что здесь небезопасно.

– Безопаснее, чем где бы то ни было, – уверил ее Кибу́ту.

– Ваш народ готов разорвать Сэл, – повторила рабыня. – К ночи прибудут каратели Рэ́хо. Даже Са́лкс безопаснее этих мест. Наверняка королева Вессанэ́сс уже сошла на берег Сэ́йланжа, требуя от Фа́лкса вернуть похищенную корону.

– Откуда ей знать? – удивился ами́ец.

– Оттуда, благородный га́твонг, – разъяснила Фендо́ра. – Я сама, по наставлению Пе́стого раба Фи́фла, предотвратила отправку на Сици́л тысячи рабов. Надеюсь, а́мис долетел. Иначе кэру́нские баржи вот-вот покинут Са́лкс и Пе́ст получит свои дары.

Кибу́ту, вскочив с места, взялся за голову. Такого поворота событий не предполагал даже Гурдоба́н. В этой суматохе предстоящей охоты никто и помыслить не мог, что Са́лкс пойдет на такое.

– Вы получили ответное письмо от королевы? – спросил он Фендо́ру. – А́мис вернулся?

Рабыня замотала головой.

– Не было птицы, – произнесла она. – Но королеве и не подобает писать рабыне.

Га́твонг заметался из угла в угол, будто предрекая всему плохой исход.

– Вы должны остаться здесь, – заключил он. – И под предлогом смерти не покидать хозяйского порога.

– Но каратели Рэ́хо! – возмутилась Фендо́ра.

– Нет, – перебил ее ами́ец. – Я уверен, они обойдут вас стороной.

– А вы?! – разволновалась рабыня.

– А мой долг, о уважаемая Сэл и Фендо́ра, мой долг предотвратить большую ошибку са́лкских вельмож. Пока не слишком поздно, я устремляюсь вершить бравое дело, и да поможет мне великий думает.

Он кинулся к люку в полу, но голос Фендо́ры приостановил его благородный порыв.

– Предотвратив большую ошибку, вы обозначите наше местонахождение! И вскоре са́лкские корабли прибудут сюда!

Его глаза лишь на миг взглянули на Фендо́ру, а через мгновение он ушел.

Теперь, куда ни посмотри, Сэл казалось, что она не выбралась из ямы для пленных, просто ее границы расширились и окрасились в другие цвета. Уставившись в окошко, они опасливо провожали ами́йца, что поспешнее ветра бежал к шлюпке. А между тем солнце клонилось к ночи, окрашивая все вокруг кровавыми красками. По прошествии часа Депоннэ́́я отчалила из бухты Лату́, вопреки крикам ее капитана Пи́дмена, бегающего разгневанным монстром по берегу. Под его ногами похрюкивал толстобокий ре́буз, выражая с ним полную солидарность.

Когда крики капитана утихли, солнце уже практически склонилось за горизонт, а воды завеяли холодом. Беглянки, не покидая чердака, осторожно поглядывали за пьяным ами́йцем, восседающим по-королевски на пустынном пляже. Он то и дело запрокидывал глиняную бутыль, вливая в себя крепкое пойло. После очередного глотка его желанием стало петь матросские песни. Пи́дмен не блистал талантом и потому пел как мог. А от его завываний Фендо́ра затыкала уши.

 
«Вперед, ами́йские мужи!
На рев огромных тварей!
Швыряй копье! Круши! Круши!
Мы бьемся общей стаей!»
 

Обернувшись, Сэл увидела повсюду свечение по́фов, и внутри комнаты стало намного уютней. Поджатые колени больше не тряслись, пение капитана успокаивало ее, но тревожило обеспокоенную Фендо́ру.

– Вот убогий, – ругалась она. – Неудивительно, что никто не пытается спасти этого трезвона. Каратели Рэ́хо могут нагрянуть с секунды на секунду, а он, мало того, что поставил свою жизнь под угрозу, еще и нашими рискует. Уплыл корабль, беги, спасайся, а не сиди и глотай пойло.

– Быть может, привести его сюда? – обронила Сэл. – Я никогда не видела карателей, кто они?

Фендо́ра не ответила, но устремилась по лестнице вниз, наверняка на помощь пьянчуге. Сэл только и слышала ее причитания:

– Спасаю двух ре́бузов, малого и большого. Ох, нахрюкают беду.

Через минуту, уставившись в оконце, девушка наблюдала за гневной Фендо́рой, пинками подгоняющей Пи́дмена в Гурдоба́новскую обитель. Тот спотыкался, ругался, но все же брел в обнимку с хрюндлем к хижине. Но не прошли они и полпути, как внезапно раздался жуткий вой. А затем еще один, ужаснее прежнего. Сэл, прижавшись к полу, старалась не высовываться из окна, роняя прищуренный взгляд на побережье. Фендо́ра ахнула, оборачиваясь по сторонам, теперь она не подгоняла Пи́дмена, а сама устремилась в укрытие. К слову сказать, капитан с ре́бузом проследовал за ней. Влетев заполошной птицей по крыльцу в дом, рабыня задрожала как лист на ветру, так что руки не могли ухватиться за лестницу. Пи́дмен ввалился за ней под тревожное хрюканье его ручной свиньи.

– Замолчите, – пригрозила ему Фендо́ра. Но бестолковое животное все продолжало хрюкать.

Между тем в темных водах мелькнуло что-то огромное. Сэл увидела голову монстра и содрогнулась. С уверенным перебиранием лап нечто двигалось к берегу, завывая все громче и громче. От этого сердце девушки бешено заколотилось.

– Мамочки, – произнесла она, увидев лицо Фендо́ры, показавшееся из люка.

– Тсс, – прошептала рабыня, приложив перст к губам. Снизу ее подталкивал пьяный капитан в попытках залезть на чердак.

Фендо́ра тысячу раз пожалела о проявленной жалости. Капитан и его свинья явно стремились выдать их убежище.

А Сэл все наблюдала за тварью, разрезающей водный покров. Рывок, еще один, и каратель оказался на суше. Его появление хрюндель обозначил беззаботным визжанием. И девушку обуяла ярость. Капитан, застряв в люке вместе с Фендо́рой, пытался протащить на чердак и свинью, мотая из стороны в сторону пойлом. Рабыня пыталась закрыть обоим рот, но у нее ничего не получалось. И тогда Сэл решила взять все в свои руки. Быстро метнувшись к троице, она выхватила бутыль из капитанских рук. Он возмутился, но уже через секунду бутыль, разбитая вдребезги о его голову, усмирила пьяное недовольство. Тело капитана соскользнуло вниз, свинья отправилась вслед за ним. И, хвала богам, животное больше не визжало.

Рабыня выдохнула, но тревога никуда не отступила. Карабкаясь по полу, они достигли оконца и затаились под подоконником. Взгляды дрожали, как и их тела.

Тьма скрывала большую часть монстра, но показавшиеся в небе Сестринские Луны подсвечивали многое. Монстр походил на огромного льва, покрытого чешуей. Вместо гривы его голова была утыкана иглами, а на лапах громоздились огромные когти. Распрямившись, он превзошел изваяние дума́ста в два раза и без усилий отгрыз его голову. Статуя рухнула в воду, и тварь потеряла к ней интерес. Теперь он вынюхивал следы на песке, что привели его к первой хижине. Ноздри расширились, песок попал внутрь, и монстр чихнул. Беглянки вздрогнули и прижались друг к другу. Было очевидно, что следы на песке принадлежат им. После первой хижины будет вторая, а потом следы приведут его к убежищу на чердаке. Фендо́ра боялась даже об этом помыслить.

Монстр, разинув пасть, зарычал и ломанулся в хижину. В одно мгновение ее стены были разбиты в щепки, а крыша обрушилась на мускулистую плоть. Но каратель не остановил разрушение, он пронесся вихрем из хижины в хижину, и доски затрещали.

«Как же так, – думала Фендо́ра. – Ами́йцы изничтожили са́йклов, обезглавили изумрудного Гива́ла, но побоялись карателя Рэ́хо».

Ответ на ее вопрос пришел позже, когда на берегу южного Ламуту́ появился еще десяток таких же тварей. Она крушили все подряд, и теперь беглянки точно знали, что их обнаружение – это вопрос лишь времени.

– «Уж лучше бы мы спустились в колодец», – подумала Сэл.

Как будто в ответ на ее опасения прибрежные громилы рванули к обители торговца, словно псы, идущие по следам.

Глаза в глаза, как в зеркала, полные страхов, они смотрели и столбенели от безысходности. Страх обнажил слезы и сопли в череде жутких гримас обреченных страдалиц. На всем бегу, напоминающем натиск носорогов, монстры снесли крепкие сваи, и дом обрушился. Беглянки только и успели сцепиться друг с другом, как стены затрещали, сложившись подобно карточному домику. Все рухнуло разом, и в треске ломающихся досок их голоса слились воедино. А после пала темнота…