Вообще–то, Марина и Анжела общались мало. В основном, когда родители семьями выезжали на шашлыки или покататься на лыжах. Девушки учились в разных школах. Марина– послушная дочь своих родителей. Милая и добрая– она старалась не огорчать папу и маму. Анжелика же казалось полной противоположностью– она почти не бывала дома. Забыла, когда родители ей говорили что–то сделать. Ей было некогда. Армейская жизнь занимала всё Анжелино время. Общее у них было лишь то, что и та и другая имели музыкальное образование. Анжелика, в отличие от Марины, давно уже забросила уроки музыки и так и осталась недоучкой, но при колоссальном таланте. И то, что и та и другая– были отличницами в школе. Нельзя сказать, чтобы родители Марины очень радовались общению девочек, но запретить – значит обидеть родителей Анжелики. Правда к великой радости родителей Марины– Анжелика приходила к ним очень редко. Да и не тянула Марину за собой армию.

Спокойная и домашняя Марина в душе завидовала Анжелике, её неугомонной жизни. В Марине же жизнь тоже била ключом, но выйти за рамки дозволенного она не решалась. Тем более, что она боялась подорвать авторитет отца. А папа, как настоящий милиционер, был очень даже против армии. Он считал, что есть пионерская и комсомольская организации, которые и позволяют полностью самореализоваться. И не понимал, что надо было этим девчонкам и мальчишкам, которые, никого не слушав, шли в ряды шевалье и мушкетёров. А им–то надо было всего–навсего романтики. Комсомольск и Днепрогрэсс построены, БАМ– строят родители, враги побеждены, и им казалось, что места для подвигов не осталось. А здесь такая жизнь!!!

– Поставь это где–нибудь. – Анжелика передала Марине большую сумку.

Анжела скромно и как–то неуверенно вошла в комнату. Казалось, что она неуютно себя чувствовала в тёмно–синем платье. Поддавшись на уговоры мамы, она не надела брюки:

– Анжела, – убеждала её Махабат Тимировна,– ты же на день рождение идёшь, а не к себе в спортзал. Ну ради меня. Мы с папой, когда выбирали для тебя это платье, надеялись, что оно тебе понравиться. Ну нельзя же всё время носить брюки, ведь ты девочка…

Марина, увидев замешательство Анжелы, решила ей помочь:

– Знакомьтесь, это– Анжела. Моя подруга.

– Слава, – отрекомендовал себя высокий светловолосый парень и лучезарно улыбнулся.

– Саша– представился второй, коренастый лопоухий рыжий мальчик.

– Серёжа, – армянин улыбнулся.

Анжелика села на софу. Улыбнулась ребятам. Те, спросив у незнакомки, как дела, продолжили свой мальчишеский разговор. Марина вышла из комнаты, чтобы накрыть на стол. От помощи Анжелы она отказалась. Анжела осталась одна среди незнакомых ей ребят. Наконец, один из мальчиков вспомнил, что среди них сидит девочка, спросил:

– А ты из какой школы.

– Из шестой.

– А мы из пятой. Мы одноклассники Марины.

– Я знаю…

– Это из вашей школы в этом году олимпиаду по математике какая–то девчонка выиграла.

– А за какие классы? За седьмые?

– Нет, – сказал Слава, – но за восьмые. Проводилась предварительная олимпиада. И говорят, выиграла какая–то девчонка, но вроде как кто–то из комиссии стал оспаривать победу.

– Так вроде как тебе победу присудили. – Саша обратился к Славе.

– Да нет. Математичка говорит, что это под вопросом.

– А ты принимал участие в олимпиаде за восьмой? – удивилась Анжелика.

– Да, у нас в классе есть группа с математическим уклоном. Мы дополнительно занимаемся математикой. Хотели сделать класс с математическим уклоном, но вроде как не хватает кабинетов ещё для одного класса. Вот нас и выделили в группу. Нас десять человек. С нами после уроков как факультатив проводят– новую тему объясняют. А на уроках мы свои упражнения делаем. Вот я и был на олимпиаде за восьмой класс. Занял второе место. А вот с первым– до сих пор вопрос.

– А в чём дело? – спросил Серёжа. – Ты мне так и не рассказал, почему результат стали оспаривать.

– Да, девчонка решила все достаточно быстро. Я её не видел. Она сидела где–то впереди, что ли. Видел, что кто–то отдал листы и вышел. Думал, что не справилась, потому что больше не вернулась. А оказалось, что она первая решила и сдала. Все задачи решены вроде как правильно. А вместе с решением сдаются и черновики. Вот, как сказала наша математичка, когда стали черновики просматривать, то непонятно стало, как она решала. Вроде, как и есть начало решения, есть окончание, а вот самого решения почти нет. Ну не могла же она всё в уме решить. А там только основная формула, а потом вроде как цифры записаны– данные промежуточных решений, но как она к ним приходила– не понятно. Комиссия решила, что она списала. Вроде, как её математичка принесла комиссии её тетради, чтобы показать, что она вообще так решает. Ну и оказалось, что она в школе почти не бывает. Вернее, у неё сделаны все контрольные, а вот классных работ почти нет. Вот и до сих пор спорят. Математичка говорит, что вроде как в область хотят отправить для решения вопроса.

– А нельзя вызвать девчонку, дать ей задания и посмотреть, сама ли она решает? – спросил Серёжа.

– Нет, – засмеялся Слава, – так не делается.

«Говорила же мне Клавдия Гениатовна, чтобы я решения писала.– подумала Анжелика.– Так ведь я и так их писала. Ну что же там непонятно: есть формула. Подставляй цифры, да считай. А чего эту формулу десять раз переписывать? Значит у этого мальчика я забрала первое место…», а сама спросила у Славы: – Ну а сам–то ты как думаешь?

– Думаю о чём?

– Ну чьё первое место?

– Я не знаю. Конечно, мне бы хотелось. Я после восьмого класса хочу поехать учиться в Новосибирск в физико–математическую школу. Но чтобы туда поступить надо иметь хорошие результаты, в том числе и по математике. Но если она сама решила, то значит заслужила первое место.

Анжелика знала всю эту историю. И она хотела отказаться от борьбы за это первое место. Зачем? Ведь она не собиралась быть математиком. Но учительница убедила её, что это надо не ей, а школе. Ведь она выступала от лица школы. Анжелике казалось, что это стыдно втягиваться в какой–то спор. Она была согласна с Серёжей– ну пусть пригласят. Ну решит она снова при комиссии. Дорогой читатель, не надо забывать, что ей всего 14 лет, а именно в этом возрасте они такие самоуверенные. И Анжелики даже не было ни тени сомнения, что она может чего не решить. Она не страдала излишней скромностью, и вполне реально осознавала, что она столь же талантлива, сколь «некрасива» …

Тема разговора была исчерпана. Наконец–то подошли одноклассницы Марины. Когда все собрались за праздничным столом, напряжение несколько исчезло. Ребята и девчонки весело болтали о своих классных делах. Анжелика почти не вставляла слов в общую речь. Да и о чём ей было с ними говорить? Лиц, которых они обсуждали, она не знала. Ну не о школьной же программе и не об армии. В этой компании армейцев не было.

Наевшись и напившись, гости перешли в соседнюю комнату. Марина села за пианино. Она играла простые известные всем с детства мелодии, на вроде как «Вместе весело шагать…» А все дружно подпевали. За окном стемнело. Марина выключила верхний свет, включила разноцветные фонарики, поставила магнитофон, а сама пошла в комнату убирать со стола. Анжелика пришла к ней на помощь.

– А ты чего не танцуешь? – удивилась Марина.

– Так я.…– Анжела замялась. Ну не скажет же она, что её на вряд ли кто пригласит. Кто не знал её по армейской жизни, в буднях и не замечали. – Я помогу тебе. А то имениннице одной убирать со стола…

В комнату вошёл Слава:

– Марина, я тебя приглашаю.

– Ты иди, я стаскаю всё на кухню. – Анжелика улыбнулась, забрал из рук Марины полотенце.

– Спасибо, – Марина ушла со Славой танцевать.

Анжела составила всю посуду на кухонном столе, подошла к окну и стала смотреть в окно. О ней никто не вспоминал. «Ладно, если не помнят о тебе, то надо самой напомнить…»– решила она и зашла в комнату.

– А давайте играть в фанты!!!– воскликнула Настя, одноклассница Марины.

Компания оживилась. Анжелике нравились друзья Марины. Они старались держать достоинство, но в то же время с воодушевлением играли в детские игры.

– Что должен делать этот фант? – спросила Марина и показала пояс с платья Анжелики.

– Этот фант должен… спеть песенку про день рождение.

Анжелика взяла свой пояс, подошла к пианино.

«Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…»– мальчишки и девчонки весело подпевали.

– А что должен делать этот фант? – Марина показала свою заколку.

– А этот фант должен… съесть самый большой кусок торта и без рук…

Марина повела в гостей в комнату, где всё уже было накрыто к чаю. «Когда она успела– удивилась Анжелика. – Кажется, только что всё убрали со стола. Она и выходила–то из комнаты всего на пять минут.»

Марине отрезали кусок торта. Она убрала руки за спину. И под дружные аплодисменты и громкий смех стала откусывать кусочек за кусочком. Вскоре всё её лицо было измазано в креме.

Вечер продолжался. Чаепитие снова сменилось танцами.

Анжела сидела на диване, обняв плюшевого зайца. В комнате было темно, музыка неторопливо извивалась. На фоне окна проплывали тёмные силуэты пар. Три пары: три мальчика и три девочки. Анжелика была четвёртой, и ей пары не нашлось. Она грустно улыбнулась. Ей часто вспоминались слова Вадима. «Да, внешность не та… Вот не правда, что главное, что ты умный. Главное, как ты выглядишь… Ну почему я такая уродина? Увы, как все уроды, я должен был бы гнать любовную мечту. Но вот закон природы, ведь я люблю конечно ту, что всех прекрасней на земле…»– ей вспомнились слова Сирано де Бержерака. Не будем её судить слишком строго. В этом возрасте каждая веснушка– это трагедия. Анжелика ещё не сложилась, она не умела себя преподнести. После слов Вадима она долго смотрела в зеркало и грустью отмечала и раскосые глаза. Печальное зеркало не отражало их озорного блеска. И выделяющиеся скулы, и нос– картошкой с рыжими веснушками. И ей всё это казалось таким ужасным. А так хотелось быть красивой. Иногда ей хотелось доказать Вадиму, что он ошибся, но… Пока что ей это не удавалось. И если даже ей делали комплименты, она воспринимала это не больше, чем вежливость.

– Пойдём, потанцуем, а то ты всё сидишь и грустишь…– Слава протянул руку Анжеле.

– Я не люблю танцевать, – соврала Анжелика и тут же покраснела. Она не умела врать. Но темнота скрыла её маленькую ложь. «Зачем, вот и этот пожалел. Ему Марина нравится. Я не буду им мешать…»– Анжелика вышла из комнаты и направилась на кухню. Ей захотелось уйти. Но уйти сейчас было бы по крайней мере, если не невежливо, то– она тем самым выдала бы себя. Она налила в стакан сок, и села за стол…

Входная дверь открылась.  Это пришли родители Марины с сестрой Олей. Они специально уходили на весь день, чтобы не мешать дочери. В этом возрасте родители почему–то всегда мешают.

– Здравствуй, Анжела. А почему ты одна, а где все?

– Здравствуйте… А я вот, пить захотела. Вот и вышла. – Анжелика вместе со стаканом сока вернулась в комнату.

Ребята уже включили свет и расселись на диван.

– Ну, как молодёжь, отдыхается– в комнату заглянул Владимир Иванович– отец Марины.

– Хорошо. – услышал он дружный ответ.

Праздник подходил к концу. Ребята пообщались с родителями Марины. Обсудили школьные проблемы.

– Ну, нам пора. Спасибо за гостеприимство. – Чувствовалось, что в этом компании верховодил Слава.

– Анжелика, ты домой? – спросил Владимир Иванович. – Я сейчас к вам. Довезу.

– Я сейчас…– Анжела удалилась в другую комнату. Через некоторое время она, переодевшись, появилась в полном армейском обмундировании. Она отдала отцу Марины пакет, в который сложила платье. – Владимир Иванович, отвезите, пожалуйста это домой.

– А ты куда?

– В штаб. У меня сегодня дежурство.

– И что же ты там делаешь, позволь полюбопытствовать?

– Ну как Вам сказать? Сижу на телефоне.

– И кто же ночью может позвонить?

– Могут свободцы. Не спится Трегиру, вот и звонит. Могут из США– там у них день. Да из той же Москвы. Этот тут ночь– а у них только вечер наступает. А так в основном– как охранники сидим, чтобы хулиганы не забегали– улыбнулась Анжелика.

– О–о–о, – Слава улыбнулся, – Вы армеец, похвально. И это интересно?

– Да, армеец. А что? Приходи, посмотришь.

– Нет, мне некогда. Учиться надо.

– Анжелика, родители–то знают, что ты сегодня опять ночевать не будешь? – Владимир Иванович помнил тот первый раз, когда в шесть утра им позвонила плакавшая Махабат Тимировна и спрашивала, что делать, её старшая дочь не пришла ночевать. Это было около двух лет назад, Анжеле было двенадцать лет. Они тогда только познакомились. Потом Анжелика часто не ночевала дома, но она после того случая всегда стала предупреждать родителей, чтобы её не ждали. Но они всё равно теми ночами, когда дома не было Анжелики, спали плохо. Это она думала, что она уже взрослая, а для них– она оставалась их маленькой дочкой.

– Знают, они привыкли.

– Говорят, по твою душу москвичи приехали. – В этом маленьком городе новости распространялись очень быстро. А сохранить что–то в тайне было практически не возможно.

– Ну, вы прямо меня слишком высоко цените. Не по мою. Просто я оказалась связующим звеном между свободцами и армейцами.

– Это как?..– Слава взглянул на Анжелику по–новому. В его взгляде появился интерес.

– Да очень просто. Я их консультирую, чего не следует делать. Если они не слушают, то армейцы потом им объясняют это же, но на практике… Ладно. Это не интересно.

– В школе–то у тебя как дела? – спросила мама Марины– Любовь Петровна: пухлая невысокая женщина с большими тёмно–синими глазами и короткими светло–русыми волнистыми волосами.

– Нормально. Ладно. Меня машина ждёт.

– Какая машина? – не понял Владимир Иванович.

– Ну у нас, тех, кто дежурит, привозит и отвозит дежурная машина.

– Ну прямо всё как у нас.

– Спасибо за вечер. Мне, действительно, пора. А тем, кому интересно, приходите в армию.

– Ты, давай не пропагандируй и с правильной дороги молодёжь не сбивай…

– Так тех, кто не хочет, ну никак с прямой дороги не собьёшь. А потом, почему Вы думаете, что у нас плохо. Ну скажите, где ещё в городе семи–десятилетние дети могут научиться водить машину? Или, разве в городе есть конная секция или школа юных каскадёров, секция фехтования? В гимнастику принимают только маленьких девочек, а если тебе тринадцать, то ты уже старая? Ведь у нас практически каждый может найти себя там, где хочет. А языки? У нас есть Митко– цыганёнок. Так он пятерых цыганскому языку обучает. И свои тимуровцы есть, и няни усатые…

– А зачем им цыганский язык? – спросил Серёжа. Они дома говорили в основном на русском. И он стал постепенно терять навыки родного языка.

– А я откуда знаю. Вот захотелось людям цыганский выучить. Говорят, что цыганские романсы нравятся. А потом история этого народа очень интересная…

– Ну прямо, не армия, а клуб по интересам. – воскликнул Владимир Иванович. – Только, чего же вами органы интересуются, если всё так хорошо.

– А вы сами спросите. Вы, кажется, знаете Высоцкого. Москвичи у него и тусуются. Он вам всё сам расскажет. Я–то почём знаю…

Декабрь 11. В компании

Анжелика закрыла глаза и под песню Володи Смирницкого думала о своём. Она давно мечтала посидеть в компании и не думать о делах. А это удавалось так редко. В последнее время свободцы утихомирились. Похоже, что они действительно готовились к приезду кого–то из членов королевской семьи. Обмен Вадима прошёл удачно. Трегир ещё не вернулся. И пока что штаб свободцев практически оставался без руководства. Вернее– за руководство оставался кто–то, но Анжелика в это не вникала. Если возникали какие–то проблемы, то этот кто–то решал их с Романом или Артуром, не предъявляя требований обязательного присутствия консультанта на совещаниях. Анжелика вот уже как полтора месяца практически не пропускала школу. Римадзе и Лыскову уже казалось, что их миссия заканчивается. Они несколько раз телеграфировали в Москву, что здесь им нечего делать. И им даже дали двухнедельный отпуск. Всё напоминало затишье перед бурей.

И так, Анжелика сидела на софе, закрыв глаза. Казалось, что весь мир успокоился. Володя– за глаза ребята его называли «Александрийский столп» за его почти двухметровый рост, широкоплечий, как все пловцы. Когда он улыбался, то на подбородке появлялась маленькая ямочка, что придавало шарму его круглому лицу. Светлые коротко стриженые волосы ёжиком торчали на голове. Его любимая одежда– красно–синий спортивный костюм. Он не страдал от отсутствия внимания со стороны девчонок, и обращался с ними довольно вольно, пока не влюбился сам. Но ему попалась такая же эгоистка и самовлюблённая девица, каким он был до этой встречи. Поиграв мальчишеским сердцем, она бросила чемпиона области по плаванью ради секретаря школьной комсомольской организации. Володя же, изменившись после своего «горя», а именно так ему казалось то, что он остался один, сложил песню о своей девчонке. И даже один раз, собрав своих друзей, он спел ей серенаду под окном. Слова в песне были незатейливы по типу «любовь–морковь», но мелодия– очень даже ничего. Сейчас Володя представлял собой образ печального рыцаря, везде и повсюду исполняя одну и ту же песню. Анжелика знала её наизусть, но её почему–то притягивала это милая и нежная мелодия:

            Я не успел догнать тебя,

            Ты не смогла остаться,

            Я не смог понять тебя,

            Ты не успела со мной попрощаться.

            Ну, подожди, ну не спеши,

            Давай вместе решим, как дальше быть.

            Не уходи ты, пойми,

            Задачи сей жизни не так уж легко решить.

«Интересно, а бывает счастливая любовь? Или чтобы это понять, надо обязательно страдать?»– задумалась Анж. Вдруг она почувствовала, что кто–то сел рядом. «Интересно, кто это может быть…»– подумала она, но глаз не открыла. Осеннее солнце безжалостно палило через оконное стекло. И если бы не снег за окном, то можно было бы предположить, что наступила весна. Воробьи– вечные спутники солнечного тепла– расположились на нагретой завалинке и о чём–то громко диспутировали. Кто–то положил на плечо Анжеле свою руку. Ещё мгновение… Анжела открыла глаза. Она оказалась на руках у Петра.

– Отпусти– она хотела рассердиться, но ей не удалось. Черные глаза Пети смотрели на Анжелику из–под густых сросшихся бровей озорно и весело. Среднего роста, крепко сбитый, он был похож на одного из тех парней, которых часто показывали по телевизору, называя их «голубые береты». Быть десантником– голубая мечта Пети. Он ходил в спортзал, чтобы поддержать свою форму. В армию его привело именно то, что он там мог научиться навыкам борьбы, которые так необходимы десантникам.

– Петя, кому говорю, немедленно отпусти…– Анжелика попыталась вырваться, а потом взмолилась: – ну пожалуйста.

– Ах, пожалуйста, ну, поехали, цыплёночек мой, дитятко моё…

И Петя под дружный смех понёс Анжелику в соседнюю комнату. Там он посадил её на софу: – Слушай, подруга, есть дело государственной важности. Пока не получу согласие, ты отсюда не сдвинешься с места…– Петя говорил самым серьёзным тоном.

А в это время в комнате:

– Сейчас кто–то вылетит, – засмеялась Оксана. Уж кто–кто, а она знала крутой нрав своей подруги, которая не очень–то жаловала фамильярности. Время шло. Володя по–прежнему перебирал струны гитары. Анжела и Петя так и не появились.

– Пойду, посмотрю, чем они так занимаются…– сделала было движение в сторону комнаты Римма.

Римма училась в одном классе с Оксаной и Анжелой. Красивая большеглаза татарочка с длинными чёрными косами, она уже понимала силу своих чар и даже пользовалась этим. Римма выросла в интеллигентной семье. Отец– главный инженер стройтреста, был на пятнадцать лет старше её матери. Родители Риммы представляли красивую пару. Эта красота перемешалась и передалась дочери. Римма была философом. Она любила рассуждать на умные темы, томно закатывая глаза и опуская вниз длинные чёрные ресницы.

– Оставь людей в покое. Может у них важное дело.– Володя взял Римму за руку.– Посиди.