Роман протекал бурно. Каждый день Ксении едва хватало сил дождаться конца занятий в институте, чтобы скорее лететь на встречу с любимым. Вечером же, едва она успевала переступить порог дома, раздавался телефонный звонок, и молодые люди болтали почти до утра. Буквально через пару недель после знакомства Валерий сделал предложение. Причем сделал его, соблюдая романтический этикет: напросился в гости, познакомился с родителями и попросил у них руки дочери. Предки Ксении в тот момент настолько растерялись, что смогли только что-то невнятно проблеять. Избранница же была счастлива и тут же дала согласие, не дожидаясь, пока мама с папой придут в себя. Еще бы – любовь с первого взгляда, такое бывает раз в жизни. И то не у всех!

Брак зарегистрировали через два месяца после знакомства, несмотря на возражения опомнившихся родителей Ксении. Они пытались увещевать дочь, что надо повстречаться хотя бы еще немного, чтобы лучше друг друга узнать. Да и выяснить, с кем та собирается связать судьбу, не помешало бы. Но невеста осталась непреклонна, а мама с папой побоялись препятствовать: вдруг потом у любимой дитятки жизнь не сложится и будет их проклинать, что отговорили. Сразу после свадьбы Самойлов заговорил о том, что надо как можно быстрее родить ребенка. Аргумент был простой: семья без детей – не семья. Девушка пыталась объяснить, что она еще студентка, ей бы сначала образование получить и уже потом рожать. К тому же уходить посреди учебы в академический отпуск, а потом возвращаться тяжело. Да и ребенок не даст нормально отучиться. Такие возражения весомыми признаны не были, и между молодоженами случилась первая серьезная ссора. Опытом супружеской жизни Ксения еще на тот момент обзавестись не успела, посему рассудила, что упрямство и сопротивление чужой воле – прямой путь к разводу. А подобное направление развития событий в ее планы не входило.

Радость случилась где-то через четыре месяца после свадьбы, о чем тут же было торжественно сообщено супругу. Тот в ответ довольно хмыкнул… И потерял к жене интерес. Правда, не сразу, а постепенно: все чаще стали появляться какие-то неотложные дела, которые требовали отъезда на пару дней, или друзья, которым требовалось срочно выпить исключительно в обществе Валерия, так что за руль садиться было нельзя и приходилось оставаться ночевать у собутыльников. Дальше процесс пошел по нарастающей – отлучки из дома становились все продолжительнее, а оправдания к ним свелись к нулю. Попытки юной супруги выяснить, что в очередной раз помешало любимому добраться до дома, пресекались лаконичной фразой: «Работал». Вероятно, доля правды в подобном утверждении имелась – муж баловал себя с завидной регулярностью: купил новую машину, стал одеваться в дорогих бутиках, на пальцах засверкали перстни с бриллиантами. Но только себя. Материальное благополучие на Ксению не распространялось – деньги ей выделялись только на еду.

Все еще пребывая в полном неведении, как протекает нормальная семейная жизнь с бизнесменом, Ксения пробовала выяснить подробности у замужних подруг, чьи супруги также предпочли вольные хлеба предпринимательства. К своему удивлению, она узнала, что те проводят вечера преимущественно дома, а если и выбираются куда-нибудь проветриться, то исключительно в компании с дражайшими половинами. Если до этого момента жену Валерия терзали смутные сомнения, то после услышанного выросла и окрепла твердая уверенность, что Самойлов нашел себе утешение на стороне. Возможно, и не одно. Но доказательств не было. А без них любой диалог походил на банальную истерику беременной женщины: муж бархатным, убаюкивающим голосом доверительно сообщал, что пашет не покладая рук на благо будущего наследника, а все фантазии явно навеяны завистницами. Во избежание дальнейших эксцессов Валерий устранил всех подруг Ксении как класс. Сделал он это виртуозно – просто всех перессорил между собой.

Оставалась хрупкая надежда, что рождение сына вернет супруга к семейному очагу. Но ей не суждено было сбыться. Для Валерия с появлением наследника ничего не изменилось. Родительский инстинкт у Самойлова отсутствовал напрочь, как у кукушки. На сына тот смотрел, как другой на муху, ползающую по стене. На просьбы вести себя по-человечески, хотя бы почаще бывать дома, чтобы мальчик знал, как выглядит его отец, отмахивался, прикрываясь работой. На аргумент, что другие мужчины тоже работают, но находят время для своих детей, супруг отвечал туманно: «Ты не понимаешь, мир устроен не так». Со временем она поняла: люди, которые так говорят, и являются причиной того, что мир устроен не так. И решила попробовать кардинально изменить ситуацию.

Первая же попытка серьезно выяснить отношения превратилась в разбор полетов. В качестве пилота выступала Ксения. Оказалось, что муж не хочет находиться дома, потому что она… Дальше шел длинный список претензий, удовлетворить который мог бы только гарем из десяти жен. Неожиданно выяснилось, что счастливая совместная жизнь с ним возможна только при условии полного повиновения, отказа от личных интересов в пользу готовки, уборки, стирки, глажки и так далее. Готовке отводилась отдельная глава: как, когда, с каким выражением лица следовало подавать блюда, которых должно быть не менее четырех-пяти для каждой трапезы. Требования звучали настолько фантастически, что Ксения поначалу приняла все за какой-то гротеск и просто улыбалась в ответ, рассчитывая услышать после этого что-то более адекватное. Но Самойлов, покончив с райдером, перешел на личности. Оказалось, что супруга потеряла всякую женскую привлекательность – растолстела, потеряла форму, превратилась в «бабу». Он это подытожил краткой фразой: «Третий сорт – не брак».

К сожалению, по этой части Валерий не погрешил против истины: сначала беременность, а затем кормление грудью явно не пошли на пользу внешности. Это была правда, но очень обидная. Тем более что все было ради его ребенка. В этот момент Ксения почувствовала, что у нее начали резаться клыки. Пока молочные. Но развивать тему не стала, подавив бурю эмоций и мысленно согласившись на эксперимент. В первую очередь она занялась собой – как только лактация закончилась, села на диету. Деньгами муж не баловал, так что об абонементе в фитнес-клуб и уж тем более о личном тренере можно было и не мечтать. Но и дорожка в соседнем парке вполне годилась в качестве физической нагрузки. Когда-то за эффектную внешность одногруппники в институте дали ей прозвище Red Star – по названию известного в то время модельного агентства. Через некоторое время работа над собой принесла желаемые плоды – этот титул молодая мама себе не только вернула, но и упрочила: пропала юношеская угловатость, появились приятные округлости в нужных местах, но без удручающих бонусов в виде отложений жировых запасов в проблемных для всех женщин зонах.

Но останавливаться на достигнутом Ксения не собиралась, вопрос был в чистоте эксперимента. Дальше последовали кулинарные курсы со всеми их нюансами и хитростями. В качестве шеф-поваров выступили две соседки – украинка и грузинка, так что с борщами, пампушками, сациви и хинкали проблем больше не было. С уборкой было еще проще: чтобы виртуозно орудовать пылесосом и шваброй, личный коучер не требовался. В целом через год супруга теоретически и практически была подкована в разделе домоводства не хуже, чем прислуга в Букингемском дворце. В сочетании с фотомодельной внешностью получалось оружие, против которого, по идее, не смог бы устоять ни один мужчина. Проблема была только с гардеробом: на выделяемые мужем средства едва удавалось выкроить что-то на ребенка, ни о каких нарядах и речи не шло. Приходилось донашивать то, что было куплено еще родителями до свадьбы. Как-то Ксения опрометчиво заметила, что Валерий покупает себе одежду исключительно в галерее «Актер», а ей приходится шить и вязать вещи самой, чтобы хоть как-то приодеться. На что тот веско заметил: «Ну ты сравнила – кто ты и кто я». Вопрос гардероба был закрыт раз и навсегда.

Несмотря на все метаморфозы, Валерий оказался морально и психологически устойчив к чарам избранницы – в его жизни ровным счетом ничего не поменялось. Разве что отлучки из дома становились все продолжительнее, а отношения с супругой все более формальными. У семейного очага тот появлялся исключительно редко и преимущественно в ночное время, за что получил прозвище Багдадский вор. За глаза, конечно. Цель визитов осталась неясна. Вопросов муж не задавал, ел, мылся, спал и опять уходил в закат на неопределенное время. Правда, иногда у него случались припадки щедрости. Появившись неожиданно, он вдруг начинал клясться в вечной любви и делать роскошные подарки в виде шубы из куницы или кольца с изумрудами и бриллиантами. Принимать их было противно, но отказываться глупо, и Ксения брала. Подношения он всегда сопровождал присказкой: «Все это ты могла бы иметь постоянно, если бы научилась себя вести». Как именно себя требовалось вести, не уточнялось.

Минул год, закончился академический отпуск, и пора было возвращаться в институт. Валерий как-то в самом начале беременности намекал, что делать этого не следует, поскольку теперь у жены будет ребенок и образованность ей ни к чему. И вообще, зачем ей диплом, если есть муж? Окутанная еще в ту пору любовными бреднями, Ксения спорить не стала. Но туман за прошедшее время рассеялся, и стало понятно, что без образования будущность ее выглядит мрачно и грозит длительной депрессией. Родители ее страшно удивились, что денег на няню у дочери нет. Ведь зять все время только и рассказывал, что единственный смысл его существования – это их дочь с долгожданным наследником в придачу. Но поверили и взяли расходы на себя.

Прознав о планах супруги, Самойлов пришел в ярость. Чтобы его позиция по данному вопросу стала яснее, он воспользовался руками. Отвесив несколько звонких оплеух, Валерий решил, что тема закрыта раз и навсегда. Но эффект получился обратный: молочные клыки у Ксении выпали, и на их месте тут же выросли коренные, как у матерого волка. В одно мгновение девочка из хорошей семьи превратилась в бойца. Как только голова под ударами перестала безвольно болтаться из стороны в сторону, жена поймала объект в прицел и нанесла несколько точных ударов в корпус подручными предметами. В результате пострадали зонт, ваза с сухоцветами, большая деревянная шкатулка и самолюбие супруга. Бонусом было выдано обещание предать земле останки, если тому еще раз вздумается поднять на нее руку.

Бежав с позором с поля битвы, Валерий вернулся на следующий день с букетом. На тот случай, если такой веский аргумент примирения не подействует, он прихватил с собой маму, которой отводилась роль кавалерии. Та, как положено, заходила с фланга, правда, не очень понимая стратегию маневра, пока сын стоял на коленях и вымаливал прощение. Формально извинения были приняты, но парадигма уже сменилась – для Ксении этот человек перестал существовать раз и навсегда. Он все так же эпизодически появлялся дома и говорил разные слова, но в смысл сказанного уже никто не вслушивался. Тем более что Самойлов отличался не только фантастической полигам-ностью, но и поразительной лживостью. Истоки последнего феномена были не ясны, впрочем, как и цель. Обычно люди врут, чтобы получить какую-то выгоду. Но в данном случае это правило не работало. Заявление Валерия о том, что он строил Крымский мост, соединяющий Зубовский бульвар с Крымским Валом, встречало дружный смех в любой компании, если там преобладали москвичи. Контраргумент, что тот появился в далеком тридцать восьмом году, молодого человека не смущал. Даже легкого румянца на щеках из-за неловкости не наблюдалось. Ксения иногда думала, что в данном случае срабатывал принцип «вранье ради вранья», по аналогии с «искусством ради искусства». Но копаться в этом не хотелось, поскольку было просто противно и стыдно. Она лишь с усмешкой комментировала бурные фантазии Валерия каламбуром от Чехова: «…Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь…».

Поставив перед собой цель, мама Кирилла двинулась к ней с решимостью бульдозера. Когда не хватало напора и усидчивости, в ход шли клыки, выросшие за пару лет «счастливой» семейной жизни. Забег длиной в восемь лет закончился красным дипломом и прилично оплачиваемой работой. Последняя сулила радужные перспективы в виде личного кабинета, кучи подчиненных и дохода, который уже позволял подумать об улучшении жилищных условий. Поэтому известие о том, что супруг планирует прекратить формальные отношения, было принято в лучших традициях буддизма. Единственное, что вызвало хоть какую-то эмоцию, это фраза Валерия, сказанная на ступеньках перед входом в суд: «Я проиграл». Выяснять, в чем заключалась игра, желания не было. Впрочем, как и смысла. Единственное, что испытала в тот момент экс-супруга, это облегчение.

Самойлов, обретя законную свободу, тут же променял ее на следующий брак. На этот раз жертвой его чар пала девица десятью годами младше, наивная и охочая до столичной жизни, поскольку происходила родом из многодетной семьи откуда-то из глубинки. Валерий к тому времени не только набил руку в охмурении доверчивых простушек, но и обзавелся приличным капиталом, который позволял раскинуть павлиний хвост во всю его ширину. В принципе, в инструментах обольщения ничего не менялось, разве что масштаб увеличился. Радужным опереньем он накрыл не только свою избранницу, но и всю ее многочисленную родню. Ирина просто млела только при одном упоминании его имени и рисовала в воображении сказочные замки на Рублевке, куда она переселится с родственниками всем табором в сопровождении кур, свиней и коз. Мама с папой тоже не страдали от недостатка воображения и каждый раз при общении с дочерью заканчивали разговор присказкой: «Только не упусти».

По сравнению со второй свадьбой первая была просто посиделками старух у кладбищенской ограды. На этот раз Валерий решил отметить событие с размахом народных гуляний, разве что без разжигания костров и игры на балалайке. Благо недостатка в массовке не наблюдалось – родственников у молодой жены хватило бы заселить многоэтажку. Самойлов весь день светился от счастья и гордости, как начищенный пятак, и ни на секунду не выпускал руку любимой из своей. А на следующий укатил с супругой на две недели на Лазурный берег.

Название Hotel du Cap-Eden-Roc запомнить значительно труднее, чем кафе «У тети Сони», поэтому юная супруга Валерия почти всю поездку ходила, шевеля губами. Запоминание давалось нелегко, поскольку на каждом углу попадались какие-то знаменитости – то певец, то фотомодель – и сбивали с мысли. Приходилось начинать сначала. Со стороны казалось, что девушка беспрестанно молится. Но Самойлову это не мешало – восторженные возгласы и подпрыгивания от избытка чувств с лихвой покрывали бытовой дискомфорт. Ему вообще все нравилось: и почти детская непосредственность, и юный возраст избранницы, а главное, что самоутверждаться за ее счет было значительно проще и легче, чем за счет Ксении.

Казалось бы, люди нашли друг друга и сложился идеальный союз. Но если бы так, это было бы слишком скучно и примитивно. Просто красивая сказка со счастливым концом. На самом же деле, несмотря на пышное празднование бракосочетания и умопомрачительный медовый месяц, новые отношения мало чем отличались от прежних. По законам жанра, карета превратилась в тыкву очень быстро. Ирина забеременела – Валерий пустился в загул. Как сказал какой-то мудрый человек, под каждым павлиньим хвостом находится куриная жопа. Очень быстро Ирина осознала: суть понятия «моногамия» супругу недоступна для понимания от слова «совсем». Но так же рассчитывала, что рождение ребенка исправит ситуацию.

Вот при таких обстоятельствах и появилась на свет Кира. Но и она не смогла растопить сердце отца ни своими белыми кудряшками, ни большими наивными глазами, ни носиком-пуговкой в обрамлении толстых румяных щечек. Все эти орудия манипуляции взрослыми отлично работали со всеми, начиная с депрессивных бабушек на лавочке у подъезда и заканчивая воинственной нянечкой в детском саду. Но давали сбой при контакте с собственным отцом. Сразу после прибытия из роддома тот лаконично обрисовал ситуацию, заглянув в розовый конверт: «Мне нужен наследник», чем моментально сменил статус дочери с субъекта на объект. О том, что наследник у него уже был, Самойлов предпочел не вспоминать.

Философски игнорировать супружескую неверность дано не всякому. Одни в подобной ситуации скандалят и распускают руки, другие грозят суицидом, третьи молча собирают чемодан и уходят в закат. Ирина предпочла слезы и пространные жалостливые сообщения в мессенджере, которые никто не читал. Вероятно, таким нехитрым способом она пыталась пробудить в супруге совесть. На более решительные действия избранница не отваживалась. Скорее всего, опасалась, что за строптивость получит билет на малую родину, причем в один конец. А возвращаться туда Ирине очень не хотелось.

Каждый раз, возвращаясь домой, Валерий находил супругу в компании с мокрым носовым платком и заводил диалог по отработанной схеме. Виновата в его изменах, конечно же, была сама жена. Дома Самойлова так плохо обслуживали и кормили, что появляться лишний раз на пороге не хотелось. С логикой и здравым смыслом Ирина была на «вы», поэтому оценить абсурдность аргумента не могла. Снова кидаясь к швабре и плите, она верила, что котлетами и глажеными рубашками способна переделать человека. Но ни через год, ни позднее ничего в отношениях не изменилось. Даром анализа, как Ксения, вторая супруга не обладала, поэтому к правильному выводу так и не пришла. Труд домработницы вытеснил все – и институт, в который Ирина так и не вернулась, и карьеру.