Солнечный прах

Я говорил уже о том, как Солнце умерло.

По его ровной линии пульса ты можешь найти

Все отсылки и хроники, как по аллеям Бунина.

Важно ли это? Не знаю, мы сбились с пути.

Моя память об этом выжжена черными пятнами.

Тот автограф последний ожогом остыл на руках.

Смесь разбитых сердец и детских улыбок натянутых

Нас зимою холодной укутает в солнечный прах.

Дай мне просто забыть и просто стать частью пепла.

Нас кремирует пламя этой чужой войны.

На сожженных листках наши жизни истерлись где-то.

Я закрою глаза, ничего в них не видишь ты.

Реквием звездам сыграй, нас не будут слушать.

Этот вопль порежет мне слух, он не был по мечте.

Я всегда задыхался внутри, но шагнув наружу,

Постепенно додумал, что тоже теперь нигде.

Боимся остыть

Где-то тихая пристань, куда не доплыть,

И меня вновь кидает от шторма к шторму.

По рукам вяжет с берегом скальная нить,

И, прикрыв глаза, разобьюсь о волны.

Льет из рации шелест пустого эфира,

Ты всю жизнь его потреблял запоем.

И внутри вязкой пленкой его глицерина

Оседает в легких тоска прибоя.

Полумесяц луны протыкает звезды,

И приносит их в жертву, как просто символ.

Миллиардам шрамам на небе роздан

Свет холодный, но их так и не воскресили.

Мы точим клыки, чтобы были острее.

Лишь бы видеть глазами, куда дальше плыть,

Так жадно впиваясь в небесную шею.

Потому что мы тоже боимся остыть.

Черной тушью

Сингулярность сжимает виски снова в разных понятиях,

И зрачки расширяются, так что мне близко не видно.

Ты сказала, сам черт бы со мной говорил – унесите распятие.

Это так не работает, ведь мы не в дешевых фильмах.

Между городом грез и между пустых развалин

Воздух душный настолько, что даже имеет привкус.

Мы навечно остались в рассказах, что не рассказали.

И наверно мы с этой же вечностью как-нибудь свыклись.

Девчонка подводит глаза самой черной тушью.

Таким же оттенком замажет мешки под глазами.

Она держит мне руку, и мы оба теряем душу,

Которую столько же раз в этой жизни искали.

На ромашковом поле закат обагрит все кровью.

За его пеленой потерялся тот самый день.

День, в который когда-то уйду, все забрав с собою,

Ничего не поняв в осуждениях этих людей.

Мы назвали безумством, что можно друг другу верить.

И отбросили страх, заливая друг друга бензином.

Мои кости сломались – я бился с разгона об двери,

Для того чтобы верить, что можно не только сгинуть.

И девчонка подводит глаза самой черной тушью.

И таким же оттенком замажет мешки под глазами.

Были ли мы здесь живыми, хотя бы снаружи?

Или не были, но никому не сказали.

В неизбежности

Сознание тонет в картинах, которых и не было.

Закрываю глаза, провожу нежно бритвой под веками.

Диагноз поставит нам жизнь, и мы станем калеками,

Пригвождёнными насмерть всеми оттенками блеклого.

Я гулял бы с тобою по крышам меж парапетами,

Но остался прибит в непонятном незримом уродстве.

В глазах зарябит черным маркером тьма беспросветная,

И я буду искать в этой дряни со светом все сходства.

Забудь мое имя, присвой мне порядковый номер.

В этом мире ждать свой расстрел чересчур одиноко.

Одна кровь, один цвет, одна жизнь, ты всегда монохромен.

Затми небо ладонью своей, здесь все слишком убого.

Я хотел видеть больше и думать, что жизнь не циклична.

Я хотел не жить прошлым, чтобы не стало привычкой.

Я хотел красоту видеть в самом простом и обычном,

Но здесь пошло, и я остаюсь ко всему безразличным.

Покажи мне здесь выход, меня уже рвет с лабиринта.

Все куда-то ушли, только я до конца здесь остался.

Намекни мне хотя бы еще сколько нужно попыток,

Перед тем, как совсем окончательно сдаться.

Если скотчем заклеить свой рот и больное горло,

В голове все равно остаются и бесятся мысли.

Сколько раз еще нужно использовать образно Мордор,

Чтобы просто узнать, у кого здесь кольцо хранится?

Мы все войны света, но мы здесь подохли в гнили.

Я продолжу сражаться, но мне здесь сражаться не за что.

Мы лишь образно пали, и нас всех живыми забыли.

Это все не ошибка, я знал – мы в неизбежности.

Метеоритный дождь

Поцелуй меня,

Метеоритный дождь.

Я живу концом дня

И начала уже не вернешь.

Посмотри мне вслед,

Когда я уйду на балкон.

В этой жизни нет

Ничего, что мы вспомним потом.

Этот мир пустой.

Поброди, будто ты пустой рыцарь.

Вокруг хлам простой,

Только счастье под ним не пылится.

Посмотри вокруг,

Как еще один сталкер бездны.

До свиданья, друг.

Мы здесь все по пути исчезли.

Медленно сгорай

Перетащи себя с места на место.

Ушел натощак, ушел в неизвестность.

Твой помост дощат, но провалится с треском.

Про погост молчат, даже там уже тесно.

И какого черта? Поднимай на вилы.

Все, чем не добило, все, чем не убило,

Что бы ни любил ты – чтобы не загнило.

Раз хотел веревку – не проси и мыла.

Перевязка ран? Да здесь не стерильно.

Куча мятых драм – куча пластилина.

Мы хотели в рай, но нас не пустило.

Медленно сгорай, чтобы не остынуть.

Улыбнись лишь раз

Плевать.

Я закрою глаза и вновь наступлю на грабли.

Здесь никто не учил летать,

Но я себя натаскал филигранно падать.

Улыбнись лишь раз.

Небу не хватит слез, чтобы нас оплакать.

Я дышу сейчас.

Но свет газовых камер и это готов исправить.

Без шансов

Прости мне, я вырос без шансов.

Без шансов здесь не оказаться.

Дышал среди грязи и гнили,

Пока здесь все бесов кормили,

Пылали костры, я себя хоронил,

И как дьявол над всем потешался.

Либо сдохни ублюдком, пока не добили,

Либо с толпою смешайся.

Либо дальше живи, чтоб никто не узнал,

И с миром подохни мерзавцем.

По нам время пробьет -

Нужно просто молчать.

Нужно просто заткнуться и сдаться.

Ничего мне не даст здесь с листа все начать,

Потому начинаю с абзаца.

В глаза смотрят и жрут по кускам твои чувства

Орды циничных тварей.

Я ребенок тьмы, и я вырос в безумстве,

Попутно все здесь проклиная.

Ни душа, ни кости – ни черта не стоят.

Я в дороге учился ломать – не строить.

И как грубый невзрачный и мрачный стоик

Исчитал до дыр сброд нервозных хроник.

По губам течет с кровью чернь и пена,

Уходящими с закатом лучами света

Перережь мне горло,

Я восславил Мордор,

Став его солдатом, падшим на колено.

Среди сумрака и туч покажи мне небо,

Его рвет кусками и режет тленом.

Нас всех рвет на знамя,

Непременно.

С нами боль – не Бог. Сами – горсти пепла.

Перевернут путь, перевернут крест,

Перевернута память, среди этих мест

Я искал себя, но здесь нам не светит.

Пишу кровью своей, словно шизофреник.

И нас тянет к свету, но мы дети мрака.

Если на рассвете мне светит плаха,

Я посмотрю в глаза – ты мне вырвешь душу.

Я не знал, как жить, как быть безоружным.

Расскажи мне своим тихим голосом

Расскажи мне своим тихим голосом

О том, что за тучами где-то

Еще вены не вскрылись у солнца,

И оно к нам вернется с рассветом.

Там, где ветры в горах и людей нет,

Где утопят меня холодные воды,

Где я умер в своей голове с юных лет.

Может там мое сердце чего-то стоит.

Расскажи мне своим тихим голосом

О том, чего я никогда не слышал.

Расскажи, по ком льются слезы,

И по ком звонит колокол с крыши.

Легенды не умирают

Есть пара правил.

Первое:

Легенды не умирают.

Второе:

Легенды немного лукавят.

Все наши легенды, как тот теплоход,

Сбитым курсом наткнутся на айсберг.

И мы здесь покорили Луну,

О которой ночами мечтали.

А потом я не смог здесь вздохнуть,

Потому что гуляли по дну.

И все кратеры илом замыло,

Нас потом даже в них не искали.

Единственный свет от окурка

Туши мне об руку, и может,

Тогда я проснусь.

Меня здесь конец света

Даже уже не гложет.

Когда-нибудь я и его дождусь.

Сор

Насыпь в карман мне кучку представлений,

Ненужных фантиков, ненужных образов.

Я их зачем-то сохраню для сожалений,

Чтобы шипами проросли и сгнили розами.

Я опущу ладонь в пустой карман

И буду шарить, снова ранив руку.

Я так давно в нем что-то потерял

И так давно в груди не слышу стука.

Скажи, зачем мы в этой жизни не нужны?

Зачем и для чего мы здесь искали что-то?

Зачем умрем мы в ожидании весны?

Зачем все это? Нужно для кого-то?

И вот опять за мир прольется кровь.

Нам, видно, нужно ненавидеть, чтобы жить.

Зачем я открываю глаза вновь?

Затем, чтобы потом опять закрыть.

Я вытащу с кармана пыльный сор.

Всех моих мыслей грязных глупый мусор.

Нас столько раз здесь похоронит вздор.

Мы столько раз здесь потеряем чувства.

Мы ждали

«Внимание!»

«Вход служебный – Охрана собаками».

Только угольно-черное небо.

Свет от фар отражается знаками.

Свет от фар поглощается в стену.

Иду мимо и не замечаю

Иллюстрацию или проекцию,

Ту, что в мир изнутри выливается

И исток свой берет где-то в сердце.

Где-то там, за решеткой, под ребрами,

Я вгрызаюсь во все, что останется.

Так бездумно сжимаю деснами,

Привкус проволок в них врезается.

И глазами, пустыми с детства,

Я ищу теплоту в тусклых бликах.

Где-то там догорает Освенцим.

Догорает холодным, безликим.

Вот так, меж полей одуванчиков,

Что давно отцвели, сдулись ветром,

По дорогам чужим и обманчивым,

Бреду в поисках памяти светлой.

Отведи же меня в мертвый город

Желтизной из своих кирпичей.

Дорога, в которой нет дома.

Тропа в этот мир ничей.

Но никто там меня не встретит.

И зачем ты сюда пришел?

Солнце выгорит на рассвете,

А мы ждали, что будет еще.

Вне поколений

Мы разучились верить, ненавидеть и любить.

И разучились видеть.

Мы просто разучились быть.

Остановите.

Остановите время, мы не здесь.

Растянуты вне дат и вне событий.

И мы вне жизни, вне ее завес.

Остановите.

Мы между строк и между всех людей.

Они лишь идеально вылизаны

Снаружи и внутри, точь в точь для этих дней.

А мы здесь вырезаны.

Со шрамами на стесанных руках

И ссадинами на коленях.

Мы с грустною улыбкой на губах.

Вне поколений.