В школах в те времена было разделение на начальные классы, среднюю школу и старшие классы. Начальные классы посещали дети с 7 до 10 лет – это с 1-го по 4-й класс, и получали сертификат об окончании начального образования. Средняя школа – это с 5-го по 8-й класс и сертификат об окончании восьмилетней школы с правом поступления в училище для получения рабочей профессии, или сразу идти работать. Это образование было обязательным, а вот переход для получения образования в старших классах являлся выбором самих учеников или их родителей. Старшие классы – это с 9-го по 10-й класс, и сертификат об окончании средней школы давал право поступления в высшее учебное заведение.

Я очень любила ходить в школу. У нас ещё не было тогда самопишущих ручек. Мы писали ручкой со сменным металлическим пером. Это перо надо было макать в чернильницу, наполненную чернилами. В первых двух классах каждый носил с собой свою чернильницу, вставлял её на парте в специальное углубление и после написания 1–2 слов макал в неё перо. Много аварийных ситуаций с кляксами, залитыми учебниками, испорченными фартуками происходило ежедневно. Но как красиво можно было писать в тетрадке! Каждая буква писалась с нажимом на перо в середине и без нажима – по краям. Это был старорусский стиль. Я очень любила аккуратность в моих тетрадках и писала очень красиво и с большим удовольствием.

Несколько раз в течение учебного дня учительница начальных классов просила учеников встать около парты и проделать легкие упражнения. Например, вытягивая обе руки вперед, сжимая и разжимая пальцы рук, мы проговаривали все вместе: «Мы писали и считали, наши пальчики устали. Вот теперь мы отдохнём и опять писать начнём». И каждый день в 11.00 утра все ученики школы выходили в большой коридор, выстраивались в ряды и под музыку и голос, раздававшийся из радио, делали физические упражнения.

Четыре года в начальной школе у нас была только одна учительница. Она была для нас как мама. Мы учились писать постепенно, начиная тренироваться в написании прямых палочек, наклонных палочек, затем полуокружностей, кружков, точечек.

Наша система образования тогда была рассчитана на ученика среднего уровня развития. Всё преподавалось постепенно, без особого напряжения и строго по расписанию, утвержденному Министерством образования СССР. Начиная со второго класса, согласно плану, детей водили в театры, цирк, в филармонию. Родители только платили за билет, а всё остальное делала школа. Мы посещали каждое новое представление в цирке и многие детские спектакли в театрах города. Нас водили слушать классическую музыку в филармонию. Раз в неделю проводились классные собрания учителей и родителей. Учителя сообщали родителям об успехах или неуспехах в учёбе их детей, что надо исправить в поведении ученика, а на что родителям надо обратить внимание. Мне нравилось ходить в школу.

Музыкальная школа

По соседству с нашим домом жила моя подруга, с которой мы вместе ходили в школу. Её мама играла на пианино. Я помню, как сильно влияли на меня звуки музыки, как глубоко они затрагивали что-то у меня внутри. Ещё до школы я стала просить мою маму купить мне пианино и разрешить учиться играть на нём. Мама даже посоветовалась с врачом о влиянии игры на пианино на моё больное сердце. Врач, проявляя огромную осведомленность, наговорил маме очень много, но всё сводилось к тому, что это не запрещено, но и не рекомендовано. Так что мои умоляющие глаза склонили маму в сторону согласия. Но у мамы не было таких денег, и она сказала, что станет откладывать деньги на покупку пианино. После этого её обещания я стала обращать внимание на то, как тратятся деньги. А так как я хотела получить пианино как можно скорее, то я стала часто говорить: «Мамочка, не покупай этот сок для меня, лучше отложи эти деньги на покупку моего пианино».

Время шло, и вот такой долгожданный день настал. Грузовик с чёрным, сверкающим, новым пианино наверху появился на горизонте. Этот грузовик не смог близко подъехать к входной двери, так как дорожка вокруг дома предназначалась только для пешеходов. Но это полбеды. Четверо крепких мужчин спустили это «великолепие» весом в 450 кг с грузовика на кожаных ремнях и поднесли к двери. Несколько попыток протащить пианино через дверь и развернуть его там для поднятия по лестнице успешно провалились. Проём в двери для этого оказался слишком узким. Я наблюдала за всем этим и сгорала от нетерпения и волнения. Мои родители и рабочие организовали собрание у пианино. Это было молчаливое собрание. Каждый пытался ещё раз «прощупать» глазами возможные варианты манипуляции с пианино на входе, на повороте на лестницу. И когда все варианты, проигранные в голове, оказались неработающими, то практически все одновременно подняли головы вверх, как бы спрашивая совета в небесах. И что вы думали, ответ-то пришёл! Пианино можно доставить в дом через окно второго этажа! Хороша идея! Но вес пианино почти полтонны… Кто-то сказал, что видел недалеко небольшой подъёмный кран. Кто-то сказал, что подъём возможен по доскам. Но идея с досками большого размера как-то умерла, едва родившись. И вот очень скоро упакованное для поднятия наверх, пианино было в надёжных «руках» подъёмного крана и плавно перемещалось в выставленное окно второго этажа. Эту мою драгоценность приняли заботливые руки рабочих, и они поставили её на место, предварительно указанное моей мамой. Моей радости не было предела! Мне казалось, что весь мир изменился! Эта была единственная драгоценная вещь в моём доме, которая принадлежала только мне. Как часто я потом напоминала брату: «Не трогай! Это моё!» Через несколько дней пришел мастер по настройке пианино. Всё было готово для начала занятий.

Мама повела меня в музыкальную школу для обучения игре на фортепиано. Молодая учительница, как мне казалось, необыкновенной красоты, протестировала меня на музыкальный слух. Это был тест, как ученик владеет ритмом. Я прошла этот тест легко, и учительница предложила провести со мной первый урок музыки. Это был первый урок в моей жизни! Что я помню? Учительница играла для меня какую-то композицию, чтобы показать пример, чему я смогу научиться. Я помню чарующие звуки музыки, солнечные лучики, пробивающиеся через открытое окно, запах духов… Я помню моё сильное желание и нетерпение научиться играть на пианино. Я всегда буду помнить свой восторг от звуков музыки, удивительно послушные пальцы учительницы, которые так свободно и красиво перемещались по клавишам, вызывая во мне чувства, которые невозможно описать словами.

Это была платная школа, но плата была вполне приемлемая для нашего семейного бюджета. Я стала ученицей первого класса музыкальной школы. Я занималась дома каждый день как минимум 2 часа. Два раза в неделю по вечерам мама водила меня в школу, чтобы учительница проверила выполнение домашних заданий и научила чему-то новому. В моём дневнике почти всегда был высший балл. Но оценка ниже высшего балла, вызывала у меня море слёз и огорчений. Это интересно, так как никто не заставлял меня учиться только на отлично, никто не ругал меня за оценки ниже высшей, а моё желание получать самые высокие баллы причиняло мне немало переживаний.

По воскресеньям у нас был урок сольфеджио. Это теория музыки. Помню, практически на первых уроках сольфеджио учительница по теории музыки сделала мне грубое замечание по поводу моего выполненного задания. Мы записывали ноты в тетрадях, и я наделала много ошибок. Учительница сказала: «Я не представляю, как ты учишься в общеобразовательной школе, если ты такая тупая». Просто и со вкусом. Она убила во мне желание познать теорию музыки навсегда. Она одной фразой научила меня обманывать. Одна фраза, а какая огромная работа проделана! Я очень огорчилась после её слов, но не рассказала правду маме. Ну кто же захочет оповестить свою маму, что её дочь тупая, по мнению взрослого человека. Я ведь не была до конца уверена, что это ложь или что это правда.

Но на следующем уроке я чувствовала себя так некомфортно, так плохо, что по-настоящему не могла ничего понять, о чём говорила эта учительница. С одной стороны, я умница, а с другой – я тупая. И я решила принять сторону, благоприятную для меня, т. е. быть умницей. Я прекратила посещать теорию музыки и обманывала маму, что хожу туда. Я никогда не любила и не люблю обманывать. Но другого выхода я тогда не нашла. Так что я осталась неграмотной в теории музыки на всю свою жизнь. А вот игра на пианино давалась мне легко и приносила много глубоких и радостных ощущений. Раз в году музыкальная школа проводила концерты учеников в большом актовом зале с приглашением родителей. Я там участвовала тоже, и довольно успешно. Мой обман вскрылся только через семь лет обучения игре на пианино, когда мне собирались выдать свидетельство об окончании музыкальной школы. При подготовке к выдаче свидетельства об окончании музыкальной школы вдруг кто-то обнаружил, что я никогда не посещала уроки по теории музыки. Диплома мне так и не дали, о чём я никогда не жалела.

Первое желание познать

Во втором классе, когда я научилась хорошо читать, я ощутила острую потребность получать новые знания. Привыкшая к тому, что мои родители постоянно заняты, а брат, кроме как подзатыльников, мне ничего дать не мог, я решила записаться в библиотеку. Библиотека находилась достаточно близко от нашего дома, и каждый раз, когда я проходила мимо окон библиотеки, красочные обложки книг привлекали моё внимание. Я помню, как я кружила вокруг библиотеки несколько раз, не осмеливаясь зайти. Но наконец я все же переборола свою неуверенность и вошла в библиотеку. Приветливая женщина записала моё имя и фамилию, номер школы, в которой я училась, и выдала мне мою первую библиотечную книжку. Я помню, что это была большого формата книжка с картинками всего в несколько страниц. Я принесла эту книжку домой, села на диван, гордая и радостная открыла её и прочитала всю за очень короткое время. Это была первая книжка в моей жизни! Мне она так понравилась, что я захотела прочитать другую книжку, и опять помчалась в библиотеку. В тот день я не получила другой книжки – мне сказали прийти завтра. Правила есть правила. Книг в библиотеке было очень много, и я постоянно читала.

Главное, что я получила этот свой жизненный опыт сама и не ждала, когда мне помогут.

Спорт

В третьем классе к нам на урок физкультуры пришёл молодой человек. Он представил себя как выпускника института физической культуры и тренера по теннису. У нас в классе было около 40 учеников. Этот тренер стал рассказывать нам о теннисе. Почти никто не слышал о такой спортивной игре. Он рассказывал так увлечённо, так заманчиво, что после урока, когда учитель спросил: «Кто желает записаться в группу по обучению игре в теннис?», то практически весь класс проявил желание быть в этой группе.

И вот первая тренировка. Почти сорок учеников выстроились на земляной теннисной площадке в ряд, готовые сразу взять ракетки в руки и играть. Тренер поприветствовал всех и стал объяснять, что прежде чем взять теннисную ракетку в руки, надо потренировать своё тело. Все переместились на спортивную площадку, предназначенную для упражнений по растягиванию, прыжкам, бегу. Два часа пролетело незаметно, и тренер объявил об окончании первой тренировки. Он назначил следующую тренировку через день. Придя домой, я стала рассказывать маме о тренировке. Мама категорически заявила, что врачи запретили мне заниматься спортом, что у меня больное сердце, и что она тоже запрещает мне там заниматься.

Я помню это событие, как удар, как что-то, что отнимает мою свободу. Я всё ещё бессознательно помнила тот опыт, который я получила, когда мама со мной не разговаривала. Я не стала спорить, но чувство растерянности и какой-то несправедливости я сильно ощущала. На следующий день, вернувшись из школы, пообедав и поиграв на пианино, я представила, что вот сейчас бы я шла на тренировку по теннису. Я решила пойти туда и понаблюдать со стороны. Когда я подходила к теннисным кортам, то встретила тренера, который попросил меня помочь принести на корт теннисные мячи. Я не успела и рот открыть, как уже тренировалась вместе со всеми.

В этот раз пришли ровно половина учеников из числа записавшихся. Мне нравилось учиться играть в теннис. Но каждый раз учеников из моего класса оставалось всё меньше и меньше. Буквально через месяц я продолжала тренировки, а из моего класса никого не осталось. В конечном итоге осталось только восемь человек из разных школ, приблизительно одного возраста (1–2 года разницы), которые продолжали тренироваться.

Так продолжалось около двух месяцев. Я ходила в школу, на музыку и на тренировки. Никто в моей семье не знал о моих тренировках по теннису. Да никто и не спрашивал меня ни о чём. Мой брат всегда занимал всё внимание моих родителей.

Только через много лет я осознала, как много «сделал» для меня мой брат, притягивая всё внимание наших родителей к себе и давая мне свободу.

Мой брат был на 5 лет старше меня. У него было необыкновенно острое чувство юмора, да и руки у него были «золотые». Он не любил дисциплины и всегда старался пойти против общепринятых правил. За 10 лет учёбы в общеобразовательной школе он «сменил» 5 школ. За плохое поведение его постоянно исключали из школы. Например, в начальной школе он покрыл воском доску в классе и сорвал урок по русскому языку, потому что невозможно было на этой доске писать мелом. Так он выражал своё несогласие с учительницей. Он везде и всегда его выражал и не боялся наказания. Когда нет страха, то «творческая энергия», в данном случае направленная на выражение свободы, работает очень продуктивно на получение опыта такого рода. Он делал «плохие» вещи, но никогда не повторялся.

Помню наших соседей, которые постоянно выражали недовольство поведением моего брата. Они постоянно жаловались на него папе, и он его за это наказывал. Однажды, я не знаю, что уж там произошло между братом и соседями, которые жили этажом ниже, но мой брат разбил стекла во всех окнах их квартиры. По обыкновению, ругаясь, соседи пожаловались на плохое поведение моего брата отцу. Отец так разозлился, что схватил кожаный ремень и стал бить этим ремнём моего брата. Это была жуткая сцена. Мама была на работе. Я, крича, старалась защитить от ударов моего брата, но это было просто невозможно. Часть ударов перепала и мне, и я от крика, несправедливости, слёз не знала что делать. Когда отец выбился из сил, он насыпал в углу комнаты какую-то крупу и поставил на неё своего сына на колени.

Это был старый метод наказания, который отец применил из опыта своего детства. Всю ночь мой брат простоял на коленях на крупе в углу. Отец, наверное, думал, что надо один раз как следует наказать, и тогда сын запомнит это и будет бояться повторить плохой поступок.

Такой метод применяется всегда, когда человек хочет контролировать другого человека – посей страх, и страх выполнит желаемое. На следующий день папа был уверен, что проделанная им «воспитательная» работа должна принести пользу и вразумить непослушного сына. Утром все разошлись по своим делам. Когда я возвращалась домой после «тайной» тренировки, то вновь увидела разбитые стёкла в окнах соседей, которые они утром вставили. Я не помню, как прореагировал папа, но скандала в этот вечер в доме не было. Мой папа никогда больше не применял ремень как орудие наказания моего брата. Да, мы все учим друг друга.

Я тайно и достаточно спокойно тренировалась до первого снега. В тот день за хорошие успехи в игре в теннис тренер выдал мне первую в моей жизни собственную теннисную ракетку. Большую радость и гордость принесла мне эта новая деревянная ракетка. Но когда я подходила к своему дому, то с ужасом подумала, что эта ракетка может открыть мою тайну, если мама увидит её. Я завернула её в газеты, нашла тихое место за домом и присыпала её толстым слоем снега.

Так продолжалось месяц, пока мой тренер не появился у нас дома, чтобы познакомиться с моими родителями. Это было воскресенье, когда моя мама, как обычно, старалась выполнить непосильный объём домашней работы. Я увидела своего тренера через окно, приближающегося к нашей входной двери. Я чуть не умерла от ужаса, что мама всё узнает. Чему быть – того не миновать. Тренер позвонил в дверь, я открыла ему, пригласила войти в комнату, позвала маму, а сама убежала в другую комнату. После разговора с тренером мама позвала меня и спросила негромко, но очень строго:

– Я же запретила тебе играть в теннис. Почему ты меня обманывала?

Я помню, что я стояла, как оловянный солдатик, и со слезами на глазах твердила, что я всё равно буду тренироваться. Наверно, я вложила много уверенности и упрямства в сказанные мною слова, потому что мама сразу же поняла, что запрет тут не поможет – он только обострит обстановку. Тогда, переключив всё внимание на тренера, она официальным тоном сказала:

– Вы обязаны получить разрешение от врачей для моей дочери, что она может посещать ваши тренировки.

На что тренер ответил:

– Конечно. Раз месяц каждый спортсмен должен проходить медицинское обследование, после которого я буду знать о заключении врачей – разрешить, запретить или рекомендовать что-то от врачей. Пожалуйста, не волнуйтесь.

Когда тренер ушёл, то я почувствовала себя такой счастливой, что мне не надо больше обманывать, не надо прятать мою теннисную ракетку, которой я так гордилась. Мама спросила меня:

– А как твоё сердце? Как ты себя чувствуешь?

И это, наверное, были самые прекрасные вопросы, ведь они сближали меня с моей мамочкой и давали мне возможность заниматься тем, чем мне так нравилось заниматься. Я побежала на улицу, выковыряла свою ракетку из-под снега, прибежала домой и показала её маме. Наверное, моё лицо было как начищенный самовар, на что мама улыбнулась и, ничего не сказав, стала продолжать свою домашнюю работу.

Так что с 3-го класса я была довольно занятым ребёнком: школа, теннис и музыка. Я всё успевала. Везде всё шло успешно. Я думаю, что Бог дал мне от рождения дисциплинированность, организованность и ответственность. Это не лично моя заслуга. Я верю, что я это «заработала» в прошлых жизнях.

В конце 4-го класса, в начале лета, я впервые участвовала в городских соревнованиях по теннису среди девочек моего возраста. Первое в моей жизни участие в соревнованиях – и первая «золотая медаль»! Это было приятно для меня, но я не помню, чтобы это вызвало большую радость в моей семье. Никто меня не поздравлял. Я не огорчилась, потому что не знала тогда, что может быть по-другому. Это была культура моей страны. Спортивные обычаи, привычки, манера поведения у людей тогда ещё не были сформированы – это было новым явлением. Родители не знали, как реагировать, как поздравлять, – им никто этого не показал, вот и они мне этого не показали.

Колесо жизни пришло в движение

После пятого класса общеобразовательной школы всё в моей жизни заняло свои места. Расписание дня у меня было, как у премьер-министра, – очень укомплектованное. В весеннее время (май месяц) была короткая часовая тренировка до школы. Вставать тогда приходилось в 5.00 утра, бежать на тренировку к 5.30 и играть в теннис до 7.30.

Мне очень запомнилось одно тёплое весеннее утро. Я вышла из дома на тренировку, и солнышко своими только что проснувшимися и потягивающимися лучиками коснулось моего лица. Я чувствовала такую сильную энергию в своём теле, что, казалось, она никогда не кончится, потому что её так много и она бесконечна. Этот тихий ещё город, этот чистый воздух с лёгкими капельками росы, эти ласковые лучики солнышка рождали внутренний восторг, что ты просто живёшь на этой прекрасной земле. Я храню в себе те ощущения, которые я испытывала при первых ударах по мячу на теннисном земляном корте в такое раннее летнее утро. Это звучало как биение сердца в пространстве теннисного корта, окруженного тишиной, свежестью и светом.