8. Бийск после наводнения

В середине мая 2014 года астрономы обнаружили космический объект, приближающийся к нашей планете – 325-метровый астероид HQ124, получивший название «Антихрист». Его размеры и масса в десять раз превышали параметры Челябинского метеорита, упавшего в районе озера Чебаркуль пятнадцатого февраля 2013 года. Восьмого июня «Антихрист» должен был пролететь всего в миллионе километров от Земли.

За неделю до сближения астероида с планетой началось катастрофическое наводнение в Сибири и на Алтае. Длительный период проливных дождей привёл к невиданному повышению уровня рек – старожилы не могли вспомнить ничего подобного. Майские ливни сделали своё дело. Снежные запасы гор вместе с дождями спустились в долины рек. Вода поднималась поминутно. За четыре дня в начале июня уровень её достиг семиметровой отметки над нулём. Вершины Алтая сбросили миллионы тонн водяного груза на сёла, дороги, мосты и города.

Рушились дома, гибли люди и животные. Ледяной поток легко, словно играючи, поглощал всё, что мог – смывал берега рек, съедал дороги, стада коров, деревья, машины. Вода захватывала всё новые пространства. Тысячи людей остались без электричества. Некоторые сёла полностью ушли под воду.

Энергия человеческого сообщества не выдерживала никакого сравнения с хищной силой Природы. МЧС и добровольцы делали всё, что могли. Но стихия – это стихия. Многие моментально лишились всего, что было нажито за долгие годы. Сотни людей остались без крыши над головой.

Очевидцы рассказывали, как едва успевали поднять немногое из имущества на чердаки домов. Одна женщина собралась затащить на крышу собаку – огромного «кавказца». Едва прицепила ему на грудь крепление с поводком, чтобы помочь животному взобраться наверх, как хлынул мощный поток ледяной воды. Пёс уцепился зубами за выступ ограды и отчаянно сопротивлялся смертельной силе. Когда женщина всё же сумела ему помочь и затащила на крышу, пёс плакал человеческими слезами и обнимал хозяйку. Плакали вместе.

Спасателей не хватало на всю территорию беды, и люди спасали друг друга, как могли. Не меньший шок пришлось испытать и после того, как вода ушла. Катастрофические разрушения, грязь, горы мусора, запах гниющих трупов животных. Страшен лик апокалипсиса! Астероид «Антихрист», пролетев мимо, лишь краем своей погибельной мощи дохнул в сторону нашей маленькой планеты, но всё же сделал своё чёрное дело – принёс горе, разрушения и смерть.

Несколько дней наводнения обернулись многими месяцами или даже годами труда. Сколько потерь досталось каждому, кто попал под гигантскую длань Матушки – Природы! А горе тех, кто потерял родственников! Смириться с гибелью жилища или животных – тоже почти немыслимо. Хрупкое живое создание легко сломать. Легко отнять у него всё. Приречные улицы, подтопленные стихией, спешно перекрыли новодельными дамбами. Маршруты автобусов превратились в запутанные зигзагообразные лабиринты. Всё автомобильное воинство полюбило стоять в пробках. Но город продолжал жить.

 
То ливни бьют, то жарит солнцебог.
Кержацкий град лежит в торговой коме.
И каждый, кто до нитки не промок,
Люля-кебабом млеет на пароме.
По берегам ристалища осок,
Русалка завораживает лето.
И всякий обыватель, если б мог,
Завлёк её блесной или конфетой.
Хрусталит во́ды август золотой,
и уходить не хочет наводненье.
Кержацкий город славен простотой
Неве/денья, незнания сомненья.
Торговых улиц хитрый коготок
Вонзает в глаз соцветия рекламы.
Шатёр цветной – услужливый лоток,
Сто пятый клон – дацан святого ламы.
Здесь всё – товар, китайский божий дар —
От разномастных тканей до булавки.
Носки, перчатки – символ брачных пар,
С портретом Пу ночные камилавки.
Китайский лама всем душевно рад,
Кержацкий говор выучил отменно
Торговый град, почти наукоград,
Ну, или станет оным непременно.
 

Бийск, 2014 г., июнь – июль.

9. Я пыталась уехать

Действительно, я пыталась уехать из Бийска, и мне это удалось. Но покинуть Мой город, его невидимые параллельные миры… вот этого сделать не получилось.

 
Я пыталась уехать,
забыть навсегда
этот город и говор сибирский.
Но во сне
я опять возвращалась сюда
и бродила по улочкам бийским.
Знойный ветер
в прозрачную злую теплынь
чуть колышет
простынные флаги.
Снова в диких кварталах
бушует полынь —
узнаю этот запах весёлой отваги.
Невозвратно и странно
мне помнить дано
эту горькую ауру
бийского лета.
Я пыталась уехать когда-то давно.
Только было ли,
было ли это…
 

Самара – Бийск, 1999–2001 г.

10. Лимонный, с малиновой нотой

Где бы я ни была, всегда Мой город жил своим порядком в глубинах океана Времени – в моём сознании.

 
Лимонный с малиновой нотой
над городом вечер повис.
Поёт и печалится кто-то
о девочке Флёрдерис.
 
 
И кажется – что нам парижи,
своей бы дождаться зари,
но всё же милее и ближе
собор Нотр-Дам де Пари,
 
 
чужая залётная мода,
французский рисунок крыльца.
Скупая слеза Квазимодо
мещанские плавит сердца.
 
 
В предвечных просторах затерян
неведомый крошечный Бийск,
поющий с беспечностью зверя
о маленькой Флёрдерис.
 

Бийск, пер. Фомченко. 2004 г.

11. Когда-то, в молодёжном городке

Где только ни довелось мне жить в моём городе! Двенадцать переездов – вот моё путешествие в параллельных неэвклидовых мирах Бийска. Сейчас понимаю, почему это происходило – на мне тайно была проставлена печать дочери «врага народа», ведь мой отец в 1941 году оказался в германском плену. Разоружённый командиром полк был отведён в немецкий тыл и сдан в плен. Весь полк! Далее – транспортировка в товарняке во Франкфурт-на-Майне и распределение в немецкие хозяйства в качестве рабов.

Отец вместе с другом (оба родом из села Песчаное Смоленского района на Алтае) бежали в надежде вернуться к линии фронта, но были схвачены, зверски избиты и отправлены вглубь Германии, в концлагерь для нарушителей Флёсенберг на границе с Чехословакией, славившийся сверхжестоким режимом содержания пленных. Далее – четыре года на баланде и тяжелейших работах в горах – корчёвка пней и разработка каменных карьеров.

В 1945 году во время ликвидации пленных немецким конвоем отец чудом остался жив – его просто не успели расстрелять, потому что территория концлагеря была захвачена союзными войсками США. Далее освобожденных пленных передали советскому командованию и транспортировали сначала на Украину, потом на Беломорканал, где мой отец работал на стройке века ещё два года.

По прибытии домой весил сорок килограммов, но молодость победила. Отец выжил и восстановился. Закончил педагогическое училище в Горно-Алтайске и проработал сорок лет учителем в родном Смоленском районе – в Солоновской средней школе.

Но я и подумать не могла, что мне, моим братьям и моему сыну придётся всю жизнь нести печать гулага – нет, не того – немецкого, а своего – советского, который никогда не разжимает челюстей. Мне и моим братьям, моему сыну просто не давали жить. Я выжила. А братья и сын – не сумели.

Двенадцать переездов. Один из них – в Молодёжный городок, красивейший квартал Бийска, где мой дом стоял на берегу реки, над самой водой.

 
Мой дом, висящий над водой,
большой водой от Беловодья,
прогрет насквозь дневной звездой.
 
 
И лето бегает по сходням,
и воду трогает ногой.
 
 
И кто-то юный и нагой
плывёт из Прошлого в Сегодня.
 
 
А в настоящем он – старик.
Его пугает половодье,
и зов святой из Беловодья
ему напоминает крик —
 
 
тот властный крик,
тот зов бессонный,
что Душам слышится к концу,
и словно в замкнутом кессоне,
блуждает мукой по лицу.
 

Бийск, пос. Молодёжный. 1993–1996 г.

12. Улица Льва Толстого

Наконец, я добралась до старого центра города – на улицу графа Льва Толстого. Что привело меня сюда – в район бывших купеческих особняков и мещанских дворов? Дело простое – сотрудница отдела культуры попутно привезла из Москвы альманах «Академия поэзии», в котором по рекомендации редколлегии нашего журнала были опубликованы молодые поэты Бийска. Оставалось только найти то здание, где в последнее время обитала «культура».

Адрес был известен, но, мысленно пытаясь представить себе, где именно должен находиться искомый отдел, я никак не могла сориентироваться. По номеру дома выходило, что это должен быть заброшенный Фирсовский пассаж – бывший купеческий магазин с высоченными потолками, огромными окнами и кованым кружевным шпилем на куполообразном фронтоне крыши.

– Странно! – думалось мне. – В этом караван-сарае давно выбиты стёкла, растащено всё, что можно и нельзя, проёмы окон разваливаются, внутри висят портьеры паутин. В тёмных глубинах обитают бесстрашные голуби и, наверное, привидения. Где же там место отделу культуры?

Продвигаясь в нужную сторону, убедилась, что указанный в записке номер дома принадлежит именно тому самому Фирсовскому особняку, вернее его руинам.

– Кажется, надо мной подшутили! – огорчилась я и уже собралась повернуть в сторону автобусной остановки. Но взгляд вдруг упёрся в маленькую кованую дверцу с красной вывеской наверху, где золотыми буквами было написано… Что бы вы подумали, друзья мои? Да – да – Управление культуры.

Открыла дверцу с современным запорным механизмом, который плавно и бесшумно автоматически прихлопнул створки после того, как я вошла. Направо в боковом коридоре сидел охранник.

– Подскажите, пожалуйста, отдел культуры, это куда?

Охранник молча указал наверх. На второй этаж вела неправдоподобно широкая мраморная лестница с фигурными стойками, державшими витые розовато-золотистые перила. Спокойный размах и великолепие бывшей купеческой жизни до сих пор хранила эта старинная лестница. Лепные высокие потолки, тишина большого здания, в котором стены не пропускают звуков улицы, длинные широкие коридоры, открывшиеся взгляду направо и налево, величественные двери многочисленных комнат – всё это поражало глаз и сознание, всё ещё державшее в себе внешний вид руин обезображенного первого этажа. Оказывается, высоко над развалинами почти прежним ухоженным порядком жил второй этаж, не видимый с улицы.

– Вот это да! – мысленно сказала я себе. – Здесь точно должны жить привидения.

И, действительно, вдали, в глубине коридора мелькнула полупрозрачная тень – женская фигура в серебристых шелках. И ничего удивительного, друзья мои – просто надо уметь видеть и слышать время.

Забрала упаковку с альманахом, спустилась вниз, вышла наружу, всё ещё находясь под впечатлением увиденного. Тишина, осенний шорох листьев, безлюдье – улица Льва Толстого давно уже потеряла роль центра города. Центр ушёл в сторону новостроек, а здесь поселилась степенная, непритязательная периферия.

Вдалеке, возле памятника Петру и Февронье, фотограф снимал молодых в свадебных нарядах. Несколько человек стояли по сторонам, наблюдая за праздничным действом. Рядом, на тротуаре, глянцево блестел тонированными стёклами чёрный Лэндкруизер. Белое платье невесты и кружевная фата странно, как-то неуютно, смотрелись на фоне почти чёрного бронзового памятника. Серое низкое небо, руины заброшенных домов.

Поразило чувство нереальности происходящего – как будто всё окружающее принадлежало мрачной компьютерной игре, в которой человеку отведена роль механической игрушки, робота. Почему возникло это мимолётное чувство? Может быть, потому, что памятник святых Петра и Февроньи оказался рядом с чёрной здоровенной машиной, которая к святости, любви и семейной жизни не имела никакого отношения. Может быть от летучих мыслей, родившихся нечаянно.

Всё же лучше быть романтиком, идеалистом и, надеясь на свои силы, действовать, а не предаваться унынию. Люди пытаются жить, создавать семьи, рожать детей.