Старуха смирилась с тем, что скоро придется этот мир оставить. И хотя ее подруги все еще влюблялись в молодых – было в то время какое-то дурное поветрие, становились моделями, путешествовали, едва перебирая ногами, она так отчаянно за жизнь не хваталась, потому что на кладбище шла мимо могил, где все или почти все были младше, чем она. И значит, ей все-таки повезло в жизни или наоборот, сильно не повезло. Высказывание любимой актрисы о том, что долголетие дается далеко не всем, и в награду, она воспринимала скептически, потому что видела как в одиночестве и полном забвении умирают самые яркие, когда-то красивые и знаменитые. Наверное, это все-таки серьезное испытание и надо постараться еще что-то сделать важное, уж если бы задержался в этом мире так надолго.
Но явление кота и горе-поэта вдохнуло в нее новые силы. Хотя вместо Мастера кот явил ей махровое графомана, но ведь она прекрасно понимала, что ее предназначение вовсе не в том, чтобы спасать гениальный роман. Если сегодня и были гениальные, то все они таились где-то в папках автора, а может быть на флэшках, а то и в столе по старинке. Отыскать их еще труднее, чем бутылку с посланием в море. И она вовсе не похожа на того мифического великана, который тянет свои сети, чтобы выловить душу из пучины. Но если не спасать Мастера, что же ей остается? Избавить мир от того, кто насилует людей своими ужасными творениями. Если бы она встретила его случайно, а не кот притащил ее на встречу, она бы благодушно решила, что пусть живет, что это лучше, чем сидеть в гараже, играть в домино или пить пиво, валяясь на диване. Одним словом, махнула бы рукой, но именно Баюн напомнил ей о золотом веке, о золотой цепи – той древней письменности, которую уничтожили Кирилл и Мефодий. Она никогда не отмечала дня письменности, как праздника, скорее как день траура по утраченному славянству. Все время думала о том, что в стране, где был и творил Пушкин нельзя смириться с тем, чтобы появись такие Васьки и так агрессивно воздействовали на этот мир.
Марго понимала, что расправляться надо с теми, кто принимал его в СП, кто врубил для него зеленый свет и позволил себя таким считать, а ведь у нас всегда стрелочники виноваты. Но если посмотреть с другой стороны, боремся мы с тараканами и мышами, а не с теми, кто их создал, и надо выбирать дело себе по силам.
Так приговор данному графоману был уже подписан, и его исполнение оставалось только делом времени.
Марго вспомнила своих любимых студентов из самого первого выпуска, когда она, выпускница Казанского университета, приехала в град на берегу Иртыша, чтобы сеять разумное, доброе вечное. Теперь уже у них выросли сыновья и подрастают внуки, но она видела, как проводит семинар ее любимый Серж Павлов, у которого званий и наград хватило бы на всех выпускников вместе взятых. Тогда ей показалось, что он слишком суров к молодым поэтам, особенно милым девушкам, но потом она поняла, что по-другому нельзя с теми, кто небрежно относится к слову, не понимает что творит, не представляет, как это должно быть. Он так и остался воином без страха и упрека, и после времен возрождения и возвращения литературы наступил тот самый застой, а потом и вовсе падение ее в пропасть. И не только для ее студентов, но и для нее самой наступил час икс, когда надо было хоть что-то сделать для того, чтобы все изменилось. И начинать надо, конечно же, с такого вот деятеля. Так за то странное утро старуха убедила себя в том, что возможно это самое главное дело в ее жизни.
Кот остался доволен. Она не просто поняла и приняла все, что он хотел сделать, она поняла все правильно. И не так сложно найти настоящего Мастера и поддерживать его во всем, значительно сложнее не отмахнуться от того, кто губит все, что есть и не остановится сам. Кот понимал, что он примеряет на себя шкуру совсем другого своего сородича, который жаждал творить зло, но совершал все время благо, но если таков мир и таковы поэты, то есть ли у него выбор. Конечно, гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Но оба они при этом готовы были броситься в сражение, и никто и ничто их не остановит.
В реальности все было не так красиво и определенно, как в его снах, Анна была погружена в работу и, скорее всего, даже позабыла о том, что он был в ее доме, как и о самом доме забыла тоже. Были такие дни и недели, когда она пребывала где-то в середине рукописи очередного романа, как в середине плаванья, когда ни к одному берегу еще нельзя было причалить. Возвращаться назад она не собиралась, а чтобы двигаться вперед, надо было проделать тот самый путь в неизвестность, вот она и была там. Подходила к холодильнику, жевала холодный плов или макароны, не ощущая вкуса пищи, так, чтобы желудок был чем-то заполнен, и возвращалась назад, немного размявшись по дороге. В глубине души она понимала, что такое сидение на месте здоровья ей не прибавит. Но по большому счету это было и не важно, как отважному, немного сумасшедшему капитану, ей надо было вести свое судно в родимый порт, поставив там последнюю точку.
Вот и теперь, почувствовав, что кто-то есть у нее за спиной, она удивленно повернулась, и только потом вспомнила, что парень остался ночевать у нее. Странно, вероятно, когда он что-то говорил об этом, она просто отмахнулась, блуждая в лабиринте сюжета своего творения, которое конечно должно было стать самым лучшим, как и каждое, написанное ранее.
Но пришлось отвлечься, и отправиться на кухню готовить завтрак, пока он принимал душ. Она уговаривала себя, убеждала в том, что так даже лучше, она немного отдохнет от процесса творчества, чтобы потом погрузиться в него с еще глубже и яростнее.
Антон говорил что-то о своем сне, как только вышел из ванны, она пыталась услышать и понять, что он хочет до нее донести, но не успела, потому что в это время раздался телефонный звонок. Такой резкий и требовательный, что она невольно потянулась к трубке.
Парень невольно замолчал и взглянул на нее, потому что сразу понял, что это не какая-то реклама, предлагающая вам самую лучшую кредитную карту или лечение в только что открывшейся лже-клинике, которых развелось, как поганок после дождя и становилось все больше и больше. Уж они не только кредиты вам вручать, но и на кладбище отправят, глазом не моргнув.
Нет, это было что-то совсем другое, заставившее Анну пробудиться от своих грез и вернуться в суровую реальность. Она даже не поняла, кто это был из общих знакомых, явно кто-то из писательской братии, они там все на одно лицо, так вот именно этот Костя или Коля сообщил ей о том, что Василий найден мертвым с проломленной головой, ударили его чем-то тяжелым и твердым, возможно камнем каким.
И теперь, конечно, им всем придется побеседовать со следователем, и хорошо бы не попасть под подозрение, и остаться только свидетелем гибели поэта. Что-то подобное звонивший и сказал. Она не могла ручаться только за порядок слов. Но суть от этого все равно не менялась. Отключив телефон, она повторила Антону то, что услышала.
– Графоманище убит, его нашли с проломленной головой.
Он так и сидел с открытым ртом, как герои знаменитой пьесы, когда им сообщили неприятнейшее известие. Наверное, не только на сцене такое повторяется снова и снова. Да и могла ли реакция быть другой?
– Я так понимаю, что скоро меня посетят ребята из полиции, чтобы раскрыть преступление по горячим следам, тебе лучше уйти, мальчик мой, -торопливо заговорила она.
– Я тебе пригожусь для алиби, если что, – возразил резко Антон, ну чем не рыцарь меча и кинжала.
Но он даже не пытался скрыть своего удивления в крайней его степени. Сбылось то, о чем она говорила накануне.
А он еще не знал, о чем она писала. Это должен быть фрагментарный роман о творчестве и творцах, и все тенденции там уже проступали, не было только того самого героя-писателя, который должен был связать все эти части воедино. И вот теперь эти главы предсказывали и показывали все, что сегодня творилось с этом мире. Конечно, Васек не тянул на главного героя, но зато в этих главах было все, что могло бы объяснить это происшествие, потому она достала рукопись, чтобы перечитать все, что было написано накануне, за год до происшествия, и так точно попало в точнку.
Записки кота Б
Разве вы сомневаетесь в том, что люди летают по ночам? Душа отделяется от тела и уносится куда-то в иные времена и миры. Выше и дольше всех летают души поэтов, конечно, если они живые.
Сказ о мертвых душах возник не случайно, и не на пустом месте, а уж Николай Васильевич знал, о чем он писал, он видел дальше и больше многих.
Вот и наш современный Чичиков, фамилия которого была впрочем, Оболенский, вот именно Захар Оболенский, скупал по дешевки души. Ну не совсем мертвые, когда он их покупал, души были еще живые, хотя и дышали на ладан, и творил Захар из них литературных рабов. Тех, кто напишет достаточно книг под брендом Донцова, чтобы на те самые деньги издать все, что ему захочется, но прибыли вряд ли получить…
Захар Оболенский был издателем от бога, а может и от Дьявола, но не в этом суть, в его Издательстве среди прочих выходили самые лучшие книги, и работали самые быстрые и самые умелые литературные рабы. Сам Захар успокаивал себя, говоря, что еще у Дюма были такие ребята, а кто интересно коней и природу дорисовывал его любимому художнику Рубенсу.
Именно Рубенс осветил личность нашего гениального издателя: широта, мощь, красота и оптимизм вселяли и в его душу радость. Захар был уверен, что он станет королем издателей и издателем королей. И то и другое было сложнее, чем стать художником королей и королем художников для его любимого Живописца, особенно если вспомнить о дикой конкуренции в этом бизнесе.
Со мной будет спорить только тот, кто никогда и близко даже к маленькому издательству не подходил, а у Захара было большое, очень большое. И никто не сомневается, надеюсь, что он стал и тем и другим.
Главный литературный консультант, угадайте с трех раз, кто это был из нашей любимой свиты Мефистофеля – правильно кот Баюн – это он питал слабость к классической литературе, и терпеть не мог макулатуры, расправляясь с ней безжалостно. И у него были на то основания, последним, кого он на Парнас затащил, сами знаете, кто был.
Так вот, заглянув в ИД (почти Ад) Захара Оболенского, Рыжий был потрясен (оказывается его еще что-то могло потрясти) тем количеством и тем качеством книг, которые там были. Что греха таить, у других – то на тысячу макулатуры выходила одна приличная книга, а у Захара каждая седьмая, такая, что не хочешь – купишь или украдешь.
Рыжий прихватил с собой целый рюкзак для первого знакомства, и знал, что зайдет еще без всякой навязчивой рекламы. Реальность превзошла все ожидания, и скоро таинственный читатель круглых очках поселился в одной из уютных комнат, где днем работали литературные рабы, а ночью кот Ученый читал вышедшие в свет книги. Это вам не нехорошая квартира и не библиотека даже, это самая пуповина зарождения и появления на свет книги – место уникальное, таинственное, и правит там Книжный дух, Домовые отдыхают и нервно курят свою махорку.
Вот с одним из таких, особенно влюбленных в Захара Книжных духов и столкнулся однажды Рыжий.
№№№№№№№№
Что случилось между духами, сказать трудно, но ничего плохого точно не случись, уж поверьте. Только с той поры наш Захар окрылился, и стал он писать стихо-творения, очень хорошие стихотворения, в каждом из них была та искра, которая заставляет поэтический текст жить и дышать, чаровать других. Захар сначала не поверил в то, что такое с ним могло случиться, и ненароком подбрасывал рукописи со стихами то одной, то другой из своих сотрудниц. А потом слушал, уединившись в кабинете, что они говорят о прочитанном. Захар мог им доверять, потому что нигде не было намека на то, что это его рукописи.
Да за глаза о своем патроне, особенно Поэте, девицы говорят такое. Уж если даже их обожаемый Булгаков поэтов не любил, то, что говорить об остальных… А все они любили Булгакова, и все им сотворенное, по такому принципу Захар их и набирал. Одним словом, все единогласно решили, что появился новый гений, пророк, властитель дум. Эти слухи дошли и до Баюна с Мефистофелем, которые не могли остаться в стороне от такого события.
– Что ты о том думаешь? – спросил Рыжий у Мефи, листая рукопись.
– Думаю, что ты хорошо поработал, а Книжный дух ему помог не меньше, чем кот ученый.
Бес проявил странную осведомленность в делах творческих.
– Да уж знаю, не дурак, но что мы будем делать с отличным издателем, который Пушкиным себя считает?
Заговорщики переглянулись, и решение приняли тоже единогласно. Им никто не мог помещать, даже сам Велес, да он в то время глотал один из последних шедевров, творение великолепного испанца, названного: «Игра ангела»
№№№№№№№№№
О проекте
О подписке
Другие проекты