Все наши радости, беды, комплексы родом из детства, в том нет никакого сомнения. Как ни старался Антон позабыть то, что случалось с ним когда-то, оно снова врывалось в его жизнь. Порой огонь воспоминаний затухал, а потом разгорался с новой силой.. Вот и этот сон на месте, которое не было уже для него новым, тоже оттуда из счастливого, безоблачного детства. Ему снилась старая дача, та самая, которая была давно продана родителями, и там он видел прабабушку Елизавету – самое странное создание в его жизни. Она была такой худой и стройной, что издалека ее можно было принять за подростка. Но если она приблизится, если взглянуть на ее наряды, то она казалась явившейся из прошлого века, так они были странны эти ее белые или кремовые одежды. Антон не любил театра, и костюмированных фильмов почти не смотрел, а потому все принимал за чистую монету. А еще одна странность – у нее всегда под руками были толстые тетради, и она все время что-то писала, быстро заполняя красивым почерком белые листы, и задумчиво смотрела вдаль, словно старалась там что-то разглядеть этакое.
Бабушка ворчала, говоря, что кроме романов она ни о чем другом не думает. А Антон тогда еще не ведал, что так называются книги, а не отношения отца и матушки, например. Тайна многозначных слов им была еще не открыта вовсе. Потом, когда бабушки уже не было в живых, он понял, наконец, что она писала книги, истории из старинной жизни, которые он и представить себе не мог, потому что истории про будущее его могли как-то заинтересовать, но вовсе не истории из прошлого. Зачем, туда он не пойдет, они не могут ему пригодиться, они уже прожиты и забыты. Сегодня, просыпаясь в комнате у писательницы Анны, он припоминал сон, снившийся ночью, ему в первый раз захотелось взглянуть и понять, о чем же она писала, чтобы рассказать Анне о прабабушке, похвастаться тем, что и в его роду были такие вот особы. Значит, если бы не Анна, то и бабушка Лизавета не смогла бы вернуться в реальность и навсегда оставалась бы в прошлом. Какие странные связи существуют в мире, нереальные, непонятные, незримые…
Он впервые задумался о том, что эти романы не были никогда опубликованы. Это и невозможно было в те времена, как бы гениальны они не были, если были. Конечно, их бы никто публиковать не стал, до возвращенной литературы серебряного века, о которой он услышал накануне от Анны, была еще четверть века, не меньше. Зачем она все это писала, для кого и для чего? И тогда подумалось Антону, уж не она ли, из своего того света привела Антона к Анне, чтобы напомнить о себе, чтобы оправдаться за то, что она недостаточно времени ему уделяла, ведь дела ее были важными, очень важными, не так ли? И то, что творилось так долго и упорно, должно было рано или поздно появиться на свет. И не ему ли придется этим заняться? Погрузившись в прошлое, Антон услышал ее голос:
– Я не стремилась прославиться, мне просто нравилась работа, и скоро я стану такой же знаменитой, как Джейн Остин, жаль, что правнук мой ничего не хочет читать, ошибся Осип, когда говорил, что наше наследие, минуя внуков к правнукам уйдет.
Антон, плохо понимая о чем речь, все – таки старался запомнить то, что она говорила, потому что решил, что утром за чаем обо всем спросит у Анны. Кто такое Осип, и какое отношение он имеет к бабушке, о романах, которые не горят и не забываются, и за беседой, наконец, сможет рассказать о бабушке.
Да, о Джейн Остен он узнал от своей первой девушки, то й самой с которой он стал мужчиной. Впечатления писательница на него не произвела, и фильмы, которые они смотрели вместе, казались нудными и бесконечными, зачем так много ходить и беседовать, когда есть дела поважнее. Но сказать девушке о том Антон не решился, потому что боялся ее потерять. Но даже под угрозой потери первой женщины он не стал читать эти книги, наверное, и поэтому тоже они расстались. Можно ли расстаться из-за того, что Антон не осилил ни одного творения Джейн Остен? А почему бы и нет, если им не о чем было поговорить, ведь отношения – это, прежде всего умение говорить друг с другом, слышать и понимать.
– Странно, как много может значить дама из далекого прошлого, – сказал он тогда на прощание, а теперь вот все казалось совсем другим. Анна и сама была из прошлого, пусть и не такого далекого, как английская писательница, и бабушка Лизавета, но все-таки это другое поколение.
Но в то утро Антону так и не пришлось рассказать о своем сне, потому что после затишья наступила буря. Когда Анна готовила завтрак, все и началось. Но это случилось чуть позднее. А пока Антон досматривал свой сон, и казался безмятежным и даже спокойным. Хотя ведь поменьше мере, было странным вот так ночевать в чужом доме без всякой веской на то причины, но чего только не случается с нами в юности, и часто вовсе не то, о чем мы пытаемся думать и мечтаем.
№№№№№№
Пока Антон спал на новом месте и видел свои удивительные сны, Анна дописывала свой лучший роман, и оторваться от него ну никак не могла. Даже если бы началась война, и прогремел взрыв, она не заметила бы и этого, кот Баюн не даст соврать, он лучше всех остальных котов знает, что такое творчество, и как оно порой затягивает в паутину грез, заставляя выходить в своем иное пространство и время. Выходить, бродить там и возвращаться назад далеко не сразу. Вот потом и думай, какая реальность вторая, а какая -первая
Записки писательницы, продиктованные котом Б
На камин наплыла громадная тень – глыба мрака.
Арсений помедлил мгновение и швырнул рукопись, а потом диск в огонь. Охранник, огромный детина и страстный почитатель таланта Алины, поморщился и сжался… Он не мог поверить, что министр (так они между собой называли патрона) на это решится.
Не мог же он так просто уничтожить ее лучший роман, лучший, Арсений в том не сомневался, и его вкусу можно доверять, сколько их гениальных было на его веку.
Значит все напрасно, зря он терпел этого тупого, грубого, жестокого министра, и все ради того, чтобы как-то если не защитить, то предупредить его милую жену, а все романы, которые она писала все эти годы, а он читал, читал первым, потом приобщался весь остальной узкий круг их друзей и знакомых..
То, что именно этот роман сожрет пламя, такое Охранник и представить себе не мог. Ведь они вместе с Алиной были почти у цели, еще один шаг, один миг, и можно праздновать победу.
Диск, этот осел догадался, что нужно сжечь и диск, а он как герой известного романа готов был броситься в камин, чтобы достать, спасти, уберечь… Но стоял неподвижно. Да и как можно было ревновать Алину, их Алину к этому юнцу, да еще футболисту, да вратарю.
Нет, вратарь, он конечно, хороший, в футболе охранник разбирался не хуже, чем в литературе. Особенно после того, когда его любимый олигарх купил футбольную команду, пришлось разобраться, чтобы миллиардер не стал миллионером в один миг.
Но Алина просто издевается над ними над обоими и над своим тупым мужем и над литературно одаренным охранником…
Диск корчился в огне, от бумаги (накануне Охранник заботливо распечатал только что законченный роман) осталась гора золы. Сгоревший роман даже не смог согреть огромного холодного зала, в котором оставались эти двое одиноких, брошенных мужчин.
– Она вернется, – прохрипел Охранник, который готов был задушить своего шефа, но что-то его пока удерживало от решительного шага, не уголовный кодекс, плевал он на УК, руки коротки у милиции-полиции.
– Пусть попробует, – подпрыгнул от ярости тот.
– Не попробует, не ждите, – раздался рядом странный голос, хотя никого не было в замке, или кто-то все – таки проник.
Охранник и Арсений посмотрели друг на друга, оба потянулись за оружием, но друг в друга ли они собрались стрелять или в кота Баюна, неожиданно оказавшегося с ними (а кто еще мог сюда пробраться, дураков не было), этого нам никогда не узнать.
№№№№№№№№
На бреге Иртыша, вдали от людей и машин, там, где когда-то тонул Ермак, а потом задумчиво стоял самый красивый адмирал, стояли двое, высокий парень и стройная дама лет сорока последнюю дюжину лет не отрывавшаяся от компа и строчившая романы.
Она писала не ради славы или заработка – и в том, и в другом она никогда не нуждалась. Она писала, чтобы отключиться, вырубиться из реальности, если можно совсем и на всю оставшуюся жизнь. Ее нельзя было назвать праздной бездельницей, как многих подруг ее круга, продавцы дорогих бутиков ждали ее напрасно, местная тусовка понятия не имела, кто она такая, некоторые вообще сомневались в том, что жена Арсения существует в реальности, а те, кто не сомневались, махнули рукой и забыли о ней навсегда.
Она писала свои романы, чтобы вырубиться из жизни, в которую ее бросил отец, задолжавший Арсению огромную сумму и погибший при странных обстоятельствах, и как княгиня Рогнеда, оказавшаяся в руках проклятого князя Владимира, которого она в шутку называла Святым, там и Алина, должна была как-то существовать в предполагаемых обстоятельствах. Своего мужа она тоже называла Святым, а себя Гореславой. К реальности она возвращалась несколько раз, в первый, когда у мужа появился Охранник, и она заметила, как он тайком читал одну из дюжины рукописей, уверенный, что она ничего никогда не заметит, даже того, что он пришел на службу обнаженным, и из всех вещей на нем только часы. Это правда, она могла не заметить и этого. Но в тот день, что-то отвлекло ее, и она увидела, как Макс читает рукопись.
– Тебе нравится? – спросила она, – не смей лгать, хвост вырву, рога обломаю.
– Это лучшее из всего, что я читал, – признался он.
– После Колобка, или Курочки Рябы?
– После «Тени ветра» и «Игры ангела»
Алина смогла оценить уровень, тем более, когда он начал цитировать те творения дивного испанца, которые и она запомнила почти наизусть…
С тех пор так и повелось, он читал рукописи- то одну, то другую… Она приобрела единственного реального читателя. Но писала все равно только для того, чтобы подальше уйти от мира и от реальности.
Во второй раз она врубилась в мир, когда Макс притащил пачки книг, уже изданных на бумаге, он как-то уговорил Арсения издать ее романы.
Как ему это удалось, скорее всего, шантажом, или тот проиграл ему крупную сумму. Впрочем, Алину это не интересовало, как все остальное, что вокруг нее в этом замке теней происходило. Она посмотрела на изданные книги и поняла, что из ее охранника выйдет классный издатель, конечно, если они с ее мужем поменяются местами, на что не стоило надеяться.
И в третий раз она очнулась и врубилась в реальность, когда на темной дороге, возвращаясь из магазина, – раз в год она все-таки туда отправлялась, не голой же ходить по дому, так вот в тот раз она сбила высокого светловолосого парня, который непонятно как там у нее на пути оказался.
Ничего серьезного, несколько царапин, но когда она бросилась к нему, чтобы выяснить, что с ним случилось, не погиб ли он, не ранен? Она просто вцепилась в него, и не разжала объятий, пока не убедилась, что он цел и невредим. По праву пострадавшего, парень пригласил ее в кафе, и она не смогла ему отказать, хотя Макс уверял, что это еще парень ей должен, а не она ему.. Они встретились в тот день, когда был дописан только что сгоревший роман.. Роман и на самом деле был лучшим, может быть, потому что писался в предчувствии страсти, в преддверии любви… Только похоже, что кроме Макса никто никогда этого не узнает… Роман просто принесен в жертву реальности, а что еще мог сделать ее муж?
№№№№№№№№
Охранник яростно набирал ее номер.
– Он сжег и рукопись, и диск, Алина, ведь ничего не осталось, – хрипел в трубку Макс.
– Осталась жизнь, – услышал он в ответ.
– Но что мы будем делать?
– Жить…
– Ты совсем ничего не понимаешь, ты меня слышишь, черт тебя побери, идиотка. Опомнись, очнись и попроси у него прощения, он тебе простит, я знаю, а не захочет, так заставим.
– Я счастлива.
– Проклятие, да как же так можно, ты погубила шедевр…
Но на той стороне уже отключились, даже он больше ничего не смог сказать. С фанатами всегда так поступают безголовые писательницы, он не первый и не последний… Макс подошел к камину, заглянул за решетку, ему хотелось поверить в чудо и убедиться, что рукопись не сгорела. Чуда не случилось, или все-таки оно произошло? Нет, он вызовет программистов, говорят, что сейчас можно восстановить даже стертую информацию, Арсений не настолько умен, чтобы затереть все следы. Да он даже и не собирался это делать. У него все получится, она ему еще спасибо скажет…
Нельзя же быть такой безголовой и счастливой, особенно если у тебя есть дар, рукописи должны гореть, но не сгорать, разве в мире есть что-то более значимое и дорогое, чем литературный шедевр? Для него точно не было, а для нее? Она еще пожалеет обо всем или не пожалеет? Да что вообще творится с этим миром, раньше они в ярости жгли деньги, теперь рукописи? А что ему скажут в небесной канцелярии, ведь он должен был сохранить и эту рукопись, но не смог. За то, что она стала живой и счастливой, вряд ли его по головке погладят. Охранник почесал рог, взглянул в старинное зеркало, в котором на этот раз не отразился, и исчез. Как и его Алина, он покинул это пустое место, в котором даже Домового не обнаружилось, ушел навсегда, не получив расчет от шефа. Ничего, рассчитается с ним потом угольками. Вот вам и эпилог сгоревшего романа…
Остается только эпилог:
На мосту в шальном сиянье лунном
Юноша и женщина, кто б мог
Их соединить? Но так бездумно
Сходятся, и сводятся мосты,
В мире этом все неповторимо.
А роман у этой высоты
Полыхает дерзкий и любимый.
Знаю, если рукопись гореть
Будет долго, то любовь продлится,
И пред нею отступает смерть,
Выхватил прожектор эти лица.
Счастливы, наверное, и все ж,
Пусть шипят завистники в тумане,
Остается только эпилог,
Снова интуиция обманет.
Где-то в суматохе бытия,
Средь друзей и близких в час расплаты
Остается женщина твоя,
Знаю, вы ни в чем не виноваты.
Страсть, любовь, ей оправданья нет,
Это для романа лишь сгодится,
Только тот неугасимый свет
Освещает радостные лица.
То, что мы писали в час потерь
Пусть огонь так яростно терзает.
Тот, кто проживает без страстей,
Эту жизнь, нет, он не понимает.
Осуждает. Что нам этот суд,
Есть иной вот там мы и ответим,
Лишь на миг, на несколько минут,
Нас прожектор ослепит, и ветер
Унесет куда-то в пропасть боль,
И умножит призрачную радость.
В этом мире мы еще с тобой
Поживем, пусть он не станет раем,
Но и ад влюбленным нипочем —
Эпилог сгоревшего романа.
Без любви мир страшно обречен,
Он погибнет поздно или рано…
О проекте
О подписке