– Сцена со стриптизом была отснята месяц назад, и Лаки танцует вовсе не для Стивена. Она устроила испытание для своих учеников.

– Еще лучше! Каких-таких учеников? Начинающих стриптизеров или танцоров на пилоне? Моя дочь, оказывается, настоящий профессионал в таких делах.

– Не смей оскорблять Лаки! – выкрикнул Вик. – Ты еще не дослушал, а уже сделал выводы. Я пришел сюда за помощью, а не ругаться.

– Так выкладывай все! Что еще за ученики?

– Сейчас не это главное. По просьбе Лаки я должен был склеить две сцены и как бы случайно показать их этим двоим.

Он небрежно взмахнул рукой в сторону Стаси и Алана, даже не удостаивая их взглядом.

– Я спросил, зачем она это делает. Ведь за такое ее никогда не простят и не захотят вернуть. Но Лаки ответила, что никто и не думает ее возвращать. Поэтому ей лучше избавиться даже от малейшего желания что-то изменить. А Стивен сказал – он тоже хочет покончить с искушением вернуться и начать все заново.

Вик глубоко вздохнул, переводя дыхание, и тоскливо продолжил:

– Лаки полгода вытаскивала его из депрессии. Убеждала, что все наладится, он помирится со Стасей, и они будут счастливы. Только надо еще немного подождать. Но неделю назад выяснилось, что ждать ему уже нечего. Впрочем, как и ей.

– И что произошло неделю назад? – требовательно произнес Алан.

– А ты у себя спроси, или у Стаси.

– У меня? – удивилась девушка, абсолютно ничего не понимая. Но брат проигнорировал ее вопрос, и она обратилась к тому, кто за это нелегкое время стал ей настоящим другом:

– Алан, что он имеет в виду?

– Не разыгрывай из себя наивную девочку, Стася! – резко одернул ее Викрам и презрительно спросил у Алана: – Ты тоже такой недогадливый? А кто целовался в парке на виду у всех? Не знаете?

– Значит, это был все-таки он. Помнишь, Стася, я говорил, что видел в парке человека, похожего на Стивена? И что же твоему братцу померещилось, Викрам?

– Ага, померещилось, и ему, и Лаки. Это она убедила его встретиться с женой в парке, чтобы наконец все выяснить и успокоиться. Вот они оба все и выяснили, и успокоились. Больше не потревожат вас, – с брезгливой гримасой ответил Вик. – Милуйтесь, целуйтесь, делайте, что хотите.

– Мы не целовались, – твердо заявил Алан. – То легкое прикосновение ко лбу даже с большой натяжкой нельзя считать поцелуем. Стася так расстроилась, что с Раяном играет не отец, а посторонний дядя, что даже всплакнула. И этот дядя просто по-дружески коснулся губами ее лба. И все.

– Да делайте, что хотите, мне все равно, – вновь повторил Викрам и с отчаянием обратился к Антэну: – Я волнуюсь за Лаки и Стивена. Им нечего терять, и боюсь, что они могут свести счеты с жизнью! Останови их!

– С чего ты взял, что у них такие мысли? Нет, я не верю, что Лаки хочет умереть от несчастной любви. Она боец по натуре!

Антэн сердито возражал Викраму, а у самого душа ушла в пятки. Ему ли не знать, как заканчиваются силы, и нет никакого желания ни бороться, ни жить дальше. Он откровенно признавал за собой слабоволие и даже некую инфантильность в поступках, но его девочка была сильной, как львица, и не сдалась бы без борьбы. Впрочем, любовь и не таких сильных людей подкашивала под самый корень.

Его тревожные размышления прервал взволнованный голос Вика:

– Последние кадры, хоть и напоминают фильм ужасов, но тоже подлинные. Сегодня я зашел в нашу оперативную квартиру, в которой не был полгода и увидел в ней полнейший разгром. Вся техника вдребезги, а вот камера случайно уцелела. В тот вечер я забыл ее выключить и сегодня обнаружил запись, которую никогда не показал бы никому, но меня испугали последние слова Лаки. Один я не справлюсь с такой бедой, Антэн, поэтому пришел к тебе.

Он обреченно вздохнул, доставая еще одну флэшку, и вставив ее, грустно произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Лучше бы они и вправду стали любовниками. Не пойму почему всегда так яростно отвергал саму мысль об этом. Стивен смог бы сделать ее счастливой, да и ей он всегда был дорог. А я бы привык со временем. Надо было еще четыре года назад снять все клятвы, и не было бы тогда никакой Венесуэлы, и всех вас в нашей жизни, – уже с откровенной неприязнью сказал Викрам, имея в виду и Антэна, хотя именно его сейчас просил о помощи. Но кто знает, захочет ли он ее оказать после всего увиденного и услышанного.

– Чтобы понять, надо смотреть с самого начала. Только там есть слова, которые тебе точно не понравятся. Лучше посмотри эту запись один, тем более, что их это совсем не касается, – Вик вновь небрежно кивнул на Алана и Стасю и едва слышно пробормотал: – Откуда вы только свалились на наши головы?

– Нет, это касается нас всех, если мы так испортили вам жизнь, – твердо возразил Антэн. – Давай включай.

Они догадывались, что ничего хорошего не увидят, но даже не предполагали насколько все будет ужасно.

Вик убрал из записи лишь самые откровенные фрагменты, на которых Лаки без всякого смущения лечила Стивена своими методами, остальное оставил без купюр, и теперь с опаской ожидал реакции Антэна. По ходу просмотра он комментировал кадры, пытаясь сгладить неприятное впечатление и от его собственного поведения, и от циничных высказываний Лаки.

Антэн слушал с каменным лицом. На записи дочь абсолютно не походила на своенравного, но доброго ангелочка, каким он привык ее считать. Сейчас перед ним была волчица – сильная и безжалостная, но при этом еще и справедливая, ведь каждое ее слово било правдой наотмашь, а признание, что отец ей не нужен, ударило в самое сердце.

– Да погоди ты сердиться на нее, сейчас не до этого, – быстро проговорил Вик, замечая стиснутые губы Антэна. – Она тогда мне тоже всего наговорила и попрощалась навсегда, но потом-то мы помирились. Я прошу тебя, послушай, что она скажет после того, как закончит лечить Стивена.

Он быстро перемотал запись и остановил ее на оптимистичных словах Лаки: «Вот увидишь, в твоей жизни все еще будет, надо только переждать какое-то время».

Но ее жизнеутверждающее обещание неожиданно сменилось мрачным предсказанием, которое испугало даже саму прорицательницу, а услышавших его сейчас в Дублине так прямо повергло в шок: «Через полгода твоя Стася будет умолять тебя не оставлять ее, но боюсь, это станет последним, что ты услышишь в этой жизни, братик».

А последняя фраза: «Мы вместе посмотрим смерти в глаза, а там уже как получится» окончательно всех убила.

– Я не хочу терять Стивена! – в ужасе закричала Стася. – Я его люблю!

– Прекрати истерику! Раньше надо было сказать ему об этом, а не целоваться в парке, – почти с ненавистью выкрикнул Викрам и налив в стакан воды, безжалостно плеснул ее в лицо сестры, заставляя замолчать. Сейчас было не до нее, она уже сделала все, что могла.

– Завтра будет ровно полгода, и я не знаю, что делать, – безысходно произнес он, глядя на Антэна полными отчаяния глазами.

Кристиана протянула салфетку захлебывавшейся от рыданий девушке и тихо сказала:

– Полгода сегодня, Викрам, и боюсь, что с нами уже попрощались. Не удивлюсь, если в привезенных тобой бумагах окажется завещание.

Антэн открыл папку и лихорадочно пролистал документы:

– Ты права, Криста. С нами действительно уже попрощались.

Он отбросил папку в сторону и торопливо начал мерить шагами комнату, пытаясь быстро сообразить, что же делать.

– Нет! Нет! – выкрикнул Вик, отказываясь верить и одновременно понимая, что так оно и есть.

– Надо срочно ехать в Дармунд, схватить их за руки и не отпускать от себя ни на шаг! – решительно заявил Алан, вскакивая на ноги, чтобы немедленно помчаться спасать любимую.

Он последними словами ругал и себя, и Галларда, убедившего его, что надо еще немного выждать перед примирением с Лаки. Вот и дождался, что в любую минуту может потерять ее. Нужно было никого не слушать, а всеми способами попытаться встретиться с ней и убедить в своей любви. Возможно ради него она постаралась бы вести себя осторожней и не лезла бы на рожон.

– Погоди! Ты ведь не думаешь, что они захотят покончить жизнь самоубийством и выпьют яд? – резко осадил сына Антэн и нервно сгибая пальцы начал размышлять вслух, пытаясь представить, что может сделать дочь.

– Значит, так. Лаки узнала, что Стивену грозит смерть. Брата она ни за что не бросит, но и пить яд с ним за компанию не станет. Получается, что это будет либо бешеная гонка, либо драка, в которую они оба ввязнут. Вик, быстро позвони кому-нибудь и выясни, где они сейчас. Вдруг еще можно задержать их в Дармунде.

Викрам начал лихорадочно звонить бывшим ученикам, но никто не отвечал на его звонки. Он готов был взвыть от бессилия, как вдруг ему ответил Грэди О’Малли.

От услышанного Вика с головой накрыл животный страх. Он едва смог выдавить из себя эти жуткие слова:

– Они схватились с вампирами, а до этого надели белые повязки.

– Белые повязки? Вампиры? – недоверчиво переспросил Антэн, отказываясь верить, что дочь сама выбрала такую страшную смерть.

В магическом мире белая повязка имела такое же символическое значение, как у японских самураев и означала готовность умереть. Такие повязки перед большими драками всегда надевают ликвидаторы, демонстрируя врагам бесстрашие перед смертью. Но ведь Лаки гаситель, а не ликвидатор. У нее нет ни знаний, ни оружия, чтобы противостоять вампирам.

Не дожидаясь ответа Антэн подбежал к замаскированному картиной сейфу и начал поспешно опустошать его.

– Где произошла схватка? Точное место известно? – быстро задавал он вопросы, рассовывая по карманам пистолеты и патроны. Затем сжал в руке квилон и повернулся к Вику.

– Грэди говорит, что они сейчас почти у цели, в районе Форест Драйва, но я не знаю, где это.

– Зато я знаю. Не прекращай разговор, мы используем мобильник для телепортации.

Антэн произнес так уверенно, словно занимался телепортацией каждый день, а не всего два раза в жизни, да еще четверть века назад. И научил его этому не дед, а приятель, обучавшийся в отряде ликвидаторов, который не имел права делиться такими знаниями, но тем не менее поделился.

– Держи меня за руку и продолжай говорить, – негромко приказал он Вику, – сейчас я настроюсь, и мы взлетим.

– Я с вами, – бросился к ним Алан, но был остановлен твердым голосом отца:

– Ты останешься здесь и подготовишь все для костра. И будь постоянно на связи.

Антэн оттолкнул сына в сторону, и тот ничего не успел ответить, как они с Виком буквально растворились в воздухе.

Кристиана изумленно смотрела на место, где мгновение назад стоял ее муж и не верила глазам. Одно дело описывать подобные трюки в романах, а другое – наяву убедиться в том, что перемещение в пространстве не выдумка фантастов. Оказывается, волшебники и правда живут среди обычных людей, только как трудно, даже невозможно, поверить в то, что один из них – самый дорогой тебе человек. Тот, с кем ты делишься всеми мыслями, с кем каждый день вместе ешь, пьешь, да и спишь тоже. Она повернулась к Алану, столь же обескураженному, и растерянным голосом произнесла первое, что пришло в голову:

– Если верить тому, что написано о вампирах, то их нельзя убить из пистолета.

– Можно, если стрелять серебряными пулями. По крайней мере так утверждают все писатели-фантасты, – машинально ответил ей пасынок, также находясь под невообразимым впечатлением от исчезновения отца. Надо же, он двадцать лет прожил рядом с волшебником. Нет, мир магии еще слишком далек от него, чтобы спокойно воспринимать подобные моменты. А он по наивности считал, что сможет быстро стать своим среди друидов.

Алан сердито нахмурил брови, злясь на себя. Надо действовать, а не размышлять о чудесах и хлопать глазами.

– Отец всегда покупал патроны с серебряными пулями, хотя они безумно дорогие, – уже более уверенным голосом заверил он Кристиану. – Я еще посмеивался и спрашивал, уж не с вампирами он собирается драться. Вот и допросился.

И пытаясь успокоить испуганных женщин, да и себя тоже, решительно напомнил:

– Надо срочно заняться костром, чтобы все было готово, когда они вот так же внезапно вернутся обратно, – и словно заклинание убежденно произнес, – обязательно вчетвером.