В квартире главнокомандующей оказалось три комнаты – одна гостиная и две спальни. В ванную можно было попасть только через гостиную. Нике не хотелось, чтобы Лайенирта видела, что она проснулась, поэтому взяла сложенные на стуле вещи и тихонько высунула в гостиную нос. Тихо и пусто. Вероятно, у управляющей слишком много дел, чтобы прохлаждаться дома – пусть и в шаге от рабочего места.

На всякий случай, Ника постаралась наступать на прохладный гладкий пол как можно тише. Она прошмыгнула в ванную и встала под холодный душ. Всё теперь в её жизни будет холодным, даже то, что нестерпимо горячо.

Злые слёзы снова покатились по щекам, смешиваясь с каплями воды, так старательно пытающимися смыть с неё боль. Девушка сдавленно зарычала и выбралась из душа, сунув голову в сушилку для волос, висящую на стене.

Тёплый воздух, струящийся по волосам, напоминал о том, что она чувствовала, когда была рядом с мужем. В очередной раз захотелось выйти в окно, но ближайшее и единственное было в кабинете Лайенирты, а ей такого подарка Ника ни за что не сделает. И совету этому, и всему треклятому Хампту.

Собравшись, девушка ушла, удивившись, как приветливо открылась перед ней дверь из квартиры главнокомандующей. Внутри кольнула злость – не так уж и сильно её бояться, если позволяют настолько спокойно уйти. С другой стороны – если будет нужно, Хампт везде найдёт.

Идя по холлу, Ника ловила на себе любопытные взгляды. Разумеется, все знали о её горе, но судачили наверняка только о том, припишут ли ей психотравму. И, если припишут, куда отправят такую важную особу, как она. «Не дождётесь, – подумала девушка, меряя холл напористыми шагами и стараясь не замечать никого вокруг. – По крайней мере, пока что. Кас точно не хотел бы, чтобы я угодила в ад лечебниц. Не за это… он… жизнь отдал…»

Кулаки непроизвольно сжались, и лампочки в холле начали перемигиваться. Ругнувшись себе под нос, Ника ускорила шаг и вышла на улицу. В лицо подул леденящий ветер приближающейся зимы. Вдыхая его всей грудью, Ника всеми силами попыталась не думать ни о чём, кроме серого неба над головой и отголосков моторов машин, блуждающих среди высоток.

Зайдя в здание Академии, девушка повернула направо. Среди портретов в длинном освещённом коридоре, висел портрет Каса, а рядом с ним – вместе – Арса и Сариты. Все они были очень реалистично нарисованы, словно живые, счастливые и… как будто она пришла к ним в гости, и вот-вот её обнимут, нальют горячего чая, и они будут разговаривать и смеяться у камина…

Не… живые. Самые дорогие, родные и… Ника рухнула на пол. Запустив руки в волосы, она вновь разрыдалась. Как, оказывается, мало в этом мире нужно для счастья… Девушка просидела на полу около часа, вздрагивая, ни в силах пошевелиться. Наконец, опершись спиной о противоположную от экспозиции стену и прижав ноги к груди, Ника посмотрела на улыбающихся с портретов близких и отрешённо пробормотала:

– И я вас очень люблю… Всегда буду любить. Я знаю, вы всегда со мной. И вместе… Мы справимся. Я не могу уничтожить Хампт – без него погибнет много ни в чём неповинных людей. Но его систему, весь этот проклятый механизм… Необходимо уничтожить. И нелюдей в Лиерархене. Сколько бы их не существовало там. Пока не знаю, как. И не знаю, что делать со всем этим. Но я не сдамся… Пока что, – она поднялась и подошла к портрету друзей. – Надеюсь, там вы счастливее и свободнее, чем здесь. И живёте… у моря…

Ника закрыла глаза, всеми силами пытаясь снова не заплакать. Пустота внутри заполнялась гневом и отчаяньем. Подойдя к портрету мужа, она уткнулась лбом в него, словно это был живой Кас и сдавленно пробормотала:

– Лучше бы умерла я. Ты – предатель, Кас, как ты мог уйти без меня… Теперь ты – там, а я – здесь. Это несправедливо. Дурацкая книга всё солгала. Это я должна была умереть, а ты – нет. Почему? Почему я жива?! Почему тебя нет?!

Она посмотрела в застывшие холодные глаза мужа на портрете. Даже сейчас казалось, что он смотрит на неё с насмешливым укором, таким добрым и родным. В глубине души мелькнула отчаянная надежда – это не правда. Не может быть правдой. Ей солгали. А его… может, спрятали в лечебнице, а всем сказали, что он умер?

Нахмурившись, Ника задумалась. Такое развитие событий вполне могло быть – Кас применил портал, наверняка подобная магия под строгим запретом, что бы он там про это ни говорил. Возможно, даже аура самого могущественного чара не смогла его спасти. Да и Лайенирта не показалась такой уж расстроенной, а Кас ей был не менее дорог, чем Арс. Если эта догадка верна, она непременно его найдёт и спасёт. Если только… это не глупая пустая надежда её затуманенного болью разума.

– Ну уж нет уж, – зло пробормотала Ника под нос. – Я найду тебя. Найду. Неважно, за какой чертой, неважно, где и когда. Даже смерть не разлучит нас.

Надежду отчаянно душили сухие факты, но Ника не сдавалась. Вновь до боли сжав кулаки, она поплелась по коридору на выход, а там – обратно к Хампту, громадной возвышающейся впереди пирамиде, окутанной на вершине белёсым туманом. «Лайенирта не позволила бы Каса сдать в лечебницу, – шептало сознание. – Тебя же она не отдала. А его – тем более. Она за него и врачей бы всех расстреляла, чтобы свидетелей не было, ты же понимаешь. Хватит, Ника, смирись. Его больше нет.»

– Заткнись, – вслух фыркнула девушка самой себе и задумалась, что стоило бы попросить у главнокомандующей каких-нибудь успокоительных.

Неровен час, она придушит и её, и весь этот треклятый Тайный совет. Или сожжёт в порыве ярости. От последней мысли на лице девушки появилась еле заметная сумасшедшая улыбка, а в глазах сверкнул злобный огонёк. Кстати, а почему бы и нет?

Совет, о котором никто никогда не слышал, заседал на тридцать пятом этаже главного здания Хампта. Помещение, где проводилось заседание, было обширным и каким-то чуждым, так как в отличие от всех прочих, тёмно-серых, поблёскивало начищенной белизной. Белые стены, пол, потолок, даже овальный стол и стулья возле него. «Как в лечебнице, – отметила про себя Ника, щурясь от неприятного света отовсюду. – Чем больше блеска – тем больше лжи…»

Девушка окинула злым взглядом собравшихся за столом. Возвышаясь над сидящими – она стояла, убрав руки за спину и дожидаясь, пока все члены совета разместятся по своим местам. Двенадцать, не считая восседающей во главе Лайенирты. Пару человек Ника смутно узнавала, все остальные наверняка тоже были какими-то важными шишками, но новости она принципиально не читала, а значит, и признать никого из них не могла. Да и так ли это важно?

Если бы гибель хранов на улицах не поддерживала их толстые кошельки, наверняка нашлись бы методы борьбы с нелюдями, в которых человеческие жертвы исключались. Да, это – сложно, но не невозможно. Просто им это было не нужно.

Внутри снова стал закипать гнев. По пальцам сложенных за спиной рук пробежали белёсые тени, практически незаметные стороннему глазу. Всё естество рвалось наружу в желании праведной мести – только выпусти.

– Начнём заседание, – возвестил низкий голос Лайенирты, не спускающей с Ники взгляд. Хитрая управляющая, часто имевшая дело с чарами, прекрасно улавливала состояние и желание озлобленной чародейки. – Госпожа Велант, считаете ли вы, что в свете последних событий получили психотравму?

– Нет, – коротко ответила Ника, смутившись от вежливого обращения к себе. Видимо, на совете регламенты Хампта не работали, и девушка приняла это к сведению, хотя обращаться хотя бы к кому-то из присутствующих с уважением она не желала.

– Считаете ли вы, что готовы продолжить службу в дозорах? – задала следующий вопрос Лайенирта, воровато оглядывая собравшихся. Ника стала догадываться, чего добивается главнокомандующая и на её лице мелькнула злая улыбка.

– Да, я готова, – медленно ответила девушка, стараясь сохранять выражение лица непроницаемым.

– Чушь! – не сдержался грузный мужчина с кучерявыми бакенбардами, прогудев на весь зал. – Невозможно от потери оправиться так быстро! Вас непременно стоит подержать для начала в лечебнице, пока не пройдёте все тесты!

Улыбнувшись уголком рта, Ника неспеша направилась к мужчине, обходя овальный стол. Проходя мимо каждого сидящего на пути, она ощутила нечто новое – поначалу ей показалось, что собравшиеся – не люди, а норвы, но вскоре девушка поняла – идущий от них страх – не её, а их собственный. Эти крысы боялись злую могущественную чародейку. Боялись до дрожи во всём своём естестве, хотя и пытались не показывать этого.

Когда-то Кас говорил ей, что его часто отправляли на всевозможные психологические тесты. Выходит, вот где находился источник всех этих злосчастных проверок.

Раньше Ника не задумывалась, что чаров могут банально бояться, ведь для неё, как и для многих жителей этого мира, они были защитниками. Сейчас девушка отчётливо понимала, что всё чуждое и непонятное – а что может быть более чуждым, чем магия? – страшит и выводит из душевного равновесия. Понимала. И не преминула воспользоваться.

– Кто вам сказал, любезный, что я оправилась? – нависнув над притихшим членом совета, тихо поинтересовалась Ника. – Отнюдь. Я очень, очень зла. И я буду мстить за смерть дорогого мне человека, покуда живу. Всем, кто повинен в его гибели, – она пригвоздила его взглядом, а в словах отчётливо сочился яд. Оскалившись в злой улыбке, девушка с торжествующей ненавистью наблюдала за его реакцией.

Надменной спеси разом поубавилось. Мужчина инстинктивно поёжился и вжал голову в плечи, словно пытаясь спрятаться. Его спас другой член совета, сидящий рядом с Лайениртой, задавший напрашивающийся у всех присутствующих вопрос:

– А свершение вашей мести… вы видите в уничтожении нелюдей?

Резко повернувшись в сторону говорившего, Ника прищурилась. На прощанье она одарила насмешливо-злым взглядом его недоверчивого коллегу и, всё также неспешно, направилась к задавшему вопрос. Отвечать она не спешила, чувствуя, как повисшее в зале напряжение разгоняет по телу адреналин.

Педантичный мужчина средних лет, рискнувший задать вопрос, оказался более стойким, чем предыдущий член совета. Либо он был просто более самоуверенным, решив, что не нападёт же она на них в самом деле? Ника одарила его сумасшедшей улыбкой, и посеять зерно сомнения в душе новой жертвы ей было невероятно приятно и вполне удалось.

– А вы как думаете? – наконец вопросом на вопрос ответила девушка. – Эти лиерархенские твари пытались убить меня, а в итоге погиб мой муж! Неужели вы думаете, что я всё оставлю вот так, буду отсиживаться по лечебницам, пока мои товарищи храны гибнут на улицах?! Я – самый сильный чар этого мира, стану упиваться горем, пока может не вернуться кто-то ещё?! Чей-то муж, брат, отец, чья-то жена, сестра, мать?! Да как вы смеете быть обо мне такого мнения?! – её руки объяло белое пламя, и Ника со всей силы стукнула ладонями о столешницу, прожигая её, словно раскалённый нож – масло.

Взгляд мужчины затуманил первобытный страх. «Правильно боишься, тварь, – подумала в гневе Ника, смотря на него через состояние перехода и видя, как от его тела накатывает дрожащая рябь непомерного ужаса. – Вы все виноваты. Все. И в этом мире, и в том.»

Желание создания волны подобно той, что охватила её, когда погибли друзья, захлестнуло разум. Сжечь… Всех. Без разбора. Без жалости. Проклятущая прогнившая система!

– Довольно. Надеюсь, больше ни у кого нет вопросов к самоотверженной госпоже Велант? – голос Лайенирты, казалось, проник в сознание, будто огнетушитель пытаясь загасить в нём пылающий гнев.

В зале повисла гробовая тишина. Ника выдохнула и «стряхнула» огонь с ладоней, одновременно выходя из состояния перехода. Она окинула присутствующих тяжёлым пронизывающим взглядом.

Нет, желание спалить их у неё не пропало, но – какой в этом толк? Каждый здесь – болванка, слишком высокого мнения о себе, но тем не менее – пустышка. Убьёт их всех, на их место придут другие. Такие же. Или хуже. А её, слабую и опустошённую, навсегда упекут в лечебницу. Это – не выход. Систему можно разрушить только целиком, планомерно, от основания до всех её нескончаемых голов.

– Главнокомандующая, прошу вас разрешить мне вернуться к дозорам с завтрашней ночи, – нарушил тишину спокойный голос Ники.

– Разрешаю, – кивнула Лайенирта, сверкнув одобрительным взглядом. – Раз вопросов к вам больше нет, вы можете идти.

Коротко кивнув, Ника направилась к выходу, не сказав больше ни слова. Всех присутствующих она хорошо запомнила в лицо. Сегодня госпожа Велант не лгала и не лукавила ни в одном своём слове.