Цитаты из книг автора «Лина Мур»

Никто не может знать будущего, потому что оно не предсказуемо, потому что мы всегда ждём знака… некоего знамения, подтолкнувшего нас к кому-то близкому и родному. К твоему сердцу. К твоей иллюзии, изменившей тебя до неузнаваемости. Но это ты. Настоящая и любящая всем своим маленьким сердцем.

Трель звонка, и я подскакиваю на постели. Моргая, пытаюсь унять сердце, испуганно забившееся. За стеклянными дверьми ещё ночь, буря успокоилась, а неприятный писк продолжается. Моргая, перегибаюсь через постель и поднимаю трубку. – Да, – сипло отвечаю. – Мисс Лоу, простите, что разбудил. Это Делил, администратор отеля, – представляется мужской голос. – Да. Что случилось? – Беру в руки телефон, отмечая что сейчас полпервого ночи. – У нас случился эксцесс в баре. Меня вызвали только что… и вам лучше подойти на ресепшен. Я вас буду ждать. – Конечно. Сейчас буду, – хмуро произношу и кладу трубку. Чёрт возьми, откуда столько неприятностей на мою голову? Едва смогла заснуть от мыслей, от боли и страха, как что-то произошло. Меня не вызвали бы, если дело не касалось бы тех, кто работает на меня. – Рейден, – шепчу и натягиваю шёлковый халат поверх пижамы. Интуитивно чувствую опасность, которую приносит он одним своим видом. Эти поцелуи… его губы…руки… слова… и меня ломает изнутри. Больше не понимаю, кто я теперь и кем должна быть. Всё ускользает так быстро и бесповоротно, что боюсь сгореть. Решение держаться подальше от него, позволив Даррену эти надоедливые ухаживания, привело только к худшему. Рейден продолжает копаться во мне, заставляя сильнее сопротивляться. Я думала, что сильная, ничто и никто больше в этой жизни не поставит меня в такое положение, когда перед тобой пропасть, и неизвестно поймают ли тебя, если шагнёшь. Доверять запрещено. Думать тоже запрещено. Каблуки домашних тапочек слишком ярко отталкиваются от мраморного пола, напоминая мне, что это не по правилам. Нельзя торопиться, нельзя бежать, а я именно это и делаю. – Доброй ночи, – быстро произношу и подхожу к мужчине в форме, ожидающему меня. – Мисс Лоу, пройдёмте со мной, – указывает на дверь, ведущую в служебное помещение. – Что произошло? – Спрашивая, направляюсь за ним. – Пару часов назад была драка в баре. Разбиты бутылки дорогого алкоголя, сломаны стулья, и это крайне неприятно.

Второй день подходит к концу, как и кастинг. Сюда приехало несколько агентств со своими моделями и актёрами, практически всех видел на билбордах, кроме одного. Парня, который тоже ходил на пробы. Он был первым. «Чёрный ворон», так его называли. Неприятный тип, до жути. Держусь от всех отдалённо, ни с кем не общаюсь, кроме Даррена, пропадающего с Шай. Он только и успевает мне рассказывать, как она победила его в теннисной партии, как они ездили, чтобы покататься на доске. И это подавляет меня, как и последний удар – ужин. Сегодня она согласилась с ним поужинать. Поэтому направляюсь в главный ресторан, где все собираются, чтобы самому посмотреть на это. Здесь около сорока человек, модели сидят поодаль от руководителей. Некое разделение. Прохожу к свободному столику и опускаюсь на стул лицом к входу, чтобы видеть это. Видеть и напомнить себе – не моя. Влажность от тропического дождя, который идёт в день по несколько раз, приносит усталость. Смех раздаётся за спиной, но меня он мало волнует. Все они дружат, обсуждают кого-то и сплетничают, от чего я держусь подальше. Поэтому я им не нравлюсь, слышал, как они высмеивают меня, но не поддамся. Ни за что. У меня иная роль. Мне не нужны друзья. Делаю заказ и замечаю Шай в блестящем чёрном платье с завитыми волосами. Она ни разу не распускала их, если этого не сделал бы я. А сегодня на свидании с Дарреном распустила. Стерва. Вновь эта ненавистная ревность поднимается в теле, пока наблюдаю за улыбающимся Дарреном, встречающим её. Он подводит её к столику со свечами и что-то говорит. Скорее всего, осыпает её комплиментами, на которые она сдержанно улыбается. Чёрт возьми, почему она такая манящая сейчас? От кожи, тронутой загаром, исходит золотое свечение, притупляя холодное, губы увлажнены и так притягивают. Да я с ума схожу, потому что хочется, как пещерному человеку, подойти, набить морду Даррену, взвалить её на плечо и унести куда-нибудь подальше. И плевать, что будет потом. Я неведомо, когда уже присвоил её себе. Наверное, ещё раньше, чем поцеловал в первый раз. Она незаметно и тихо вошла куда-то глубоко в меня. И даже если бы желал забыть, то не смог бы. Пытался. В итоге расстался с Лорейн. Мне приносят салат и стейк. Киваю официанту и опускаю голову. Это чертовски хреново вот так сидеть и думать о том, чтобы сделал, если бы… Не понимаю. Ничего не понимаю. Если она любит Роксборро… а если нет? Если он знает о ней больше и, возможно, шантажирует? Вряд ли. Глупость.

Сажусь в кресло и закрываю глаза. Моя жизнь превратилась в сумасшедший дом с того момента, когда признался себе, что она во всём права. Боролся против этого, злился, пытался смириться с появившимся отцом, с обманом, длящимся десять лет, с новыми криками Лорейн. А потом взорвалось что-то внутри, обдавая огнём сердце, и потух всего на мгновение, чтобы увидеть всё в ином свете. А я же старался быть тем, кем меня хотела видеть мама. Но всё это было ложью. И издевался над собой, когда заказывал столик в один из самых крутых ресторанов Голливуда. Настраивал себя на вечер и ужин с Лорейн, далее – на свадьбу и ту жизнь, которую мы планировали, чтобы доказать ей, этой Шайди Лоу, что не права. Но перемена произошла именно там, когда начал произносить подготовленную речь и замолк. Неожиданно даже для меня пелена рухнула, вонзив в сердце острую спицу из неверных решений. Понял, что сидел там именно от желания доказать Шайди – она ничего не знает обо мне, и всё, произошедшее между нами, пыль. Нет. Ложь. Грязная. Отвратительная ложь, которой я прогнил изнутри. И всё закончилось. В одну секунду перевернулся мир, позволяя мне увидеть иное. Чужое и такое родное. Только для меня. Захотелось делать что-то только для себя самого, не зависеть от слов Лорейн, от вины за потерянные годы, от обиды на отца и мать, от боли, которую принёс последний разговор с Шай. Устал. Сгорел полностью, и произошло извержение, которое предоставило мне возможность возродиться другим. Делать всё так, как действительно чувствую и хочу. Только я. Никто иной. Одна фраза: «прости, Лорейн, но будущего у нас нет», – повергла в шок и меня, и её. Кольцо всё же было отдано ей, пока она принимала новую жизнь и правду, льющуюся из моих уст. Не мог остановиться, хотелось объяснить ей всё, и пусть винит меня. Да, это я такой. Встретил неподходящую и странную женщину, о которой не могу перестать думать. С которой вижу себя через год и два. Хочу распознать её под всеми слоями льда, за которым она спрятала своё сердце. Именно эти мысли помогли мне вытерпеть крик Лорейн, угрозы суицида, и ужаснулся своей жестокости, потому что не тронуло меня ничего. Пришлось позвонить Маршалу и объяснить ему, насколько всё впустую, и чтобы он заставил её понять – мы упустили тот шанс, а, возможно, его никогда и не было. Помимо этого, съёмки навалились и заказы, которые только и успевал выполнять, занятия забивали голову, а потом меня отправили далеко. Жить пришлось у матери, Лорейн отказывалась съезжать из квартиры, умоляла, плакала, и всё по кругу. Устал. Чертовски устал от всего, и теперь это закончилось.

Знаешь, сколько людей в данную секунду выбирают свой путь? Миллионы, только вот никто не знает, чем обернётся их решение. Потому как то, что ты видишь перед собой – настоящее, а через минуту это уже стало прошлым. И ничего вроде бы не произошло – мы так и стоим здесь, только вот за этот промежуток времени ты и я уже изменились. И это безвозвратно, к сожалению, – говорит Ник.

Это сложно, – выдавливаю из себя. – Что сложно? – Он выгибает вопросительно бровь, и я не могу не улыбаться, глядя на него. – Признаваться себе в своих желаниях, забывать о гордости, наступать себе на горло и понимать, что ты падаешь, – едва слышно отвечаю. – Нет, Мишель, чтобы признаться себе в том, что ты желаешь того, кто для тебя представляет самый страшный сон, необходима сила. Внутренняя энергия, которая у тебя есть. Гордость – это самоуважение. И ты должна гордиться собой – ты честна перед своим отражением, никакого лицемерия и лжи. Вот одно из тех качеств, которое меня восхищает в тебе.

Бывают моменты в жизни, когда ты становишься ведомая собственными мечтами, кем-то невидимым, но таким сильным, что ты не можешь противостоять ему? И вот именно за эти доли секунды принимаются все решения, весь пазл твоей головоломки складывается в более или менее ясную картину. Ты понимаешь, что ты ищешь и в чём нуждаешься сильнее всего. Такие мысли, словно разряд молнии, ударяют по голове и вспыхивают по всему телу миллионом искорок.

Порой странно как один человек может изменить всю твою жизнь. Он ломает все твои устои и барьеры, перепрыгивает через стены и разбивает в кровь руки, но добивается своего. Тебя. Только вот смысл этой борьбы – твоя покорность, и когда он достигнет её, то развернётся и пойдёт навстречу новым приключениям, оставляя тебя одинокую и не умеющую жить без него.

– И после этого скажешь, что не преследуешь меня? – Иронический вопрос раздаётся сбоку от меня. Всё внутри сжимается именно от страха, потому что не могу бороться с дьяволом внутри меня. Он победил. Сейчас. В эту секунду стёр всё прошлое и оставил меня в чужом доме на берегу океана, немного опьянённым от голоса, который забирается с каждой секундой глубже. Поворачиваюсь и замечаю Шай, сидящую на песке. Уголок губ приподнят, а ноги согнуты. – Я… просто гулял. Хотел немного подумать, – пожимаю плечами, чувствуя себя связанным по рукам и ногам от наваждения, которое подготовила моя жизнь. – Осторожно, это бывает больно, – поддевает меня, это вызывает смешок. – А ты? – Тихо произношу и делаю шаг к ней. – Один «мотылёк» однажды пролетал мимо меня и поделился, что океан успокаивает. Решила проверить верность его слов. – Какой говорливый «мотылёк», – улыбаясь, опускаюсь рядом с ней. – Да. Мне он тоже этим не нравится. К тому же сорвался и решил выпить, – взглядом указывает на банку пива. – Чувствую себя не в своей тарелке. Вы все друг друга знаете, а я точно мимо пролетал, – горько усмехаюсь и делаю глоток. – Ты не хотела, чтобы Тина сообщала о беременности, – утвердительно говорю я. – Верно. Это лишнее. Срок очень мал. – Даррен сказал, у них были проблемы с этим. Слышу её раздражённый вздох и поворачиваю голову в сторону Шай. – Он тебе не нравится? – Нет. Он работник и не более. Да и сюда приехал, только чтобы продолжать надоедать мне. – Скажи ему это.

– Добрый вечер, – с улыбкой произношу и вхожу в дом. Из кухни выходят Элеонор и моя мама, хромая, но уже без костыля. – Привет, сынок, мы такие вкусности приготовили с Норой, – делится мама. – Мне было приятно показать свою национальную норвежскую кухню, – домработница Шай склоняет голову, а затем направляется к дивану. – Вам было не скучно, – замечаю я, опуская сумку на пол. – И я договорился о твоей машине, мам. Её заберут через пару часов, завтра поедешь на моей. – Милый… – Мам, не обсуждается, – перебиваю её и открываю дверь для Элеонор. – Нора, ты ещё приедешь? – Спрашивает мама, прихрамывая, подходя к нам. – Постараюсь, Табита, у меня каждое воскресенье выходной. Если что-то будет нужно, то мой номер у тебя есть, – Элеонор подмигивает ей и выходит. – Я провожу, – бросаю маме и закрываю дверь. – Элеонор, подождите, – сбегаю по лестнице и нагоняю женщину. – Я могу вас подвести, – предлагаю. – Спасибо, но у меня есть шофёр. Шайди организовала, – она указывает на «Мерседес», припаркованный на той стороне улицы. – Понятно, – поджимаю губы и останавливаюсь. – Вы хотели спросить у меня что-то, – поворачивается ко мне, а я нервно кусаю губу и киваю. – Про неё? – Да. Как она? – Как обычно, ничего нового или же странного. – Просто мне показалось, что последняя наша встреча её расстроила и… не знаю, она выглядела подавленной и даже грустной. Хотя это не видно другим, но я рассмотрел. Почему такие рамки? Почему нужно держать себя в тисках и не позволять хотя бы немного расслабиться? – Я не могу ответить на ваши вопросы, мистер Броуд, – качает головой, а я запускаю руку в волосы и шумно вздыхаю.