Глава 4

***

Разворачиваюсь и быстро иду на выход. Слышу голоса из шатра. Кто-то меня зовёт, но, если останусь здесь, разнесу на хер всё. А здесь дети, малыши совсем. Зачем им видеть злого идиота, думавшего, что женщина, которую он когда-то взял силой и чуть не сломал, смогла простить после одной ночи спустя пятнадцать лет.

– Сука! – выкрикиваю и подхожу к машине, где ждёт Виктор.

– Куда? – спрашивает он спокойным голосом, а мне хочется рвать и метать.

– Домой.

Я ненавижу себя, а ведь сначала ненавидел её и всех женщин. Пользовал их, как средство для удовлетворения, выжигая образ в памяти. И надеялся, что у меня вышло.

Смотрю в окно, но не вижу ничего. Перед глазами только перепуганная Алла с маленькой девочкой на руках. Малышка как будто воздушная зефирка в светлом платьице.

Цветаева стала мамой и женой, а я так и остался за бортом её жизни. А чего ты ждал, Дикий? Что она простит тебя? Да и тем более я сам прекрасно знаю, как на неё действует алкоголь.

А та ночь, что случилась два года назад, была самой крышесносной, и если опустить эпизод, когда меня две бабы отхлестали по морде, а друг пытался не дать сбежать пьяной Алле, то всё было на высшем уровне.

В какой-то момент я даже поверил, что Алла всё вспомнит, когда мы проснёмся. Всю ночь после секса держал её в объятиях и тихо просил прощения. Целовал её волосы. Винил себя во всём. Рассказывал, что брошу столицу, всё брошу, только чтобы она простила меня.

Но утро всё расставило по местам. Я заснул, да так, что даже не услышал, как эта нежная, ласковая и дорогая женщина исчезла с моего горизонта. А вернулась с мужем и ребёнком.

– Приехали, – спокойный голос Виктора вырывает меня из тяжёлых размышлений.

– Спасибо.

– Может, ещё что-то нужно? – спрашивает он, когда я уже иду в сторону дома.

– Нет. Здесь есть всё, что поможет мне подумать, – отвечаю я безразлично.

– Я буду в домике, – Виктор указывает головой на небольшой флигель в конце участка, а я только киваю.

Да, мне пришлось потратить прилично, чтобы всё здесь восстановить. Дом, ограда, сад за домом – всё было в ужасном состоянии. Рушилось и рассыпалось. А деревья вообще нельзя было найти в зарослях диких самосевов.

Дед бы прибил за такой участок. Улыбка сама появляется, когда вспоминаю о нём. Дед и правда стал для меня отцом. Когда мама родила, её родители умерли вскоре после этого. Мама говорила, что её отец слишком любил свою супругу и не смог пережить её смерти. Маме было тяжело, а отцу понадобилось срочно начать развивать какой-то бизнес и уехать. Тогда-то дед и забрал маму со мной к себе.

Открыв дверь в дом, остановился, а в памяти всплыл момент, когда я здесь громил коридор, потому что просто не знал, как жить дальше. Отец сидел как ни в чём не бывало в гостиной, мама пыталась меня успокоить, а дед зашёл тогда в дом и такую затрещину мне выписал, что если бы я не выставил вовремя руки, то проломил бы межкомнатную стену.

Шмелёв Володька только что сбежал от меня со сломанным носом. Он пришёл рассказать, что спит с моей девочкой. Моей Аллочкой. Я же берёг её для себя. И она каждый раз краснела, когда я позволял зайти себе чуть дальше.

Но тут этот утырок рассказывает мне, что спит с ней, и в доказательство говорит, какое у неё родимое пятнышко есть снизу на груди.

Слова отца тогда ранили ещё сильнее: все бабы продажные, и Цветаева не исключение. Из неблагополучной семьи не может выйти нормальная баба.

Только дед сдерживал меня. Молил не наделать глупостей.

– Смотрю, тебе здесь удобно сидится, – Ветров медленно поднимается на широкое крыльцо и смотрит на меня со своим характерным прищуром.

А до меня доходит, что я сижу на полу в коридоре и, уперев голову в стену, смотрю в потолок.

– Чего тебе надо? – сил нет даже огрызаться.

– Пришёл с терапией, – он приподнимает бутылку водки.

Весь потрёпанный. Рубашка почти расстёгнута. Вид уставший, но даже в темноте ночи видно, что довольный.

– А Люба тебя за это не накажет? – поддеваю я друга, но он, вместо того чтобы разозлиться, начинает тихо смеяться и, переступив через мои ноги, идёт в сторону кухни.

А ещё, как самый настоящий козёл, врубает свет, отчего я слепну на несколько секунд и матерюсь.

– Да не ной ты как баба, Дикий, – продолжая хохотать, Ветров возвращается ко мне со стаканами и бутылкой.

– Как-то не по-приличному ты предлагаешь провести терапию, – хмыкаю, протирая ещё слезящиеся глаза.

– Ну, вообще-то, я должен тебе в бубен дать за то, что ты снова напугал наш нежный Цветочек, – Ветров наполняет два стакана до половины и протягивает один мне. – Хотя хочу тебе сказать, не такая она и нежная стала. Смотрю, Аллочка работала над собой. Ну или малышка на неё так повлияла. Женщины – странные существа.

– Ага, малышка, – хмыкаю я и, не чокаясь, выпиваю залпом содержимое стакана.

Вкуса даже не чувствую, только горечь боли и потери.

– О! – Ветер поднимает палец вверх и снова начинает посмеиваться. Ну хоть у кого-то хорошее настроение сегодня. – А помнишь, как дед твой нам говорил? Если ты решил, что понял женщину, считай, что тебе кранты.

От этих слов становится легче. Да, я помню. Мой дед многому учил нас. И вроде это были какие-то простые истории, примеры или напутствия, но он каждый раз знал, когда именно их нужно сказать.

– Наливай, раз пришёл, – я подталкиваю Ветру стакан и снова откидываю голову назад, бьюсь о стену, надеясь выбить из неё образ Аллы.

Хотя если за столько лет не помогло, то сейчас бесполезно будет.

– А ты так и не смог нормально поговорить с Аллой, да? – спрашивает Ветер после того, как мы выпиваем ещё по одному.

– А толку разговаривать, если она замужем. Да ещё и с ребёнком, – я выхватываю из рук Ветра бутылку и делаю прямо из горла ещё несколько глотков.

– В каком смысле замужем? И кто этот счастливчик?

Смотрю на Ветра и хочу ему врезать.

Но, бля, он же ответит, а мне завтра на завод, строить замов.

– Что ты тупишь! Да хрен этот, что с малышкой её был в доме! Не заставляй меня орать и бить тебе морду, Ветер! – вот пока не произносил это вслух, была надежда на то, что мне всё показалось.

– Димон, что ли?! – вот нарывается!

– Нового друга нашёл, да, Ветер? – либо градус начинает действовать, либо злость уже не получается сдерживать.

– Вот ты долбодятел, – Ветер ржёт как конь, сука. – Да это её брат по тётке!

– Какой брат? – голос садится, а мозг виснет от новых данных.

– Обычный, – не переставая ржать, Ветер поднимается с пола и протягивает мне руку, помогая встать.

– Это что значит? – я смотрю на него, а в мыслях уже скручиваю это лгунью и утаскиваю куда-нибудь. – Стоп, а девочка?

– Это девочка её, – улыбка Ветрова становится теплее.

У него самого дочь, которую он воспитывал один после смерти первой жены. У его Любы тоже была непростая жизненная история до того, как они схлестнулись с Ветром.

– Ах ты…

В глазах темнеет, а резкая боль, что пронзает нос, вырывает из меня стон.

– Да чтоб тебя! Ты охренел?! – ору я на Ветрова, который встряхивает рукой.

– Ты у нас немного идиот, когда тебя кроет, Дикий. Так что проспись, а завтра уже будешь всё выяснять, – он постукивает меня по плечу, а после помогает дойти до ванной.

– Вот же семейка у вас! Одна глаз чуть не лишила, второй – нос ломает.

В зеркало вижу отражение улыбающегося Ветрова.

– Ну кто-то же должен тебе мозг вставлять. Да и теперь я могу идти спокойно домой. Наставление своей любимой девочки я выполнил.

– Каблук, – злюсь на друга, а тот только снова ржать начинает.

– Конечно! Смотри и учись, Дикий.

Ветров уходит, а я смотрю на своё отражение и лыблюсь как дебил. Кажется, кто-то решил играть нечестно. Хотя вот всё же непонятно, откуда малышка у Цветаевой.

Глава 5

Прижимаю к себе доченьку, а у самой в груди сердце не перестаёт оглушающе грохотать. Димка сидит напротив и сверлит меня злым взглядом, но молчит.

Как он меня затащил в комнату, не помню. Точнее, шла как робот, продолжая прижимать к себе Сашу. Но стоило нам войти и закрыть за собой дверь, как дочка начала капризничать.

Сашенька всегда чувствует моё настроение. И сегодня не было исключением. Я попыталась успокоиться, выровнять дыхание. Старалась улыбаться ей, но всё без толку. Пока Димка не забрал её и не унёс в ванную.

Мне хватило этого времени, чтобы хоть немного успокоиться и принять тот факт, что я не смогла полностью избавиться от Германа.

И вот сейчас, сидя на кровати, я пытаюсь вспоминать слова психолога. Ульяна мне очень хорошо помогла, жаль ненадолго. Но все наши разговоры и её наставления я заучила.

Первый сексуальный опыт у женщины очень важен. Он даёт толчок на всю остальную половую жизнь. И то, что у меня он был слишком болезненным, да ещё и приравнивался к изнасилованию, сделало меня той, кем я стала.

Папа часто называл меня в детстве нежным цветочком. Жаль только, что прожил он совсем немного. А мама просто забила на меня, когда папы не стало. Если бы не дружба с Любой и Ларой, хоть мы и разного возраста были, я бы не справилась.

– Всё! Я звоню Марату и Гоше! – решительный голос Димки вытаскивает из раздумий, запуская во мне новую волну паники.

Марат и Гоша – старшие братья Димки и мои. И пускай они больше похожи на своего отца внешне, а сейчас, когда отрастили чёрные бороды, то и вообще вылитые бандюки, но за свою семью они головы открутят любому.

Не дай бог, чтобы ещё и они сюда явились!

– Что? – пищу я, но быстро останавливаюсь, так как Сашенька спит у меня на руках.

– А то! Это же он заделал тебе ребёнка, так? Этот пижон в костюмчике, что был в саду, – вот сейчас даже не скажешь, что Димке меньше тридцати, совершенно не уступает своим братьям.

– Дима, успокойся, – прохрипела я. – Никому не надо звонить. И вообще, с чего ты взял?

– Алла! – Димка повышает голос, но быстро осекается. – Я хоть и младший, но не идиот, – и глазами показывает на спящую доченьку. – Или ты думаешь, их сходство только я заметил? Почему-то мне кажется, что те, кто вас знают, заметили его сразу.

– Дима, я тебя прошу успокоиться, – я поднимаюсь и, уложив Сашу на кровать, обкладываю её подушками.

Димка покорно ждёт, пока я закончу с дочкой. Она его любит, но то, как с ней носились всё мужчины в доме тёти Софы, показало, что мою девочку любят не меньше.

Закончив с дочкой, разворачиваюсь к брату и киваю на дверь, зовя его за собой.

– Алка, тебе не получится сбежать от разговора, – слова из Димки вырываются с рыком.

– Я хочу побыть одна. Без разговоров! – шиплю я в ответ разъярённой кошкой и сама же себе начинаю давать мысленные оплеухи.

Чего же ты, Аллочка, не шипела так на Дикоева, а? Тряслась рядом с ним как загнанная зверушка, а сейчас на брата срываешься.

Захлопываю дверь и снова пугаюсь, что слишком громко. Хотя если вспомнить, в каком шуме мы жили последние два года, то это слишком тихо для Сашеньки.

Стук в дверь с обратной стороны пугает до икоты, но и злости добавляет.

– Я же тебе сказала, что хочу… ой, – осекаюсь, так как на меня смотрит Люба, уперев руки в бока. И такой взгляд у неё, что здесь без разговора не выйдет. – Саша заснула, я не могу её оставить.

– Можешь, – Люба выбрасывает руку вбок и притягивает к себе Димку.

В его глазах шок, но улыбка на губах прямо кричит: «А я говорил».

– Люб, – вздыхаю я тяжело.

– Пошли, подруга, а то у меня с вами нервный тик случится.

– Это у тебя от Сквознячка твоего, остатки, – хмыкаю я, но, вместо разговора, Люба хватает меня за руку и тащит по коридору вниз.

На кухне пусто и даже на удивление чисто. Да и на улице уже смолкли голоса.

– А что, все уже разошлись? – странно, только час ночи, а свадьба закончилась.

– А что им ещё нужно? – Люба пожимает плечами. – Любаша сразу говорила, что не хочет этого всего, но кто её слушать-то будет. Семён и Глеб спелись в этом плане. Им только свадебное платье подавай, – при упоминании мужа и старшего сына Люба улыбается и становится ещё моложе. – Но мы с Любашей смогли уговорить их на то, чтобы они сразу улетели на моря.

– А как же традиционный второй день? Катание тёщи, ну и так далее, – смешок сам срывается с губ, а вот приподнятая бровь Любы говорит, что я обнаглела.

Люба разворачивается к кофемашине, даже здесь сделала мини-кафе, и готовит что-то своё, коронное и вкусно пахнущее.

Да, история их семья непростая, но это судьба, что они столько лет ходили мимо друг друга и не видели. Однако в один момент всё изменилось.

А Семёну и Глебу повезло: у них две Любови под одной крышей.

– А теперь давай рассказывай, – передо мной появляется чашка ароматного кофе с огромной белой пенкой.

– Что рассказывать? Ах, да! А ну-ка, скажи мне, подруга, как так вышло, что Дикоев тут оказался? Ты же мне говорила, что последние полтора года он не появляется здесь, – я решила пойти другим путём, но когда это с Любой работало?