На следующее утро, едва открыв глаза, я увидела старшую сестру.
– Лана, ты проснулась? К тебе гости.
Она улыбалась, стоя в дверях моей комнаты и вытирая о фартук испачканные мукой руки. В воздухе витал аромат ванили. Катя готовилась получить диплом юриста, но ее истинным призванием была кулинария. От вида ее вкуснейших пончиков, посыпанных шоколадной крошкой, просыпался волчий аппетит. Я сладко потянулась.
– Сколько сейчас?
– Десять.
– Так много?! – Я махнула головой, сбрасывая остатки сна. – У тебя же скоро поезд!
– Ничего, время еще есть. Почему вчера быстро вернулась?
– Скучно стало. Кать, а ты слышала что-нибудь об Азарове? – спросила я, вспоминая прошлый вечер.
Сестра внимательно посмотрела на меня и села рядом. Я любила Катю, а она – меня. Несмотря на разницу в возрасте, мы были очень похожи. Одинаковые каштановые волосы, фигуры, походка – все это давало нам возможность не раз дурачить знакомых. В детстве, пока родители были на работе, Кате доставалась роль няни. Когда мы гуляли, она заботливо следила, туго ли у меня завязан шарф, надеты ли варежки. Она могла дать отпор любому хулигану, обидевшему ее маленькую сестренку. Привычка опекать меня сохранилась и по сей день. Катя всегда была осторожной и рассудительной, но такой доброй и родной. Я крепко прижалась к ней.
– Как жаль, что ты опять уезжаешь, – грустно вздохнула я.
Она провела рукой по моим волосам и серьезно сказала:
– Лана, Азаров – парень из плохой компании. Рассказывай, что случилось? – вернулась она к моему вопросу.
– Ничего. Просто… столкнулась с ним недавно.
– Он тебя обидел?
– Что за глупость?! – соврала я, не желая расстраивать сестру. – Всего лишь стало интересно. Учимся в одной школе, а ничего о нем не знаю. Он действительно такой деловой или прикидывается?
– Очень прошу не связываться с ним. Он живет с дядей, а этот дядя… – Катя задумалась, пытаясь что-то вспомнить. – Кажется, Марком зовут, тот еще тип. Говорят, богатый до одури, хотя и торчит в этой дыре. Владеет баром, где собираются наркоманы и всякие отморозки. Скорее всего, он из бандюков. Может, вор в законе, а может, еще хуже. По нему давно тюрьма плачет. Думаю, Азаров такой же. Так что постарайся держаться от них подальше. Скоро окончишь школу, и мы навсегда уедем отсюда. А пока сиди тише воды, ниже травы. Обещаешь?
– Обещаю. – выпалила я.
Катя облегченно вздохнула и подошла к двери.
– Что сказать Кире?
– Пусть проваливает, я на нее обижена, – буркнула я.
Через минуту Перлов и Власова были в моей комнате. Я сделала вид, что не замечаю гостей, и медленно стала заправлять постель.
– Ланочка, не дуйся! Мы все объясним! – Кира с ногами залезла на кровать, взяла меня за руку и усадила рядом.
– Хорошо, что там у вас?
– Только не перебивай, – выдохнула подруга, взглянула на Перлова и начала рассказ: – Вчера утром мы отправились в соседнюю деревню. Там живет одна старуха. Знаешь, та, которую все колдуньей называют.
– Видок у нее тот еще… – не смог сдержаться Макс.
– Это точно! – Кира поежилась. – Так вот, старуха, одетая в тряпье, похожее на мешок из-под картошки, предложила войти и усадила нас на старый диван…
– Знаю, зачем вы пришли, – прошипела колдунья. – Эскери предупредил. Я расскажу, о чем вам разрешено знать.
– Простите, – перебила ее подруга, – кто предупредил?
– Эскери. Дух тайги! – ответила ведьма и продолжила: – Думаешь, медальон случайно попал к тебе в руки? Процесс превращения начался. Она должна быстрее отыскать второй ключ, чтобы в день зимнего солнцестояния преображение завершилось.
– Кто такая эта «она» и что за преображение? – спросила Кира.
– Хранитель, конечно! – разозлилась старуха. – Когда самая длинная ночь скроет солнце, она постигнет высшую тайну и сможет овладеть великой силой стихий. Тьма давно сгущается над нами. Она избрана защищать тайгу и удерживать равновесие. Ты должна охранять колыбель. Когда станете холодными…
– Холодными? Мы что, умрем? – не выдержала Кира.
– Вы будете живы, но человеческие чувства в ваших сердцах заледенеют. Только холодный рассудок станет управлять вашими действиями.
– Значит, мы сможем колдовать? – с надеждой допытывалась подружка.
Ведьма громко рассмеялась.
– Колдовать?! Вы даже не представляете, насколько изменитесь!
– А почему именно мы? – Власова продолжала засыпать старуху вопросами.
– Тайга сама выбирает. Она знает каждого, кто живет в ней. Она слушает, наблюдает, ждет. Смотри, не потеряй его, – ведьма указала корявым пальцем на медальон. – Он защитит вас, пока вы еще люди.
Затем колдунья подошла к окну и тихо пробормотала:
– Спасибо, Эскери. Я исполнила миссию. Я готова.
– Подождите, – попыталась подруга вернуться к разговору. – Что надо делать-то?
Но старуха не шелохнулась.
– Даже представить не можешь, как я испугалась! Бррр… – посмотрела на меня Кира и снова поежилась, будто в комнату залетела стужа.
– А дальше что? – спросила я.
– Ничего. Макс взял меня за руку и вытащил на улицу.
Минуты две мы молча смотрели друг на друга. Наконец я не выдержала.
– Слава богу! Хотя концовку можно было поинтереснее придумать, сюжет-то вон какой! Перестаньте… – я хитро взглянула на завороженные лица и легко толкнула подругу в плечо. – Вы что, за дуру меня держите? Можно было так и сказать: «Милана, прости, но старые чувства нахлынули, сердечные дела…» Неужели я бы не поняла вас?
В этот момент сестра заглянула в комнату, впустив необыкновенно аппетитный запах печеного теста:
– Будете пить чай? Я обалденные пончики испекла…
– Слушай, Кать, – перебила я, – как думаешь, у тайги есть стражи?
– Вряд ли. Хотя помнишь, как в детстве ты разговаривала с каждым кустиком и веточкой?
Конечно, помню. Я и сейчас тайно бегаю в домик на опушке, который построил папа, чтобы наша квартира окончательно не превратилась в приют для лесных животных. Когда я была маленькой, каждое утро выходила в лес с корзинкой, полной семян, кусочков хлеба, ягод. Мне казалось, что таежным жителям грустно и страшно в лесной чаще. Я пела им песни, рассказывала сказки. Однажды наткнулась на барсука, который попал в капкан. Не раздумывая, освободила его, приложила к ране подорожник и долго гладила, пытаясь передать испуганному зверю частичку любви. Я знала каждую тропинку, каждый укромный уголок, где могли скрываться мои маленькие друзья. И если они нуждались в помощи, несла их домой, обливаясь горючими слезами. Папе оставалось только лечить бедолаг.
Однажды терпению отца пришел конец. Он построил на опушке небольшую сторожку, в которой я могла ухаживать за животными. Я смастерила сотню кормушек, разукрасила их яркими цветами и развесила на деревьях вокруг хижины, чтобы каждая птица, заглянувшая в гости, чувствовала себя как дома. Синицы, голуби, воробьи, снегири и даже вороны начали наведываться в это укромное местечко и лакомиться оставленным для них угощением. Я стала их подружкой, охраняющей сказочный мир леса: шила небольшие повязки для раненых лапок, обрабатывала порезы, наполняла поилки свежей водой и приносила корм из магазина…
– Так что эта роль, без всяких сомнений, принадлежала бы тебе, – вернула меня Катя из воспоминаний. – А что?
– Ничего, – засмеялась я.
Кира надула губы и посмотрела на Макса.
– Говорила же, не поверит. Ладно, мы пойдем, приятного чаепития, – пробубнила она с досадой, и они вышли из комнаты.
Я не стала останавливать друзей. Пусть для них это послужит уроком. Мы не должны обманывать друг друга, иначе навсегда потеряем доверие. Только непонятно, для чего надо было придумывать такую длинную историю? Неужели я выгляжу настолько наивной?!
Вечером, стоя на перроне, я долго не могла оторваться от сестры, пытаясь крепче прижать ее – стройную, невысокую, красивую. Только когда объявили об отправке поезда, мне удалось заставить себя разжать объятия.
– Береги себя! – крикнула я.
– Буду скучать… – ответила она, вошла в вагон и помахала рукой.
«Почему всегда после радостной встречи приходится расставаться?» – думала я, глотая слезы. Каждый раз, ожидая приезд сестры, я обещала отложить все дела и полностью насладиться ее обществом, наслушаться, наговориться. Но каждый раз, глядя на уходящий состав пассажирского поезда, понимала, что так много не успела сделать, сказать, спросить… А вдруг она больше не приедет? Вдруг что-нибудь случится? Вдруг мы обнимались в последний раз? Сердце мучительно сжалось.
– Перестаньте, – успокаивал отец, обнимая нас с мамой. – Скоро зимние каникулы, мы опять будем вместе. Пойдемте в машину, дождь начинается.
Я еще раз посмотрела на серый перрон. Нет, чуда не случилось: поезд не сломался, никто не сорвал стоп-кран. Железнодорожный путь был пуст. Лишь одинокая женская фигура в темном длинном плаще с капюшоном неподвижно стояла вдалеке и смотрела… На меня?! Я напрягла зрение, но острые капли уходящей осени через мгновение скрыли ее во мраке грустного вечера.
Дома, лежа в кровати, я начала успокаиваться и представлять нашу новую встречу. Внезапно сильный порыв ветра распахнул окно и, наполнив комнату прохладой, разбросал тетради. Косые брызги дождя падали на подоконник. Я подошла к створке окна. По спине пробежал холодок, когда на пустой дороге в тусклом свете фонаря я снова увидела женскую фигуру в плаще. Она медленно махала рукой, как бы приглашая спуститься к ней. Темный капюшон скрывал лицо, но я чувствовала всем своим существом, что она смотрит именно на меня. Я резко закрыла окно и задвинула штору. Или я схожу с ума, или… Завтра выясню, кто такой Эскери.
На следующий день во время перемен я пряталась, общаясь только с Кирой. Юрка искал меня, но, когда встречал в коридорах, я тут же отворачивалась и делала вид, что очень занята. К концу уроков он передал через одноклассницу записку: «Жду после драмкружка возле школы».
Точно! Сегодня занятия по актерскому мастерству. Мы с Кирой любили драмкружок. Его проводила наша учительница по литературе Валентина Васильевна – милая, утонченная и приветливая женщина. Она могла часами с упоением слушать стихи, записанные на виниловые пластинки. Она-то и пристрастила нас к творчеству. Мы ставили отрывки из произведений Булгакова, Лермонтова, Островского…
Когда я поднималась на третий этаж, где находилась театральная студия, то услышала стальной голос Азарова. Он с друзьями спускался по лестнице и над чем-то смеялся.
– Вот блин! – растерялась я, понимая, что убежать и спрятаться не получится. Очень не хотелось встречаться с ним. Я собрала храбрость в кулак и пошла навстречу хаму.
– Привет, Милана, – спокойно, будто ничего не случилось, сказал он и остановился.
– Милая Лана! – подхватили его друзья и засмеялись.
Я ничего не ответила и попыталась прошествовать мимо, однако Алекс остановил меня, схватив за локоть.
– Подожди и не обращай внимания, – кивнул он в сторону уходящих товарищей. – Можем поговорить?
– У меня драмкружок, спешу, – Я высвободила руку. Видеть его не хотелось, но что-то меня удерживало.
– На Осеннем балу все пошло не так. Не ожидал от себя, да еще этот Белов… – Алекс почесал затылок и отвел взгляд в сторону. – Прости, я дурак. Давай забудем тот вечер?
– Извинения приняты, всего хорошего, – холодно ответила я и сделала еще одну попытку удалиться.
– Значит, ты теперь с Беловым? – агрессивно и вместе с тем растерянно спросил он.
– Не твое дело, иди куда шел.
В считаные секунды он снова схватил меня за запястье и развернул к себе. Что-то свирепое вспыхнуло в карих глазах. Бешеный взгляд испугал. Раньше никто так не позволял вести себя со мной. Не потому, что я была всеобщей любимицей, просто из-за авторитета мамы и моего миролюбивого характера у ребят не возникало желания меня обидеть. Глядя на цепкие крепкие пальцы, я попыталась высвободить ладонь.
– Сейчас же отпусти, мне больно!
Он отпустил руку и медленно, выделяя каждое слово, проговорил:
– Никогда больше не указывай мне…
Я была шокирована его наглостью.
– Никогда больше не подходи ко мне… – ответила тем же тоном.
– Милана! – Кира выглянула из студии. – Нужна помощь?
– Нет. Уже иду. – Я отвернулась от грубияна и подошла к кабинету.
– Почему так долго? Чего Азаров прикопался? Он тебя обидел? Или тоже влюбился? – накинулась подруга с вопросами, едва за мной закрылась дверь.
Я отрицательно покачала головой.
– Долго собирала учебники, – как на автомате отрапортовала я и отвернулась. Меня колотило, будто я только что совершила преступление и почему-то захотелось заплакать.
– Решила всех красавчиков заграбастать в этом году? Заметила, как он смотрел в твою сторону? – недовольно, даже с упреком ворчала Кира.
– А где Валентина Васильевна? – сменила я тему и шмыгнула носом.
– Сказала, что задержится на совещании. Вот, раздала текст сценария и попросила вжиться в образ. Кстати, ты опять Снегурочка, ну а я, как водится, Баба-яга.
Мы играли эти роли начиная с младших классов. Вначале мне нравилось, улыбаясь, ходить по кругу и петь новогодние песни, но с каждым годом образ лохматой старушенции, желающей украсть у детишек елку, привлекал все больше и больше. Кира была такой естественной и убедительной в роли Бабы-яги! Все – от учителей до родителей – смеялись до слез, глядя на выкрикивающую проклятья чумазую ведьму с молоденьким личиком.
Я читала текст, но не понимала слов. Все внутри клокотало: возмущение, обида, негодование и что-то еще, в чем было страшно признаться.
Почему Азаров – наглый, самонадеянный и невоспитанный троечник – вызывает эти эмоции?! Я вспомнила его взгляд на Совете старшеклассников и снова почувствовала жар на щеках. Неужели он нравится мне? Стоп. Уж лучше позволить ухлестывать за собой Белову, чем увлечься недалеким Азаровым. Хотя… Зачем эти глупости?! У меня отличное будущее: университет, хорошая работа. Сейчас о романтике думать некогда. Решено: прекращу общение с ними обоими. Растворюсь в Кире, Максе… Они мои друзья. Чем там они увлеклись? Магией? Значит, и я ей займусь.
– Ребята, простите за вынужденную задержку, – извинилась Валентина Васильевна, проходя в студию. – Смотрите, кто ждал меня у дверей!
Я отвлеклась от рассуждений и подняла взгляд.
– Алексей Азаров изъявил желание присоединиться к нам. Предлагаю доверить ему роль Деда Мороза, о которой, как оказалось, он всегда мечтал. Кто-нибудь возражает? – режиссер окинула взглядом присутствующих.
– Конечно нет! – захихикали девчонки.
– Похоже, он и правда запал на тебя, – шепнула Кира и недовольно скривилась.
Всю репетицию я старалась не смотреть на Алекса, хотя чувствовала на себе его взгляд. Но игнорировать Азарова было сложно: уж очень смешно у него получалось говорить:
– Здравствуйте, детишки! Я подарки вам принес, я ваш Дедушка Мороз!
Девчонки умирали от смеха, пытаясь привлечь его внимание, а у меня все чаще возникало желание испариться.
Улучив момент, когда на сцене играли другие «актеры», Азаров подошел ко мне.
– Не знал, что ты такая прикольная в гневе. Особенно глаза…
– А ты противный в обольщении.
– Думаешь, хочу обольстить тебя?
– Вообще о тебе не думаю, – я дала понять, что разговор закончен, и отвернулась к ребятам.
– Никогда вы больше не увидите вашу елочку! – выкрикивала со сцены Кира.
Только сегодня мне не удавалось насладиться игрой подруги. Алекс перегородил вид, приглашая продолжить беседу. Карие глаза завораживающе вспыхнули.
– Значит, Белов – предел твоих мечтаний? – серьезно спросил он. Казалось, в его голосе промелькнули нотки ревности.
– Тебе-то что?
– Переживаю за парня. В наше время девчонки такие непостоянные… – теперь Алекс надел маску доброго товарища, но его улыбка выдавала сарказм.
«Как хочешь», – подумала я и вступила в игру.
– Можешь быть спокоен. Юрка не пострадает, уж я-то о нем позабочусь.
– Да?! Ну и какой он в обольщении? – снова спросил Азаров с ухмылкой и шагнул ко мне.
– Классный! – выпалила я, повысив голос, который так и норовил выдать мое почти истерическое состояние.
– Ух, ты! Прям классный?! – с нескрываемым раздражением и издевкой поинтересовался Азаров. Затем отвернулся, чтобы уйти, но в следующее мгновение, будто о чем-то вспомнив, повернулся и сделал еще полшага навстречу. – Значит, будете жить долго и счастливо?
– Именно так!
О проекте
О подписке