– Ух ты! – Люси почувствовала холодок по спине. – Ну и ладно. Перемена тела, конечно, болезненный процесс… А что тебя останавливает?

– Черты лица моей матери, – отозвался Энтони грустно. – Мама, конечно, выбрала себе очень красивую оболочку. Но первые мои впечатления в этом теле связаны именно с тем лицом. Да, у меня в этой жизни уже триста восемь детей, но никто никак не заполучит ЕЁ глаза.

– Глаза… – задумчиво повторила Гонзалес. – Какие же потрясающие глаза были у этой девочки! Бог милостив, будут и у Олега… Ты так спокойно отнёсся к тому, что они сделали с её телом?

Энтони пожал плечами.

– Мы в любом случае не имели право забирать его- вмешательство в дела людей. Поэтому пришлось вернуть по первому требованию. К сожалению, многие матери моих детей и умирают и погибают, но то, что я потерял Лору- для меня гораздо более мучительно. Я так мечтал! Я так верил… Всё. Пустота.

– Демон Смерти тоже так себя чувствует? – Люси сама не узнавала своего голоса. – И Рон?

Демон Ревности только кивнул.

– Именно поэтому Наш Создатель не хотел, чтобы мы получали физические тела. – объяснил он со вздохом. – Но, зачастую, сколь ребёнка не убеждай не трогать огонь- хватает манящее пламя! Кого упрекать, кого винить за ожоги?

В его руке возникла пачка сигарет, и Энтони, всхлипнув, протянул её Люси.

Женщина молча взяла, сунула в карман тренировочного костюма.

– Я понимаю, почему Демон Смерти так привязался к тебе, Люси Гонзалес, – шепнул Купидон, растворяясь в воздухе.

* * * * *

Нyтелла, уже в пижаме; скромной, розовой с голубыми цветочками, вошла в спальню дочери и обмерла, обнаружив её пустой.

На подушке записка «Приходи!» – почерком Даниеля.

Она мгновенно телепортировалась в их семейную спальню и снова замерла, поражённая; Джина-Малышка лежала, подпёртая подушками посередине, а Даниель, улыбаясь, смотрел на жену.

– Ты ублюдок! – Нyтелла метнулась, выхватила дочь, торопливо осматривая. – Он не тронул тебя?

– Да что ты, Нyтелла? – Дэн сел, неверяще покачивая головой. – Как ты могла даже подумать такое?

– А что? – Демонесса, прижимая к себе дочь, взглянула на мужа. – Мало таких случаев, среди вас, людей! Даже твой родной дедушка. Тут об этом все знают!

Даниель перевёл дыхание; его трясло, но он уже давно научился предотвращать нервные припадки, которые до сих пор иногда прихватывали его.

– Прости, я не подумал об этом, – произнёс он сдержано, на испанском. – Просто ты сама хотела отвлекать её от мыслей о… Ну, ты понимаешь. Мы утром рисовали – она забыла. Я оставил её с няней. А в бассейне она увидела Хозяина, Роберта Мэска, тоже залезла на руки… И спросила, где… Опять-таки.

Нyтелла слушала, окаменев.

Джина что-то лопотала, играя прядками маминых густых волос, струящихся до плеч.

– И у себя она капризничала, – продолжил Даниель. – Я и подумал, почему мы никогда не клали её к нам?

– Потому что мы- не нищие, не дикари и не животные, чтобы спать вповалку! – с вызовом бросила Нyтелла, направляясь к выходу.

– К папе хотю! – завизжала Джина по-английски. Она начала извиваться в руках у матери, и та, в растерянности, спустила дочку на пол.

Малышка снова забралась в постель и устроилась поудобнее.

– Мы же не животные… – растерянно повторила Нyтелла.

– Мы – зверюшки! – воскликнул Дэн бодро и весело. – Правда, Джина? Мы – зверюшки?

– Звеюски, – охотно согласилась девочка.

– Я – папа-лев…

– Львы убивают детёнышей от предыдущего самца! – тут же выдала Демонесса.

– Блин! – Дэн уже еле сдержал себя. – У вас, демонов, вообще бывает воображение? Можешь ты отключиться от вашей Информационной Базы и просто подыграть?

Нyтелла молчала.

Даниель поправил одеяло на Джине.

– А ты – чёрная пантерка! – заявил он. – Рррррр!

Он зарычал, слегка толкая девочку. Та улыбнулась.

– Мы -звеюски, – заявила она. – Я- пателя.

– А я кто? – недоумённо пробормотала Нyтелла, тоже забираясь под общее одеяло.

– А ты – Мама! – спокойно объяснила, девочка, обнимая мать.

Но та смотрела не на неё – на противоположной стене юная женщина увидела постер в рамке; они, втроём: Нyтелла, Джина-Малышка и Даниель, обнимали друг друга и улыбались.

У тебя- настоящая, настоящая семья…

И Нyтелла не поняла, прошептал это её земной муж или собственный внутренний голос.

* * * * *

Люси проснулась в своей спальне – тоненькие палочки-лапки прошлись по её ногам, подобно копытцам, и существо легло к ней под бок, ткнувшись ей в подбородок каракулевым, как у ягнёнка лобиком.

– Плюш! – прошептала женщина, улыбаясь и лаская свою любимицу. – Ах ты, заблудшая овечка!

– -Ба! – Гонзалес взглянула на часы. – Ещё же и четырёх нет…

Она потихоньку оглянулась.

Мигель Родригес по-прежнему спал, уткнувшись в её плечо.

Люси расстегнула свою пижамную байковую кофточку; ловко, по-змеиному извиваясь, осторожно вылезла из неё.

Села на краю кровати, любуясь пареньком – спящим ангелом, хотя в данном случае так оно и было в прямом смысле.

Пробормотав что-то во сне, он подтянул кофточку к себе, прижал, обнимая, словно ребёнок – игрушку.

Люси покачала головой. Томное чувство нежности ко всему миру, желание принимать и дарить ласки, волнами расходилось по её телу.

Кружилась голова, а груди наливались пульсирующей тяжестью, слегка болезненной, но дурманящей разум, как перед настоящим оргазмом.

Некоторое время женщина просто сидела, растворяясь в наслаждении этими ощущениями.

Но кошечка тёрлась и толкалась всё настойчивее, так что Люси Гонзалес, снова вздохнув, поднялась и вышла из спальни.

Плюш побежала за ней.

* * * * *

В кухне Люси поставила блюдце с кошачьей едой на тумбочку, а сама села рядом, потягивая свой спец-коктейль.

– Где ж ты бродила, гулёна? – спросила она машинально, и поразилась, осознав, что поняла ответ.

~ Последние тёплые дни, – отозвалась кошка, мурлыча и наворачивая корм. – Хорошо.

Гонзалес растерялась на секунду, но, почувствовала лёгкую вибрацию на груди.

«А,» догадалась женщина. «Медальон работает…»

– А что ты не у Даниеля? – обратилась к Плюшу Люси.

~ Не хочу, – спокойно отозвалась кошка, усаживаясь и начиная умываться. – Мне этот дом нравится больше. Я тебе принесу мышь. Сейчас столько мышей. Жирные, в листьях прячутся.

– Спасибо! – Люси рассмеялась.

– У, девочки, ранние пташки! – Мигель, уже в спортивном зелёном костюме с ярко-оранжевыми лампасами и вертикальными полосами на рукавах, стоял на пороге кухни.

Он приблизился к Гонзалес и игриво обнял её, тычась лицом, сам, словно, как кот. – Не хочу идти на службу…

– Давай-давай! – Рассмеявшись, женщина ласково оттолкнула его прочь. – Тебе ещё- в зал, пробежка, ну, или в обратном порядке. Смотри, я даже Даниелю не позволяла школу прогуливать! Дисциплина должна быть!

– А, понравилось? – Он подмигнул и, чмокнув Люси в щёку, направился к выходу. Кошка спрыгнула с тумбочки и побежала за ним следом.

– Тебе что на завтрак приготовить? – окликнула женщина.

– Не надо! – отозвался Родригес, выходя. – Приду- орехового масла намажу… Пожалуй… Омлет с овощами надоел.

Оставшись одна, Люси потянулась и включила небольшой телевизор, посмотреть новости, в том числе и местные.

* * * * *

После бизнес-заседания, Энтони и Тереза Чёрнсыны зашли к ней в офис.

Энтони тут же закурил. Тереза не сразу заметила это.

– Так, – заговорила она, включая проектор. – То, что Роберта так легко избрали Генеральным Менеджером не снимает с тебя ответственности! Ты…

Она замолчала, с тревогой глядя на сына.

– Мальчик мой, – пробормотала женщина, вглядываясь в его грустное, словно погасшее лицо. – Ну, сними жилет, уже можно… Крылышки болят?

– Душа болит, – тот отозвался со стоном, но скинул пиджак, рубашку и жилет, запиравший его в человеческом теле.

Он раскинул крылья – бордовые, тусклые, словно запёкшаяся кровь.

– Мы не имеем право сделать что-либо Сыну Шейха, – напомнила Тереза.

– Не важно, – шепнул Купидон. – Лору это не вернёт. Ничего. Я привыкну. А как только кто-либо унаследует глаза Мэри -я сменю тело. Мамочка, как же я тебя люблю!

Он опустился на колени, уткнувшись лицом ей в живот, и разрыдался, а женщина могла только гладить его, плечи и волосы, и её собственное сердце болело гораздо сильнее, чем его.

* * * * *

Гонзалес уже собиралась ложиться, когда Энтони и Мигель, переговариваясь, вошли в кухню.

Родригес, на секунду обняв Люси, вышел переодеться, а Энтони Чёрнсын замер, прислонившись спиной к стене. Бледно-серые крылья делали его похожим на статую, даже не в музее, а в каком-либо задрипанном парке.

– Что ты, Энтони? – ласково окликнула его женщина. – Я смотрела… Правда не целиком, репортаж с заседания. Ты должен гордиться своими родителями.

– Я горжусь, – отозвался тот со вздохом. – Просто противно, когда тобой прикрываются, как ширмой. Досадно быть марионеткой. Совладелец Корпорации, блин!

– Да большинство так. – Люси пожала плечами. – От Президента до какого-либо ``представителя`` благотворительной организации. Тебе нельзя подвести… Прежде всего твою маму.

Энтони кивнул; он с досадой раздавил ногой пачку сигарет, возникшую в его руке.

– Врач говорит, всё хорошо? – полувопросительно произнёс он. – А как ты, субъективно?

– Я рада этому ребёнку, – спокойно ответила женщина.

– Ну, и ладно, я пойду, пожалуй. Хотя…

Он вдруг приблизился к Люси и обнял её, лукаво ухмыляясь. – Нравлюсь я тебе?

Женщина на секунду растерялась, но тут же расхохоталась.

– Хочешь, чтобы Мигель поревновал? – Она, погрустнев, погладила его щёку и передёрнулась, брезгливо поморщившись. – Бррр. Словно меня Мэри обняла…

Энтони отступил назад.

– Блин… – Он дёрнул воротник футболки, а его крылья переливались всеми цветами радуги. – Пойти что ли, Потрошителю морду набить…

– Хорошая идея! – Мигель вернулся в кухню, интенсивно вытирая волосы. Другое полотенце он обмотал вокруг бёдер. – Ты не против, Люси?

– Ой, да резвитесь хоть всю ночь напролёт! – Она всплеснула руками. – А я спать! Я сегодня весь день пыталась договориться именно об оранжевых букетах. У меня уже перед глазами плывут рыжие пятна. Восемнадцать вариантов показала Нyтелле! Она так и не остановилась ни на одном. Я же уже ленты заказала… Тьфу! Можно подумать, вам это интересно. Катитесь отсюда! Всё, меня нет!

Она подхватила на руки Кошечку Плюша и вышла, оставив двух демонов вдвоём.

– Пошли лучше к Рону, – предложил Родригес. – Вместе погорюем. ``На троих сообразим``.

– Издевайся-издевайся. – Энтони закурил. – Блин, мотаем отсюда, а то дым в спальню потянет.