Глава 2

Даниель лежал в кровати, в их семейной спальне.

Не спал – ждал Нyтеллу.

Ему последнее время очень хотелось курить.

И сейчас он тоже чувствовал это мучительное желание – пойти, затянуться; растворить в дыме напряжение, развеять тревожные мысли.

«Может хоть на балкон выйти?» промелькнуло у него в голове. «Нет, потерплю. Бедный Глеб – мама рассказывала…»

Он обвёл взглядом комнату.

Очень просторная, а из мебели – только кровать стиля модерн и две тумбочки по сторонам.

«Как в отеле, блин,» в очередной раз подумал он.

Свет от лампы над изголовьем усиливал нежный и мягкий цвет стен, покрашенных причудливыми пятнами всевозможных тёплых оттенков – от едва уловимо розового до сочно-оранжевого.

Вошла Нyтелла, и Даниель невольно улыбнулся от восхищения.

Сегодня юная Демонесса одела байковую пижаму с ярким рисунком; на канареечно-жёлтом, цыплёночном фоне разбросаны апельсины и лимоны, целые и дольки. У Дэна дыхание перехватило, так умилили его рукавчики-крылышки и панталончики до колен с белыми кружавчиками.

«Феечка моя ненаглядная…»

Она легла на свою половину, под своё одеяло, выключила свет. Автоматически включился ночник – лавовая лампа в противоположном от кровати углу.

Даниель подвинулся к жене. Опершись на локоть, погладил её нежную, гладкую щёку. Лёг по-удобнее, перебирая тугие прядки её кудрявых, жёстких, как проволока волос.

– Ты заходила к Джине?

Нyтелла лежала, сомкнув ресницы, но от этого вопроса вздрогнула и взглянула на мужа. Её глаза сверкнули, как часто случается у демонов, но Дэна это никогда не пугало.

– Конечно! – прошипела она. – Хочешь сказать- я такая плохая мать?

– Ты- прекрасная мать, – отозвался Дэн спокойно. – Зачем же ты пугаешь другую мать? Я заходил к маме.

Нyтелла слегка подалась назад, с вызовом глядя на мужа.

– Что хотела, то и сказала! – бросила она с презрением в голосе. – Буду я ещё церемониться со смертными!

– Да уж, твоя мама, Анхелла, иной раз такое выдавала…

Нyтелла вдруг злобно рассмеялась.

– У нас настоящая семья! Выясняем, чья мать хуже.

– Прекрати! – Даниель сел в постели. – Для каждого ребёнка его мать- лучше всех на свете. Но ты же сама была беременна. Моя мама делала тебе только хорошее. Пожалуйста, постарайся не огорчать, а уж тем более не пугать её. Ну, хотя бы пока она не родит. Нyтелла, пожалей ты её…

– Я демон! – почти выкрикнула Нyтелла. – Я не могу жалеть!

– Ты- моя жена! – возразил Даниель, решительно обнимая её. Нyтелла не сопротивлялась, наоборот – прикорнула на его груди, всхлипывая, как обычная земная девчонка.

– Ты -самая лучшая на свете! – повторял Дэн, как заклинание. – Просто сейчас много дел, нервотрёпки. Всё наладится, всё будет хорошо… Самое главное мы вместе…

Он осёкся.

– Но если хочешь -я уйду, – Даниель сам не мог поверить, что произнёс это.

– Нет, – прошептала Нyтелла, начиная ласкаться к своему земному мужу. – Мне хорошо с тобою… Не уходи…

* * * * *

В конце утренней пробежки Даниель в прямом смысле забежал во двор нового дома матери, но замер при виде открывшейся ему картины.

Люси шагала по беговой дорожке – тренажёру, стоящему недалеко от крыльца.

Зоркие глаза Даниеля разглядели счастливое выражение её лица. А вот и причина…

Мигель Алехандро Фернандес-Родригес приплясывал перед ней, в точности как ковбой возле костра, с такими же ужимками и движениями.

Он наклонился, сгрёб охапку опавших листьев и, кинув в женщину, осыпал её с головы до ног.

Люси Гонзалес расхохоталась, слегка изогнувшись назад, и запела:

Воздух прозрачный, чистый и свежий,

Снова подарит счастье надежды,

Радость вернётся, Любовь сохранится…

Санта Лючия! Сантаааа Лючиииия!

Оба парня стояли замерев, очарованные.

Но Люси вдруг осеклась и резко наклонилась вперёд, ухватившись за поручни и почти обвиснув.

Мигель ринулся к ней, обхватил, поддерживая.

– Не смей лапать мою мать! – рявкнул подбежавший Даниель.

Не отвечая, Демон остановил его распахнувшимся иссиня-чёрным крылом.

– Остынь, жеребёнок! – процедил он презрительно. – Вишь, она на ногах не держится!

– Для тебя песенку пела? – саркастически отозвался Даниель. – Провокатор, как твой Хозяин! У тебя же, в теле Глеба, тоже проблемы с дыхалкой были!

– Прекратите, мальчики. – Женщина перевела дыхание, выпрямляясь. – Моя вина. Ничего, уже прошло.

Оба парня видели, как её супер-медальон вспыхнул на секунду, затем сияние медленно угасло.

– Блин, ну, зачем я так курила… – Люси всхлипнула.

– Нет, девочка, – нежно отозвался Ангел Смерти, помахивая крыльями, посветлевшими до цвета лучей восходящего солнца. – У беременных это бывает; кислород поступает прежде всего детёнышу.

– Детёёёёнышу, – протянула женщина мечтательно. – Как же сладко это звучит… Дэн! Уж не ревнуешь ли ты?

– Ревнует-ревнует. – Энтони Чёрнсын тоже возник рядом с ними. – Ох, братик! Люси, ты поаккуратнее! Не перетрудись…

– Лучше о ребёнке Линды беспокойся! – Даниель нахмурился.

– У неё есть жених, который о ней заботится, – мурлыкнул Купидон своим чарующим голом.

– У Люси -тоже! – бросил Мигель с вызовом.

– Браво! – Энтони рассмеялся. По его бурым, как у беркута, крыльям пробежали красновато-огненные всполохи.

– Мама! – возмущённо воскликнул Даниель.

– Что? – Она гордо повернула к нему голову. – Я что, слишком старая?

«Да он же моложе меня!» Даниель прикусил язык, не сказал это вслух. «Пусть она будет счастлива, пока может…»

– А что ж, свадьбу нам делаешь, а себе- нет? – Он изобразил что-то вроде улыбки. – Может, объединим?

– Мы не будем устраивать торжества по этому поводу, – отозвалась Люси со вздохом. – Если уж единственный сын…

– Мама! – выкрикнул Даниель. – Я никогда-никогда не буду осуждать тебя! Поздравляю… Я рад, что у тебя есть тот… кто поддерживает.

Он развернулся и убежал, не добавив ни слова.

А Демон Ревности остался.

* * * * *

Когда Даниель вернулся домой, маленькая Джина завтракала, сидя в своём детском стульчике.

Она ела почти сама, ложечкой, кашу с овощным пюре. Нянечка, тем не менее, сидела рядом, следя за девочкой.

На столе перед Джиной стоял ipad.

Так бывало часто, Дэн даже не обратил бы внимание… Но сегодня девочка смотрела не мультфильмы и не детскую передачу.

Шла видеозапись Майкла Брайта. Невозможно было понять – настоящий ли это Майкл или уже Змей-Искуситель в его теле, но он играл с Джиной; обнимал, подкидывал, тискал.

Даниель стоял, окаменев.

– Зачем… – Он не мог подыскать подходящих слов.

– Скучает она очень, – угрюмо отозвалась нянечка.

«Да, мне же мама рассказывала,» вспомнил Даниель. «Я прямо оживал, когда появлялся Глеб…»

– Пойдём к папе? – Джина доверчиво взглянула на Даниеля.

– Ты опять? – Нyтелла, уже одетая в бизнес платье, в изящных туфлях-лодочках, вбежала в кухню. Швырнув таблетку на пол, несколько раз наступила, разбив почти вдребезги.

– Нyтелла! – Дэн схватил жену в объятия, но та оттолкнула его прочь.

Девочка уже плакала, а когда её мать указала на Даниеля, крикнув: «Вот Папа!» – разревелась в голос.

Она сбросила тарелку на пол и, извиваясь в своём стульчике, злобно стучала ложкой по поверхности стола.

«Блин, вот в чём дело!» промелькнуло в голове Даниеля. «А я со своей любовью лезу. Нyтелла-то из-за дочки так переживает, а я, эгоист, только на себя всё ``примерял``. Вот что значит не родной отец…»

– Нyтелла! – Он снова ухватил жену. Она дёрнулась в его руках, словно пойманная рыбка, но замерла, тоже всхлипнула.

– Не надо отнимать у неё отца! – Даниель говорил так мягко, как мог.

– Он был мерзавец, и я не хочу о нём вспоминать! – парировала его жена.

– Это часть жизни на земле, – Дэн перевёл дыхание. – От прошлого невозможно избавиться. Иногда уходят не годы- десятилетия, чтобы научиться жить с этим. А тебе должно быть проще. У тебя впереди- Вечность! Что тебе какой-то ботан? Через пару тысячелетий он просто растворится в остальных твоих воспоминаниях.

– Мне стыдно моих чувств к нему, – шепнула Нyтелла, пряча лицо на груди мужа.

– Они совершенно естественны. – Даниель вздохнул. – Я думал, что люблю Диану. Я свято верил, что люблю Лору… Ты тогда схватилась за Майкла, как за спасательный круг. Тебя прекрасно можно понять.

– Да, а как сделать, чтобы Джина смогла понять?

Нyтелла мягко отстранила Даниеля, и они оба взглянули на Малышку.

Та уже сидела со смартфоном нянечки и снова смотрела на своего биологического отца.

– С глаз долой из сердца вон! – прошипела Нyтелла. – Я считаю, надо прекратить бередить старые раны.

– Ну, давай, хотя бы постепенно! – взмолился Дэн. – Специально показывать не будем. Она же маленькая, может сама забудет? Потом скажем, что к папе нельзя… Ну, сидят же некоторые отцы в тюрьме!

Нyтелла кивнула, отводя взгляд, и вышла из кухни, а Даниель устроился рядом со своей приёмной дочкой.

Она смотрела, как они с Майклом сидели, рисовали вместе.

– Вот! – Дэн указал на столик на экране. – Пойдём, порисуем?

– С папой? – девочка перевела на него свои волшебные голубенькие глазки, словно светящиеся на фоне тёмной кожи.

– К папе сейчас нельзя, – спокойно объяснил Даниель. – Пойдём нарисуем ему картинку.

– Пойдём, – согласилась малышка.

Даниель вынул её из стульчика и унёс, а нянечка забрала свой телефон.

* * * * *

Когда Даниель выбежал из дворика, Мигель, по-прежнему, ласково поддерживая Люси Гонзалес, отвёл её в дом; усадив в гостиной, в кресло, прошёл в кухню и вернулся с её коктейлем.

Энтони Чёрнсын внёс сложенный тренажёр.

– Это куда? – уточнил он.

– Да в прихожей оставь, там, сбоку, – отозвалась Люси, потягивая напиток через соломинку.

– Мне на службу пора, – грустно уточнил Алехандро Родригес.

Он снова обнял Люси на секунду, прижавшись щекою к её голове, и вышел, экономя Энергетику.

Помахивая крыльями для баланса, Купидон присел на ручку соседнего с Люси кресла, и женщина заметила – он потёр губы, в точности, как когда-то Глеб.

– Ты в порядке? – ласково поинтересовалась женщина. – Ты не волнуйся, я всё сделаю, чтобы сыночку было хорошо… У него правда будут такие красивые глаза? Как у его матери?

– Плохо, что у него волосы будут, как у Валентины Макаровны, – вдруг ответил Энтони, слегка передёрнувшись. – Мы опасаемся, что наркозависимость закручена где-то в том же блоке хромосомы. Я… Я понял, что не могу бросить курить. Теперь к спиртному боюсь даже прикасаться.