– Ты видел, как она его? «Беги, принеси…» – Он довольно хмыкнул и откинулся на спинку стула. – Я восхищаюсь этой девчонкой!

Консервная банка, звонко отскакивая от асфальта, сделала очередной перелет от Сашки к Олегу и обратно. Дорога из школы домой казалась в три раза короче, потому что время тратили с пользой: парни оттачивали мастерство удара по импровизированному мячу, Лиза считала забитые голы.

– Ребята, а вы не знаете, откуда Евгения Юрьевна берет свои дополнительные задачи для самостоятельных работ? – спросила она задумчиво, в очередной раз сбившись со счета. – Я весь учебник перерыла: такого мы не проходили!

– А-а-а, – невесело усмехнулся Сашка, отправляя банку в сторону Олега, – и ты уже столкнулась с ее сумасбродством? Женечка у нас – просто непредсказуемый вулкан.

Клементьев принял пас:

– Она полагает, что мы должны тратить на решение ее домашних заданий весь световой день плюс надеяться на приятные сновидения о функциях и неравенствах.

– «Что может быть важнее математики?» – передразнил учительницу Задорин. – Можно подумать, это – ее единственное в жизни удовольствие! Знаешь, как она называет свои задачки, которыми «валит» на контрольных работах? «Это вам на сладкое», представляешь?

Вторая пародия на математичку получилась еще удачнее, чем первая, и все трое рассмеялись.

– Как же вы тогда выживаете? – поинтересовалась Лиза, стараясь продумать собственную стратегию.

Сашка фыркнул:

– Шутишь? Да у меня по алгебре одни «двойки», да и по геометрии выше «трояка» не бывало!

– Если бы не ее «сладкое», то я не имел бы ничего против математики. Но когда видишь это приторное блюдо в первый раз именно на контрольной… уф-ф-ф… – Олег потерянно развел руками. – Женечка говорит, что мы должны мыслить нестандартно, особенно ради «четверки» или «пятака».

Консервная банка оказалась в зоне досягаемости, и Лиза лихо отбила ее ногой.

– Ладно, принцип ясен. Прорвемся! – кивнула она, и энтузиазм в ее голосе выдал азарт от предстоящей борьбы.

Сашка даже остановился. «Интересно, может ли что-нибудь заставить ее спасовать?» – подумал он и выразил вслух давно вертевшееся на языке:

– А знаешь, ведь ты молодец!

– Ерунда! – беспечно отмахнулась Лучинская. – Должны ведь эти задачки где-то быть? Не в школьном учебнике – так где-нибудь еще!

Задорин мотнул головой:

– Да я не об этом. Пиджак, Лихаманов… помнишь? Это был высший класс!

Сашка поднял вверх большой палец, и Олег молча присоединился к нему. Лиза только пожала плечами:

– Мне просто жалко стало…

От столь кощунственного предположения ребята дружно открыли рты.

– Кого? Лихаманова? – поразился за обоих Клементьев.

– Не-а, его маму. Гришка каждый день что-нибудь рвет и пачкает, но утром приходит чистый и заштопанный. Я удивляюсь трудолюбию этой женщины!

– Угу, – проворчал Задорин. – Лучше бы она ему мозги заштопала! Озверел совсем!

– Ну, сегодня-то он – просто добрейшей души человек. И слова его – бальзам на раны: «Кто Лучинскую обидит – будет иметь дело со мной!» – добавил Олег басом Лихаманова.

– Да ладно вам, – смутилась Лиза. – Просто он «спасибо» по-другому говорить не умеет.

Сашка помедлил и решился:

– Кстати, на нас ты тоже можешь рассчитывать. – Лиза вопросительно подняла брови, и он пояснил. – В смысле… Если кто обидит…

Лучинская мягко улыбнулась.

– Спасибо, конечно, но кому это надо меня обижать?

– Вот здесь ты не права. Обижать в нашем классе умеют. – Задорин нахмурился и, как бы между прочим, взял из рук Лизы ее школьную сумку и забросил себе на плечо. – Белянская у нас – просто королева интриг: если захочет, то кому угодно жизнь подпортить может.

– Это точно, – подтвердил слова друга Клементьев. – В прошлом году она двух девчонок из класса «выжила».

– И как же? – с сомнением спросила Лиза.

Олег презрительно скривился:

– У Белянской и Золотова для провинившихся есть очень действенная мера пресечения: бойкот. Когда весь класс перестает с тобой разговаривать – это несладко.

Несколько секунд Лучинская размышляла над сказанным.

– А вы не боитесь, что за дружбу со мной Снежана и вас подвергнет опале? Кажется, я ей не слишком-то понравилась.

Ребята просмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Ты – что? До сих пор не поняла? – Сашка хмыкнул и попытался втолковать Лизе, как несмышленышу. – Мы же с Олегом с детского сада дружим, с яслей, можно сказать. Раньше мы вон там, за дорогой жили, а когда старый дом снесли – вместе в новый переехали. Жаль только, что в разные подъезды… Сама подумай: чего нам бояться? Хоть десять раз нам бойкот объявляй – мы друг с другом разговаривать не перестанем. А какой тогда смысл в бойкоте? – Он перевел дух и победоносно закончил. – А на Золотова с Белянской нам плевать! Нам с Олегом вообще никто не нужен… – и вдруг запнулся. – Ну, кроме тебя, конечно…

Мел в руке Белянской тоскливо замер и пририсовал закорючку к латинской букве неравенства, которое было написано на доске. Евгения Юрьевна нетерпеливо постучала по столу.

– Ну? И дальше? – выжидающе спросила она.

Снежана обернулась к Золотову в поисках спасения, но тот лишь пожал плечами.

– Кто поможет Белянской? – без особой надежды задала учительница вопрос классу.

В воздух взлетела рука Лучинской, и Евгения Юрьевна с интересом подняла брови:

– Хорошо. Иди.

Лиза приблизилась к доске и, молча оттеснив Снежану, стала записывать решение неравенства. По мере того, как свободное пространство заполнялось убористым почерком, математичка становилась все более удивленной. Когда Лучинская поставила точку, Евгения Юрьевна встала и развела руками.

– Признаюсь, не ожидала, – произнесла она, все еще пытаясь найти ошибку в вычислениях, а потом указала на третью строчку. – Откуда ты взяла эту формулу?

Лиза сделала неопределенный жест.

– В папином справочнике для поступающих в ВУЗы. Там метод интервалов рассмотрен более подробно, а находить дискриминант этим способом оказалось гораздо удобнее.

Евгения Юрьевна усмехнулась:

– Ну, что ж, Лучинская… Пять. Добавить мне больше нечего! Снежана, садись, комментировать твое выступление сегодня не буду.

Белянская поджала губы и, возвращаясь за парту, демонстративно задела «выскочку» -одноклассницу плечом. Евгения Юрьевна проводила внимательным взглядом обеих, а потом поставила в журнал заработанную Лизой пятерку, которая являлась редким гостем на страничке, подписанной «Математика».

В вестибюль, где находились школьные раздевалки, Лучинская спустилась последней. После уроков она хотела помочь Олегу и Сашке, которые в этот день дежурили по кабинету, но те категорически отвергли предложение, отправив ее домой делать уроки. «Там от тебя больше пользы, – заявили они. – Объяснишь нам решение, когда мы вернемся с трудового фронта?» Лиза не возражала.

Она вприпрыжку сбежала по лестнице, слушая гулко разносящийся по школе стук своих каблуков, и влетела в вестибюль. К удивлению девушки, там она оказалась не одна: человек двадцать ее одноклассников стояли гурьбой вокруг Снежаны, которая оживленно им что-то втолковывала.

Вторжение Лизы нарушило ход внеурочного собрания пионерского отряда. Увидев новенькую, 7 «В» расступился. Все сгруппировались позади Снежаны, которая шагнула вперед и произнесла с изрядной долей пафоса:

– Лучинская, мы объявляем тебе бойкот! С сегодняшнего дня тот, кто заговорит с тобой – разделит сомнительное удовольствие стать отверженным. – Она оглянулась назад и строго спросила. – Надеюсь, таких желающих нет?

Лиза посмотрела на одноклассников. Желающих не было. Большинство из них прятали глаза, Артем Золотов ехидно улыбался. Лучинская храбро вздернула подбородок и постаралась, чтобы ее голос звучал ровно.

– Могу я поинтересоваться: за что?

– Выпендриваешься много! – не задумываясь, ответила Белянская и зачем-то подтолкнула вперед Варю Ракитину, которая, старательно отводя глаза, пробормотала:

– Лиза, пересядь, пожалуйста, завтра за другую парту…

– Громче! – потребовала Белянская и, не дождавшись, повторила сама. – Видишь, Лучинская, никто не хочет сидеть с тобой рядом! Сама сделаешь выводы?

Выдержав паузу, Снежана жестом распустила массовку, которая не замедлила разойтись.

– Пойми, Лиза, – «королева» приблизилась к новенькой и доверительно сообщила, – здесь я играю первую скрипку…

– Ну, так играй! – резко перебила ее Лучинская. – Зачем же фальшивить при этом?

Она развернулась и, пробившись через толпу, выскочила из школы. В носу подозрительно защипало. Плевать на Снежану! Плевать на Золотова! Но Варя? Зачем она так? Перспектива провести оставшиеся до выпускного четыре года учебы в гордом одиночестве представилась Лучинской малорадостной.

– Лиза! – послышалось сзади и запыхавшаяся Ракитина догнала свою бывшую соседку. – Лиза, я хотела сказать… Ты не расстраивайся, что так получилось… Хочешь совет? – Чувство вины читалось в каждом Варином слове и, казалось, что она действительно хочет помочь. – Садись завтра на свободную парту и постарайся поменьше высовываться. А там, глядишь – Снежана и сменит «гнев на милость». Она отходчивая, если ее не злить. Месяц-полтора – и ты вернешься ко мне, а?

– Вернусь? – Лиза с сомнением посмотрела на Варю и отрицательно мотнула головой. – Вот это уж – вряд ли!

В дверь позвонили, и Ольга Михайловна пошла открывать. На пороге стоял парнишка примерно одного возраста с ее старшей дочерью. Поздоровавшись, он спросил:

– Лиза дома?

Ольга Михайловна, давно привыкшая к таким визитерам, улыбнулась:

– Лиза ушла в магазин, но скоро будет. Проходи.

Она открыла дверь пошире, пропуская его, а потом проводила в комнату дочерей.

– Катя, Аня! Займите гостя, – попросила она двух девочек, которые сидели за столом и делали уроки. – А у меня суп на плите «убегает».

Лизина мама ушла, и Сашка в недоумении уставился на девчонок: и о чем, интересно, с ними можно разговаривать? Малявкам лет по семь-восемь!

Та, что сидела к нему боком, выглядела очень мило: широко распахнутые голубые глаза, светлые, вьющиеся волосы, забранные в «конский хвостик» большим синим бантом. Бант другой девочки, той, что сидела спиной и повернулась, был коричневым, под цвет глаз, а волосы – темные и прямые. Она выглядела гораздо серьезнее, чем первая. Несмотря на все различия, девчонки были поразительно похожи друг на друга… и на Лизу.

– Вы, что – двойняшки? – ляпнул Задорин первое, что пришло ему в голову.

– Какой оригинальный вопрос! – фыркнула строгая брюнетка. – И почему все спрашивают именно об этом?

Голубоглазая приветливо улыбнулась:

– Конечно, двойняшки. Мы недавно в первый класс пошли.

«Кто бы сомневался!» – Задорин мысленно возвел глаза к небесам, но вслух вежливо поинтересовался:

– И как же учатся сестренки Лизы? Вам нравится в шко…

– Мы не только ее сестры! – прервала его на полуслове сердитая кареглазка. – У нас и собственные имена есть!

Сашка чуть не поперхнулся. Вот это характерец у девчонки! Покруче, чем у Лизы! «Синий бантик» попыталась сгладить неловкую ситуацию:

– Меня зовут Аня, а это – Катя, – она снова улыбнулась и поведала ему семейную тайну. – Нас назвали в честь русских цариц: Елизавета, Екатерина и Анна. Ну, или английских королев… Тоже подходит.

Ответить Сашка не успел, потому что в комнату вошла Лиза, и Катя поймала выражение облегчения, которое тут же нарисовалось на его лице.

– Что, мои сестры снова потчуют всех подряд уроками истории? – иронично спросила гостя старшая.

– Я – нет, – буркнула Катя из чувства противоречия, но внимания на это никто не обратил.

Лиза потянула Задорина за руку:

– Пойдем в гостиную, там и поговорим.

Катя состроила рожицу им вслед, на что Аня укоризненно покачала головой:

– Зачем ты такая ершистая?

– Просто мне надоело быть всего лишь ее сестрой!

Сашка пару раз прошелся по гостиной Лучинских прежде чем решился.

– Я знаю про бойкот, – коротко сказал он, присаживаясь на диван рядом с Лизой.

Она удивилась.

– Откуда?

– Карнаухов примчался к нам сообщить потрясающую новость раньше, чем мы с Олегом успели с доски вытереть, – Задорин болезненно поморщился. – Просто герольд короля Артема!

Лиза вздохнула:

– Саша, ну ты же сам говорил: это все ерунда…

Но Задорин увидел, что ей небезразлично.

– Конечно, ерунда, – согласился он с преувеличенной беспечностью. – Для нас ведь это ничего не меняет, правда? Я имею в виду тебя, меня и Олега.

Она благодарно улыбнулась и положила ладонь на его запястье.

– Спасибо, ты настоящий друг!

Сашкина рука напряглась, но Лиза ничего не заметила.

– А знаешь, я пришел предложить тебе… – Он неловко кашлянул и, высвободив руку, выпалил на одном дыхании. – Садись завтра за мою парту?

Ее брови изогнулись домиком.

– А Олег?

– Олег не против, – заверил ее Александр, ободренный отсутствием отказа. – Он тоже понимает, что тебе сейчас нельзя одной оставаться. Да, не волнуйся, – опередил он возможные возражения. – Клементьев сядет позади нас, за последнюю парту. В этом, кстати, есть и свои преимущества: мне будет удобнее у него списывать. До сих пор-то на контрольных у нас были разные варианты.

Лиза рассмеялась:

– Вот уж, нет! Списывать никто ни у кого не будет!

– Это почему еще? – обескуражено поинтересовался Сашка.

– Потому что теперь вы будете решать все задачи сами.

– Интересно: как?

Задорин с недоверием посмотрел на Лизу. В ее глазах запрыгали веселые искорки уже знакомого азарта.

– Раз я поняла – как, значит и вам смогу объяснить. Кстати, о математике: как мы сможем уговорить Евгению Юрьевну на нашу «рокировку»?

Помрачневший Сашка почесал затылок.

– Да, это проблема… Она меня почти ненавидит!

– Тебя нельзя ненавидеть, – отвергла эту гипотезу Лиза. – Хочешь я сама с ней поговорю?

Но Александр вдруг уперся:

– Нет, я должен сделать это сам! – и выразил робкую надежду. – Может быть, она, наконец, объелась «сладкого» – и подобрела?

Евгения Юрьевна нашла журнал 7 «В» и вышла из учительской, мысленно прикидывая, какой бы неординарной задачей «порадовать» класс «на сладкое».

В коридоре она едва не врезалась в Задорина, который караулил ее всю перемену перед кабинетом математики.

– Господи! Что ж вы все под ноги-то лезете? – недовольно проворчала Леднева, поправляя жакет.

Сашка отреагировал очень мирно:

– Здравствуйте, Евгения Юрьевна! У меня к Вам серьезный разговор есть.

– А у меня – нет, Задорин! – Евгения Юрьевна была, как всегда, категорична, она не любила опаздывать. – Звонок на урок уже прозвенел, ты разве не слышал?

– Но, Евгения Юрьевна! – сегодняшняя решительность Сашки заставила его обойтись без предисловия. – Я насчет Лучинской… Пусть Лиза со мной за парту сядет?

– Нет, не «пусть», – отрезала математичка, стараясь обойти назойливого ученика стороной, но мальчишка упрямо преградил ей дорогу.

– Ей девчонки бойкот объявили, Вы же знаете, какие они вредные бывают… – Евгения Юрьевна усмехнулась, потому что знала, и ободренный Сашка поспешил закончить. – Пересадите нас, это очень важно!

– Важно! – Леднева раздраженно фыркнула. – Задорин, что может быть важнее математики? А у тебя одни «двойки»!

И тут Сашку осенило!

– Евгения Юрьевна! – хитро прищурился он. – А ведь Лиза мне и в математике могла бы помочь разобраться. Если она со мною сидеть рядом будет…

Леднева задумчиво посмотрела на ученика и в ее взгляде мелькнул интерес.

– Хм… А, ведь, мысль не так уж и плоха. Может, хотя бы Лучинская сдвинет с мертвой точки твои математические познания, потому что лично я, Задорин, уже отчаялась…

– Да я… – перебил ее Сашка от переизбытка чувств. – Если Вы разрешите – я хоть отличником стану!

Евгения Юрьевна рассмеялась.

– Ну-ну, что ты! – успокоила она не в меру разошедшегося ученика. – Успеваемость ведь – не заразная болезнь: пятерки из тетради в тетрадь не прыгают!

Стараясь не запрыгать от радости, Сашка клятвенно прижал руку к груди.

– Да я… Честное слово!

– Ладно, так и быть, – сдалась, наконец, на его невнятные уговоры Леднева и, уже взявшись за ручку двери класса, вдруг обернулась. – Ох, и настырный ты, Задорин! Молодец!

И Сашка мог бы поклясться чем угодно, что математичка ему подмигнула!

Теплым октябрьским вечером к дому Лучинских подъехало желтое такси, и из него вышел бородатый моряк в капитанском кителе и фуражке с «крабом». Он с наслаждением вдохнул воздух родного города и начал выгружать из багажника машины многочисленные коробки и чемоданы.

«Дома… Наконец-то я дома!» – улыбнулся Валентин Сергеевич Лучинский, предвкушая встречу, о которой мечтал больше восьми месяцев. И, хотя он никогда еще не жил в квартире на восьмом этаже, куда собирался сейчас подняться, там был его дом, потому что там ждала его семья.

Ордер на квартиру Валентин Сергеевич получил как раз перед уходом в очередной рейс, а в конце августа радист передал ему телеграмму: «Переехали, все в порядке. Возвращайся по новому адресу. Целуем. Оля и девочки».

«Оленька! Ты просто героиня! – вздохнул тогда Лучинский, сокрушаясь, что не смог быть рядом с нею. – Справиться с переездом без мужчины – за это медаль надо давать! Хотя… лучше бы они меня подождали…»

В который раз размышляя, каким организаторским талантом следует обладать женщине, чтобы командовать бригадой грузчиков, Валентин Сергеевич расплатился и отпустил такси. Он уже взялся за два чемодана и тут понял, что попал впросак: внести все привезенные вещи домой за один прием не смог бы и сам Геракл.

Капитан Лучинский с тоской взглянул на гору багажа, отдалявшую его встречу с семьей, и хотел было бросить все это на улице на свой страх и риск, как вдруг увидел двух ребят, гонявших футбольный мяч на площадке напротив подъезда.

– Альбатросы! – окликнул их Валентин Сергеевич и, когда мальчишки обернулись, спросил. – Лучинских из 45-й квартиры знаете?

Парни перелезли через бортик площадки.

– Знаем, – кивнул один, а у другого сразу возникло предположение:

– Вы, наверное, отец Лизы? Здравствуйте!

– Я отец еще двух дочерей, но Лиза, как я вижу, здесь более популярна, – усмехнулся капитан и обратился к ним с просьбой. – Ребята! Приглядите за вещами? А я пока домой поднимусь, к девочкам.

Получив согласие, Лучинский перемахнул через три ступени крыльца и скрылся в подъезде. Минут десять было тихо, а потом вся семья, гомоня и обнимаясь на ходу, высыпала на улицу. Лиза приветливо помахала ребятам:

– Саша, Олег! Мой папа приехал! – она отпустила рукав отца и, представив мужчин друг другу, отправилась к сестрам, которые уже успели распотрошить ящик с «Колой».

Валентин Сергеевич пожал руки приятелям старшей дочери и вдруг поднял брови, услышав фамилию Сашки.

– Задорин? То-то я смотрю – лицо знакомое! Мы же с твоим отцом много лет в одном экипаже работаем! – И он дружески похлопал Александра по плечу. – Гордись отцом, парень, он у тебя – мировой мужик, к тому же, лучший «дед» в пароходстве!

– Угу, – довольно зарделся Сашка. – Я, в общем-то, его у подъезда и ждал. А почему папа с Вами не приехал?

Валентин Сергеевич загадочно улыбнулся.

– Какое у тебя самое заветное желание было?

– Ну, не знаю, – Сашка задумался, перебирая в памяти свои заказы отцу перед рейсом, и, вдруг вспомнив, с недоверием посмотрел на Лучинского. – Не может быть… Неужели папа машину купил?