Она удивилась, но не слишком. Зачем он сел с Артемом? Как она рада его видеть! Почему он не оглянулся?

– Витя! – снова позвала его она.

Гордеев не тронулся с места, хотя Лиза почувствовала, как он напрягся. Она встала, чтобы подойти к нему, но тут в кабинете появилась классная руководительница, неуловимо изменившаяся за лето и сияющая счастьем, как сверхновая.

Едва начав урок, Евгения Юрьевна сразу отметила, что Гордеев уткнулся мрачным взглядом в плоскость стены, а Лучинская сидит, как на иголках, в противоположном конце класса. Поссорились. Жаль. Еще вчера насмотреться друг на друга не могли! Но ничего, бывает… У нее с Эдиком тоже было.

Урок не клеился, 11 «В» был увлечен чем-то далеким от математики. По классу гулял приглушенный шепоток, и все периодически косились на Лизу. Из рук в руки передавался листок бумаги. «Подписи они собирают, что ли?» – попыталась разобраться в происходящем Евгения Юрьевна. Отбирать чужие послания она считала ниже своего достоинства!

Вот записка дошла до Фролова, тот бросил на ее содержимое ленивый взгляд, вспыхнул и, не дав прочитать Варе, хотел смять, но Снежана ловко выхватила листочек у него из рук. Довольное лицо Белянской, и аккуратная записочка полетела в сторону Лизы.

Шлепок о парту. Записка! Ну, детский сад, как сказал бы Виктор. Интересно, это от него? Лиза раскрыла сложенный вчетверо листик. На белой поверхности бумаги разными почерками было нацарапано:

Лучинская – шлюха!

Лучинская Шлюха…

Лучинская – шлюха.

Лучинская —…

Строчки запрыгали перед глазами и съехали вбок. Лиза накрыла записку ладонью и сжала пальцами краешек парты. Не хватало только в обморок грохнуться! Да что это с ней? С листка просто капало Снежаниным ядом, и какая ей разница, что та о ней думает? Важно было только одно, и Лиза снова вгляделась в грязные строчки. Важен был только один… его почерк! Есть? Нет? Все скачет, не разобрать…

– Лиза, что там? – взволнованно зашептал сзади Сашка, Лучинская молча помотала головой и быстро скомкала записку.

С момента сегодняшнего появления Гордеева Сашке стало ясно, что в классе созрел заговор, и на этот раз он не в силах оградить Лизу от чужой злобы. «Белянская готовила ответный удар три года! – мысленно ужаснулся Задорин. – И, разумеется, попала в самое уязвимое место…»

Он всегда считал Гордеева «слабым звеном». Видно, не зря! Как только класс дохнул в сторону Лучинской холодом – парень сбежал, чтобы не простудиться! И Сашка разрывался от желания оказаться сейчас рядом с Лизой, обнять, защитить ото всех. Господи, да когда же будет перемена?

Как только прозвенел звонок, и покинула кабинет Евгения Юрьевна, Задорин сорвался с места. Но Лиза его опередила. Преодолев расстояние, отделяющее ее от Виктора, она спросила без предисловий:

– Витя! Скажи, ты тоже так считаешь? – Гордеев непонимающе уставился на нее, и Лиза протянула ему комок бумаги. – Ты знаешь, что здесь написано?

– Ох, и кто только этого не знает? – театрально закатила глаза Белянская, вокруг засмеялись.

Скомканный лист мало интересовал Виктора, при чем здесь какая-то бумажка? Лиза явно не выглядела скучающей без него, скорее – разгневанной, и с чего это она решила, что имеет право кричать на него при всем классе?

– Я представления не имею, о чем ты, – как можно холоднее отозвался он, стараясь выдержать роль хозяина положения до конца. – Но сегодня я буду сидеть за этой партой.

– Как раз сегодня ты должен быть рядом со мной! – с нажимом произнесла Лучинская.

Ну, как же втолковать ему? «Мне плохо! Плохо! Витя!!!»

От слова должен Виктора передернуло. Он был твердо намерен показать мужской характер, а она давила на него… почти, как мама! И Гордеев решил избавиться от места под каблуком раз и навсегда.

– Я никому ничего не должен! – с расстановкой отчеканил он и, поднявшись из-за парты, вышел из класса.

– Вот так-то! – выплюнул Золотов, не скрывая ликования, Снежана захлопала в ладоши.

Фраза, брошенная Гордеевым, разбилась на тысячу ледяных осколков, которые колючим ковром рассыпались по полу, и Лиза почувствовала, что каждый шаг причиняет ей боль. Словно в тумане, она добрела до своей парты и посмотрела на ту ее половину, где больше не было Виктора.

В руке все еще была зажата записка. «Что с ней делать? Порвать? Выкинуть?» – тупо подумала Лиза, как будто это сейчас было важнее всего.

Кто-то тронул ее за локоть. Тимур. А ему-то что?

– Лиза, я хочу, чтоб ты знала: я и Варя этого не писали.

Лучинская кивнула, и ее взгляд непроизвольно метнулся к двери, за которой исчез Гордеев.

– Он тоже так не думает! – спокойно, но очень уверенно проговорил Тимур и взял из ее помертвевших пальцев бумажный комочек. – Дай мне это. Хочу прочистить кое-кому мозги!

Фролов ушел, и Лиза в изнеможении опустилась на свое место. Голова кружится, слабость… точно неделю болела! Перекошенное от страдания Сашкино лицо.

– Я останусь с тобой, ладно? – присел он рядом с ней.

Соглашаясь, Лиза прикрыла глаза.

– Пожалуйста, ничего не говори, – еле слышно попросила она, даже не почувствовав, как Сашка взял ее за руку.

«Хочу домой, к маме!»

Записка над зажигалкой Тимура сгорела довольно быстро, как будто ее и не было. Конечно, перед тем, как спалить, он сунул ее под нос Гордееву, и слова: «Ты что, Витька, совсем охренел?» были самыми ласковыми в его полутораминутной гневной отповеди.

Вот бы и вправду не было этого утра! Как же подло, должно быть, он выглядел! И Лиза теперь считает, что он предал ее! Предатель! Виктор скривился, как от режущей сердечной боли:

– Черт! Да я же не думал, что…

– Иди ты… к ней, придурок! Думать потом будешь! – И темные глаза Тимура по-взрослому сверкнули недобрым. – Это же надо: шлюха! Да если они твою недотрогу Лучинскую так клевать начали, то мою Варю… Все, Гордеев, вали! Сейчас перемена закончится, эта карга Эрастовна припрется у нас литературу вести. Попробую ее задержать, но долго не обещаю…

Фролов практически впихнул его в класс, и Виктор сразу же увидел Лизу. Потерянная, разбитая, глаза прикрыты рукой… Жалость от того, что он сделал ей больно, чувство вины – и его так сильно потянуло к ней, что он чуть не закричал на весь класс: «Лиза, прости меня!» Потом Гордеев заметил, что вторая ее рука спряталась в ладонях Задорина, и это заставило его притормозить.

Золотов покачал головой с приторным сочувствием.

– Убедился? Я же говорил, что Лучинскую есть кому утешить! Не прошло и полгода… – Все получилось как по нотам, и Артем даже прицокнул языком. – Жаль, конечно, что я не поспорил с тобой на деньги… Но и давиться своими словами, как видишь, мне тоже не придется!

– Захлопнись, а то слюной подавишься! – без выражения посоветовал ему Виктор и прошел мимо него, к Лизе.

Ну и что, что там Задорин! К черту его, к черту всех!

– Лиза, нам надо поговорить. – Она подняла на него глаза, усталые и больные, и Гордеев снова себя возненавидел. – Я понятия не имел про записку, а все остальное…

– Не смей даже приближаться к ней! – Сашка встал ему навстречу и, заслонив от него Лизу, сжал кулаки. – Гордеев! Я терпел тебя, пока ты ее не обижал, но сейчас…

Этот «друг» давно мешал ему, да кто он вообще такой?

– Лиза…

– Я что, неясно выразился?

– Да пошел ты, Задорин…

Сашка ударил соперника сразу же, не раздумывая…

Лиза плохо помнила разбирательства по случаю драки. Кабинет директора едва вмещал всех приглашенных: Лучинскую, Задорина и Гордеева с мамами, классную руководительницу и саму Власту Эрастовну. После начала разговора парни снова чуть не подрались, поэтому были отправлены за дверь под опеку Евгении Юрьевны. Несмотря на то, что в помещении стало свободнее, Лизе было отвратительно душно. Ее бросало то в жар, то в холод, и трясло так, что стучали зубы! Еще вчера она считала, что мир вращается ради Елизаветы Лучинской, что не может быть на земле человека счастливее нее, а теперь все превратилось в полуобморочный кошмар.

Власта Эрастовна и мама Виктора в чем-то обвиняли ее, не слишком-то стесняясь в выражениях, мама и тетя Тоня Задорина защищали, как две разъяренные тигрицы – своего детеныша, коим она, в принципе, и являлась… Странно как: все что-то кричат, а она, Лиза – словно в тумане.

– Распущенная девчонка…

«Это я, что ли?»

– В школе следует вести себя прилично…

«Прилично – это как? Не бить лампочки? Хорошо учиться? Или не целоваться?»

– Окрутить Витю хотела…

«Ну, это уж совсем смешно! Можно подумать, я ему руки заламывала, чтобы он меня…»

Вдруг кабинет и вовсе поплыл в сторону окна.

– Боже мой, Лиза! – Это мама.

– Господи! Да она сейчас в обморок упадет! – Это мама Виктора. – Она у вас, часом, не беременна?

«С чего бы это?»

Ольга Михайловна бросила быстрый озабоченный взгляд на Лизу, та отрицательно мотнула головой, и у мамы отлегло от сердца. Прикосновение ладони ко лбу дочери.

– Лиза, да ты вся горишь! Все, балаган закрывается! – приняла волевое решение Ольга Михайловна. – Если мы захотим перейти в другую школу – я приду за документами.

Сначала участковая врач проявила все признаки недовольства: девочка-то уже большая, могла и сама на прием в поликлинику прийти! Зачем на дом вызывали? Понедельник, и так работы много. Потом измерили температуру: 39,9… Взгляд доктора потеплел. Случается… Где это вы так, в начале-то сентября? Грипп обычно позже зверствовать начинает! Ах, ну, да… целый час в море… уже не лето… понятно, перекупалась. Да, детей все время контролировать надо… Точно, это не важно, что уже шестнадцать лет! Жаропонижающее, витамины… Ну, до свидания, укрепляйте иммунитет!

Мама проводила врача и вернулась к Лизе, которая лежала на диване в гостиной.

– Доченька, мне нужно сбегать на работу. Я только туда и обратно. Справишься?

Лиза улыбнулась горячими губами.

– Я же не маленькая!

– Конечно, маленькая, вон сколько людей переполошила!

Ольга Михайловна поправила укрывавший Лизу клетчатый плед и поцеловала ее в лоб. Бедная ты моя девочка! Первая любовь – и тут такое… Хотя… кто знает, может, оно и к лучшему? Такую свекровь, как эта мегера Гордеева, не приведи, Господи!

– Я Катю и Аню в музыкальную школу провожу, вернутся они сами, часа через два. А ты поспи, пока никто не мешает.

Лиза съехала вниз по подушке и послушно прикрыла глаза. Мамины шаги по квартире, приглушенные голоса сестер, осторожно щелкнул замок. Сна не получилось: где-то через полчаса раздался звонок в дверь, и Лиза, недовольно вздыхая, отправилась открывать. У девчонок, что ли, занятия отменили? И почему они все время забывают ключи? По давно привитой мамой привычке Лиза посмотрела в глазок: это не сестры!

Упрямый подбородок, нос с горбинкой, белые хризантемы в руках… Витя. Открывать? Или нет? В субботу им поговорить так и не дали, вчера она вообще плохо помнила, сегодня не пришла в школу, вот он и… Мириться пришел? Лиза прислушалась к себе: а ей мириться хочется? Хочется! Сейчас они, как обычно, поорут друг на друга, потом очередь дойдет до поцелуев… Точно хочется! Но пока… пока она еще очень сильно на него обижена.

Лиза покосилась на зеркало: как она выглядит? Мама учила приводить себя в порядок. Растрепанные волосы, горящие от жара щеки, домашний халатик… А-а, сойдет! Ведь она же сердита на него, пусть это будет маленькая месть.

– Привет.

– Здравствуй, Витя, – очень сдержано проговорила она.

Белые хризантемы перешли из его рук в ее. Лиза оглянулась и поставила их в пустую вазу прямо в прихожей. Не будет она с этими цветами цацкаться!

– Лиза, извини.

Она отправилась в гостиную, не дожидаясь, пока он разуется. Забралась под плед, поджала ноги. Виктор вошел, неловко осмотрелся и сел в кресло. Она разглаживает складки на пледе, прячет взгляд. Немудрено.

– Ну, прости меня! Я не предполагал, что все так получится! – Она подняла глаза, губы надуты, и Гордеев понял, что надо добавить что-то посерьезнее. – Дурак. Сглупил.

Лиза невесело усмехнулась:

– Стоило заболеть, чтобы услышать от тебя правду!

Бац! Сильно! Но, наверное, он это заслужил.

– Что говорит врач? Что с тобой? Мама сказала, что ты чуть не упала в обморок…

Его мама! Она много чего наговорила!

– Так ведь не упала же! – фыркнула Лиза. – Температура подскочила, стало плохо. Я простыла, когда купалась в море.

«С Задориным купалась! – чуть не вырвалось у Виктора. – Все проблемы из-за него!»

Гордеев пересел на диван, Лиза подвинулась.

– Давай забудем весь этот идиотский экзамен? – предложил он «мировую». «Скорее, скорее прости меня!» Ему правда надоело с ней ссориться!

Она насторожилась:

– Экзамен? Витя, ты о чем?

– Понимаешь, – замялся Гордеев, зря он вообще затронул эту тему! – Я только хотел узнать, как долго ты будешь скучать без меня, сможешь ли дождаться…

– Ты меня… проверял? – ее брови удивленно поползли вверх.

Так вот в чем дело! Кажется, со стороны выглядело, что она «не дождалась»… Сашка оказался с ней рядом очень быстро, на первой же перемене! Лиза нахмурилась.

– И я, разумеется, с треском провалила твой экзамен?

– Лиза, все это неважно! – попробовал Виктор сбросить со счетов неудавшийся эксперимент. – Когда ты выздоровеешь, я выставлю с нашей парты Задорина – и мы снова будем вместе.

Ах, как все у него просто! Она же все-таки не лягушка, чтобы он ставил на ней опыты!

– Не знаю, Витя. Сашка…

– Да мне до чертиков надоело слышать про твоего Сашку! – сорвался он. – Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы!

Лиза подалась вперед, в ее голосе прозвучало отчаяние:

– Но я еще не женщина, а Сашка – не мужчина! И даже если бы мы были взрослыми, я не вижу причин, чтобы мы перестали…

«… дружить», – хотела закончить она, но осеклась. У Виктора вырвался настолько явный вздох облегчения, что она заметалась взглядом по его лицу. Мужчина, женщина… И вдруг она все поняла. Не может быть! Он что, решил, что она и Задорин…?

– Витя, ты думал, что я с ним… спала? – с ужасом высказала Лиза свою догадку.

От такой откровенной постановки вопроса Гордеев почувствовал себя неуютно. Произнесенная вслух, мысль действительно казалась абсурдной. Лиза без сил откинулась на подушки.

– И кто навел тебя на подобные размышления? Золотов? Или Белянская? – Она всматривалась в его глаза и никак не могла постигнуть: почему? – Витя, но если ты в чем-то сомневался, то ты должен был спросить в первую очередь у меня! У меня, понимаешь?

Он выдержал ее взгляд.

– Я спрашиваю. Сейчас.

– У меня с Сашей никогда и ничего не было, – проговорила Лиза почти по слогам.

Слава Богу! Хотя… почему он должен ей просто поверить? Ему хотелось доказательств! Медленно наклонившись к ней, он начал растворяться в серебре, отороченном ее ресницами. Ближе, еще ближе… Лиза отвернулась.

– Не надо, Витя, я болею. Можешь заразиться.

– Я не боюсь.

Конечно. Он боялся совсем другого: а вдруг, оказавшись в ней, он поймет, что Лиза солгала? Его мама вчера все уши ему прожужжала, что «девочка явно беременна». Что тогда ему делать? Как потом жить без нее?

Запах ландыша. Мягкие губы. Господи, какая она горячая! Вдруг на ум пришел народный способ сбивать высокую температуру: обнаженное тело к телу… Он продел руку под ее спину, другая проникла под клетчатый плед.

Мурашки просто взбунтовались. Целыми вихрями клубясь в разных частях ее тела, они, наконец, определили направление и понеслись в низ живота. Пальцы Виктора, разобравшись со складками пледа, коснулись ее ноги. Икра, коленка, выше… Вместе с его рукой вверх пополз подол ее халатика. У Лизы перехватило дыхание: «Ой, мамочки! Что мы вытворяем?» Виктор все сильнее прижимал ее к подушке. Его голос над ухом неожиданно хрипло произнес:

– Лиза, я правда у тебя первый?

– Что? – она открыла глаза, мурашки «выключились».

– Пожалуйста, скажи мне сейчас! – взмолился он. – Я же проверю, и тогда признаваться будет поздно.

Ее глаза расширились:

– Я же только что тебе сказала! И… Витя, я не контрольная, чтобы меня проверять!

– Ну, не проверять, – согласился Виктор, сейчас ему было не до формулировок. – Я хочу заняться с тобой любовью.

Он снова потянулся к ее губам, но Лиза его оттолкнула. Даже не оттолкнула – отодвинула. Она поднялась с подушек и, подтянув коленки к груди, укутала их пледом.

– Любовью занимаются, потому что любят, а не потому что не доверяют, – философски заметила она.

Ну, вот! Опять она надулась! Язык мой – враг мой… Лучше бы он вообще сделал все молча…

– Лиза, перестань! Не будь ребенком!

Ей стало вдруг так горько! Он сомневался в ее невинности… и хотел секса только потому, что сомневался? Она проглотила подступивший к горлу комок.

– Если мы сделаем это сегодня, то завтра… – Лиза наморщила нос, чтобы удержать непрошеные слезы. – Завтра у меня не останется доказательств, и как же тогда ты станешь меня проверять?

Хороший вопрос! Да он просто прикончит любого, кто к ней приблизится!

– Ну, не обижайся! Ляпнул я глупость…

Она грустно покачала головой.

– Я привыкла, что мне верят на слово! А ты мне не веришь.

Хм, доверяй, но проверяй, так, кажется?

– Назови мне причину, по которой я должен тебе верить! – Его интонации сделались жестче.

Слезы все-таки хлынули. Ну, зачем они сейчас? Она уже тысячу лет не плакала!

– Насколько я помню, ты никому ничего не должен! – постаралась Лиза уколоть его побольнее его же словами. – Уходи, Витя. Всё!

Для нее это было действительно «всё!». Фраза далась нелегко, но это было все же лучше, чем продолжать мучиться от его подозрений. Единственной причиной, по которой люди доверяют друг другу, была любовь