– Зачем, – испуганно оглядывается по сторонам, словно ища защиты, – зачем вам это делать?
Всё никак не могу понять: то ли она грёбаная актриса, то ли невинная овечка, которая даже не подозревает, что, благодаря причуде немощного старика, стала одной из самых богатых людей в стране.
– На тебе лица нет, – игнорируя вопрос, поворачиваюсь к выходу. – Я подвезу тебя до дома.
– Не стоит. Я доберусь на автобусе.
– Это был не вопрос. Пойдём.
Трясётся как запуганный заяц. Ладно хоть, зубами не стучит от страха. Неужели, выяснив, кто я, стала бояться за своё многомиллионное состояние?
Ну так, девочка, это только начало.
Если Оксана в самом деле обманным путём заставила Павла переделать завещание и сейчас боится расправы, то её поведение вполне оправдано.
– Введи в навигатор свой адрес, – завожу мотор.
– Да, конечно. Спасибо вам большое.
– У нас с тобой не такая большая разница в возрасте. Давай на ты?
– Хорошо, – смущённо отводит взгляд в сторону. – Прости.
– Так из-за чего ты нервничаешь?
– Это все публичные выступления. Я очень боюсь их.
Кладёт руки на колени, нервно сжимая подол юбки.
Остановившись на светофоре, я начинаю пялиться на её стройные ножки.
Горячая девочка.
Пока наблюдал за ней там на трибуне, член нещадно так ширинку поджимал.
Глядишь, может, мы и поладим, и к вечеру она окажется повёрнутой ко мне попой с трусами на щиколотках.
– Скажи, Оксан, что бы ты сделала, если бы выиграла в лотерею огромное состояние?
– Забавный вопрос, – слегка усмехается.
Как заворожённый пялюсь на её ротик.
При других обстоятельствах я бы поддался порыву: примкнул бы к её манящим губам и направил своё накопившееся раздражение в более продуктивное русло.
Но прежде, чем я уложу эту цыпу под себя, мне нужно выяснить её мотивы.
– Знаешь, если бы ты спросил мою маму, то она не задумываясь бы отказалась от денег. Потому что считает, что счастье невозможно купить. А если бы от выигрыша нельзя было отказаться, то она раздала бы всё до последней копейки бедным и нуждающимся.
– А что сделала бы ты?
– Хочешь честный ответ?
– Другого не приму.
– Я бы попросила журналистов напечатать моё фото и новость о выигрыше во всех газетах и журналах, чтобы, как это обычно бывает в таких ситуациях, у меня чудом объявились многочисленные потерянные лже-родственники, и мне больше не пришлось бы одной справляться с закидонами моей матери.
– Неужели всё так плохо?
– Кроме мамы, у меня никого нет. А в детстве она заставляла меня отдавать мои игрушки детям-сиротам. Поэтому мне приходилось прятать свои самые любимые и потом тайком играть с ними.
– А твой отец?
– У меня нет отца. Хотя очень бы хотелось, – с грустью отворачивается к окну. – А что бы сделал ты, выиграв в лотерею?
– Я бы выгодно инвестировал полученные средства и стал ещё богаче.
Даже не отрывая глаз от дороги, чувствую её пристальный взгляд на себе.
– Это сделало бы тебя счастливым?
– Не деньги приносят мне счастье, а риск. Я люблю ходить по краю пропасти и постоянно доказывать себе, что способен на большее.
– Ого. Вот это откровенность.
– Я всегда говорю, что думаю. Не терплю лицемерия и людей, которые хотят обмануть меня, притворившись тем, кем они не являются.
– Наверное, нелегко занимать столь солидную должность, как у тебя, в огромной корпорации.
Не то слово.
– Пока справляюсь.
Навигатор показывает мне нужный подъезд, и я паркую машину возле старенького пятиэтажного дома.
– Ещё раз спасибо, что подвезли, – открывает дверь.
– Без проблем. Улажу пару дел и сразу заеду за тобой.
– Что? Зачем? – замирает на месте.
– Поужинаем вместе.
– Вы… ты… – гулко сглатывает, – приглашаешь меня на свидание?
Свидание?
Как же.
– Нет, Оксана. Я не хожу на свидания. Но твой бизнес-план заинтересовал меня, и сейчас мне хочется обсудить его подробнее.
Девчонка багровеет от смущения.
Ну сама невинность, ей-богу.
– О! Хорошо. Давай.
– Запиши сюда свой номер, – протягиваю ей мобилу. – Позже я позвоню.
Не в состоянии сформулировать разрывающие голову мысли, я возвращаюсь в офис.
– Артур Морисович, вас ждет Виталий Алексеевич, – вместо приветствия докладывает моя секретарша.
– Скажи говнюку, что меня нет.
– Да, но он…
– Если будет настаивать, скажи, что я сгорел в аду, куда он меня и послал.
– И, похоже, уже возродился из пепла?
Раздражённо выдыхаю и оборачиваюсь.
Говнюк, оказывается, уже здесь.
Протирает задницей диван в моей приёмной и пытается язвить.
– Поприветствовать тебя не поворачивается язык. Поэтому я сразу попрощаюсь. Пока, Виталик.
– Есть разговор.
– Тогда найди себе благодарного слушателя. Потому что мне с тобой разговаривать не о чём.
Не замедляя шага, иду к своему кабинету.
– Речь о наследстве Павла, придурок.
Моей инстинктивной реакцией было бы вспылить, но я подавляю гнев и, проигнорировав оскорбление, применяю конструктивный подход.
– Какое тебе до этого дела?
– Адвокаты Павла распорядились, чтобы я нашёл некую Оксану Хацкевич и уведомил её о наследстве.
Блядь.
Сжимаю челюсти до скрипа зубов и достигаю ублюдка в два шага, схватив за рубашку.
– Слушай меня внимательно. Если ты подойдёшь к ней ближе, чем на десять метров, я лично лишу тебя способности ходить, переломов в твоём жалком теле все кости.
– Угрожаешь?
– Предупреждаю.
– Бедный папенькин сыночек расстроился, что его лишили денежек?
У говнюка явно поставлены на тормоз все инстинкты самосохранения.
Обычно я пропускаю мимо ушей бред, сочащийся из его поганого рта, но сейчас…
– Заткнись, урод.
– Посмотрим, как ты запоёшь, когда эта баба возьмёт над тобой шефство. И, знаешь что, я лично помогу ей это сделать.
Три месяца назад
– Дядя Паша, – залетаю в спальню без стука.
Медсестра, до этого устанавливающая капельницу, от неожиданности шарахается.
– Артур! – лицо Павла сияет от счастья. – Ниночка, оставь нас.
– Принести вам что-нибудь?
Мужчина посылает мне вопросительный взгляд, и я подтверждающие киваю.
– Не, нужно, Ниночка. Иди-иди, – торопится побыстрее выставить из комнаты.
– Хорошо, я вернусь через пять минут.
Дверь за женщиной закрывается, и Павел, сияя как рождественская ёлка, приподнимается на кровати.
– Ну, привёз?
– Сразу из аэропорта к тебе, – достаю из внутреннего кармана куртки небольшую бутылочку.
– Открывай, – потирает руки в нетерпении.
Старик попросил меня сгонять в Мексику, чтобы купить ему местную текилу. Вчера он вдруг вспомнил, что десять лет назад пил в Акапулько самую лучшую текилу в своей жизни, и решил, что не может умереть, не попробовал её ещё раз.
– Запереть дверь?
– Не надо, – делает первый глоток и довольно улыбается. – Рай.
– Уверен, что риск того стоит?
– Думаешь, лекарства, которые они заливают в меня литрами, полезнее? Если я сдохну, то хотя бы счастливым. Вкус именно такой, как я его и запомнил, – старик делает ещё несколько смачных глотков и ставит бутылку на прикроватную тумбу.
Взгляд цепляется за стоящее там фото, из которого на меня смотрит старушка лет восьмидесяти с заразительной улыбкой на лице.
– Это моя мать, – гордо поясняет Павел.
– У тебя её улыбка. Однозначно.
– В молодости она была очень красива. К сожалению, не сохранилось фотографий тех лет.
– Главное, что её образ живёт у тебя в памяти.
– Матери было шестнадцать, когда она принесла в подоле. Семья, боясь позора, выгнала бедную девчонку из дома. А она не придумала ничего лучше, как сбежать в другую страну. Родила меня здесь одна. Без всякой помощи. Замуж так и не вышла. Гордая была страшно, поэтому и с родственниками не общалась до конца своей жизни. Сама меня на ноги поставила, дала образование.
– Смелая женщина.
– О, да. А ещё она была очень умной.
– Она ведь была учителем математики?
– Да.
– Понятно, откуда берут корни твои гениальные навыки в расчётах.
– Она многому меня научила.
С грустью смотрю на морщинистое лицо мужика.
За последние недели он сильно сдал. Болезнь медленно, но верно пожирает его изнутри.
– Дядь Паш, о чём ты жалеешь больше всего?
– Да ты и так знаешь. Я хотел детей. Но, видимо, нам с Ларисой не было суждено стать родителями вместе.
Павлу было пятьдесят, когда он связал себя узами брака с разведённой женщиной. Великодушно принял и её сына Виталика от первого мужа.
Старик надеялся, что Лариса подарит ему наследников, но после нескольких выкидышей женщина отказалась вновь беременеть, и они вскоре развелись.
А через год после расставания его бывшая супруга вновь вышла замуж и залетела от своего нового муженька.
Эта новость буквально убила Павла.
Ему поставили смертельный диагноз, но он сумел, поддерживая здоровый образ жизни, прожить ещё пять лет.
– Это твоё главное сожаление? Неужели за все года…
– Нет, сынок, не это. Был в моей жизни один очень позорный момент, о котором я никому не рассказывал. Судьба повернулась ко мне задним местом после того, как двадцать лет назад я заставил забеременевшую от меня девушку сделать аборт. А она очень хотела оставить ребёнка. Пыталась меня переубедить, на коленях молила выслушать её и дать шанс малышу на жизнь, но я оставался непреклонным. Заставил её убить наше невинное дитя.
– Что с ней стало?
– Она уехала. Понятия не имею, как потом сложилась её жизнь. Но если бы я не был таким твердолобым, то сейчас рядом с моей кроватью сидел был мой сын. Или дочь.
– Грустная история. Но, положа руку на сердце, я тебя прекрасно понимаю. К таким новостям нужно быть готовым.
– Готовым? Глупости! Посмотри на меня, сынок, и не совершай подобных ошибок. Если судьба подарит тебе ребёнка, никогда не отворачивайся от него и уж тем более не вздумай убивать.
Усмехаюсь.
– Не думаю, что мы с Викой в ближайшее время будем думать о детях.
Павел смеётся.
Он прекрасно знает, что единственную дочку Лавровых не интересует ничего, кроме шоппинга и вечеринок.
Вика младше меня всего на три года, но разница в нашем развитии колоссальная. Я закончил европейский универсисет, объехал десятки стран, изучая особенности бизнеса в ведущих мировых компаниях, а вернувшись, сразу взял на себя должность коммерческого директора.
Когда главным достижением Викуси является умение спускать бабки быстрее, чем их зарабатывают её родители.
С Викой мы давно договорились не ограничивать друг друга ни в чём. Она живёт своей жизнью, я – своей. А наш будущий брак – это не что иное, как выгодное бизнес-сотрудничество.
Бабы для меня всегда были расходным материалом. Удовлетворив физическую потребность, я быстро забываю и имя, и внешность своей одноразовой подружки.
Мне не нужны ни свидания, ни отношения.
– Артур, – Павел берёт меня за руку. – Сынок, спасибо, что все эти годы давал мне возможность почувствовать себя отцом. Я так горжусь тобой. Тем, кем ты стал. В твоих руках наша компания будет процветать. О лучшем наследнике я не мог и мечтать.
– Я сейчас расплачусь, – в комнату без стука и предупреждения заходит говнюк.
– Виталий, – кисло приветствует его старик.
Павел никогда официально не усыновлял сына своей бывшей супруги. У Виталика есть отец, который активно принимал участие в его воспитании. Но Павел, даже не испытывая пылких чувств к пасынку, посчитал правильным дать ему должность юриста в нашей компании.
Мы с Виталиком не поладили с первого дня знакомства, и с тех пор ничего не изменилось. Придурок постоянно задирает меня по каждому поводу, желая выставить в дурном свете.
Сначала я злился и бил ему морду, но с годами успокоился и отправил недоумка в полный игнор.
– Это ты притащил ему текилу? – голос парня искрится яростью. – Так не терпится получить своё наследство?
– Мальчики, не ссорьтесь, – Павел начинает кашлять.
– Придурок, – цежу сквозь зубы.
– Сам такой.
В спальню возвращается медсестра.
– Думаю, вам пора отдыхать, – заботливо поправляет одеяло.
Настоящее время
Выныриваю из воспоминаний.
Это был последний раз, когда мы с Павлом разговаривали по душам. Позже я пребывал в постоянных разъездах, а когда звонил старику, он отвечал на мои вопросы коротко и уклончиво.
А ещё он сказал мне, что в последние дни своей жизни ни в чём не собирается себе отказывать, пустившись во все тяжкие. Насколько это вообще возможно.
И, похоже, на радостях завёл себе молодую любовницу.
О проекте
О подписке