Зачем во время парковки нужно суровое выражение, если процесс не то чтобы хитрый? Чтобы никто не прогнал, причитая «велосипедам здесь не место». На самом деле, это огромное упущение всех маленьких городков. Из каждого угла так усердно говорят об экологии, а по факту никто даже не спешит организовать места для альтернативного транспорта, не требующего топлива. От великов одна польза: и сам двигаешься больше, и доезжаешь куда нужно. Правда, потным, но проблема решается правильной одеждой, да запасной футболкой с дезодорантом в рюкзаке. Нет желания таскать с собой запасную одежду? Достаточно обзавестись тонкой кофтой из шерсти мериноса: и греет хорошо, и влагу отводить. К тому же, ещё и долго не пахнет. Я даже пыталась убедить маму пересесть на велосипед, но безуспешно. На все аргументы у неё всегда был заготовлен один и тот же ответ:

– Ты просто боишься водить машину.

Мне пока не удалось разобраться, что двигало мной больше. Потреблять я старалась меньше, отказываясь от покупки очередного красивого ежедневника с прилавка, пока не исписаны страницы старого. Выбирала практичную одежду, что сильно дороже по цене, но служила дольше вещей из зарубежных массмаркетов, какими начинены торговые центры. В Ксертони, по словам Кости, таких не было. Возможно, он плохо смотрел, а потому отрывался на шопинге, приезжая в Ростов. Мы всегда отправлялись в совместный отпуск из моего города, ведь в Ксертони не было и аэропорта.

Подойдя ко входу в супермаркет, передо мной разошлись стеклянные двери и открылся вид на длинные стеллажи, уходящие далеко вглубь помещения. Широко раскрытыми глазами, я смотрела на зал удивляясь, что он настолько огромен.

– Больше внутри, чем снаружи, – сдерживая улыбку прошептала я, вспоминая фразу из любимого телесериала.

Достав из кошелька десятирублёвую монету, я отцепила тележку и забросила рюкзак внутрь. Следом стянула с себя куртку, после чего повязала за рукава вокруг талии, не зная наверняка, насколько грязными выглядят джинсы сзади. Предположив, что теперь выгляжу пристойно, я медленно покатила тележку, осматривая возвышающиеся по обе стороны стеллажи.

Список продуктов исчез вместе с телефоном. Пришлось по памяти собирать корзину, надеясь не забыть ничего важного. Впрочем, импровизировать во время готовки было мне не впервой.

Глаза разбегались от изобилия специй. Одни были расфасованы по маленьким бумажным пакетикам, другие же продавались в пластиковых ёмкостях с перемалывающим механизмом. Чистые, некоторые в смесях. Я присела на корточки перед стеллажом, где красовались специи в броских ламинированных пакетах, чтобы посмотреть состав приправы для курицы.

– Ну конечно, сплошной карри да паприка, – неожиданно громко сказала я вслух, думая, что нахожусь одна между рядами.

– Что, не любишь карри?

Вопрос застал врасплох, и я тут же обернулась. Вьющиеся волосы с золотистым отливом, насыщенно-голубые глаза. Он смотрел на меня сверху, игриво улыбаясь и обнажая ровную улыбку:

– Никита? – в удивлении я смотрела на парня, растеряв остальные слова.

Одноклассник присел рядом и начал, прищуриваясь, всматриваться в длинный ряд из приправ:

– А, вот и она! – воскликнул он и выудил один из зелёных пакетиков с надписью «Приправа для птицы», – Здесь сублимированный чеснок, соль, майоран, кориандр и, честное слово, ни грамма карри.

Ник подмигнул и протянул приправу, которую я с благодарностью приняла. Не то чтобы мне была нужна помощь, но домой хотелось вернуться до заката, и одноклассник очень кстати сэкономил время.

– Спасибо, – улыбаться Нику было легко и приятно: – Ты что, следил за мной?

Теперь настала моя очередь застать его врасплох. Лицо парня приобрело растерянное выражение, и он тут же поднялся, вытянув руки перед собой:

– Нет-нет, – взгляд Никиты обезоруживал, и мне тут же захотелось прикусить язык, чтобы не сорвалась очередная нелепая шутка: – Я просто здесь работаю.

Щипком он одёрнул на плече красную жилетку. По правую сторону, в районе сердца, виднелся потрёпанный логотип магазина, который я заметила на вывеске перед входом. Изучая взглядом лицо одноклассника, я совсем не обратила внимания на одежду.

Я отмахнулась, стараясь улыбнуться как можно шире, желая дать понять: мой вопрос не был задан всерьёз.

– Должно быть, я сильно выделяюсь с ярко-жёлтым дождевиком.

– Как светлячок, – добавил Ник.

– Точно, – какое милое сравнение: – Наверное, копишь на машину?

– Всё проще: семейный бизнес, – он раскинул руки, словно хотел охватить весь магазин, если бы мог: – Отец считает, что лишь начиная с низов, можно по-настоящему разобраться, как работает бизнес изнутри. Так что, меня можно найти здесь от двух до четырёх дней в неделю, – последние слова оказались окутаны в тонкое одеяло из грусти, но через мгновение в глазах парня мелькнул огонь, словно он ухватился за идею, которую давно искал: – А тебе, случайно, работа не нужна? Нам рук не хватает, а людей, кто готов работать в вечернюю смену трудно в городе разыскать.

– Я думала, в Ксертони всё закрывают хорошо, если в шесть.

Никита кивнул.

– Так было раньше. После открытия объездной трассы, сюда часто заезжают дальнобойщики и всякие праздные путешественники на тачках. Возможно, ты видела заправку с торца здания? Вот из-за неё-то все сюда и стекаются посреди ночи. Заметив приток, папа решил, что стоит работать круглосуточно. Мы же не только продаём всяческие товары, но и готовим на вынос. На кухню быстро людей добрали, а вот за кассой и на обслуживании до сих пор не хватает. Так что приходится выходить на смены почаще.

Никита замолчал, продолжая идти рядом с тележкой, чуть придерживая её пальцем за край.

– А платят хорошо?

Ответом мне было неоднозначное покачивание ладони из стороны в сторону. Не поняв, как его расценить, я вопрошающе подняла одну бровь.

– Ну, как тебе сказать, – запнулся тот, словно сомневаясь, что у нас одно и то же восприятие денег: – Для Москвы мало, для сердца Новосибирска тоже. А вот по меркам Ксертони, должно быть, вполне ничего.

– Я не знаю, сколько зарабатывают ни в Новосибирске, ни в Москве.

Никита сразу приободрился от моих слов:

– Тогда забудь всё, что я сказал. Много! – мы остановились у стеллажей с макаронами и Ник облокотился о ручку тележки: – Так, что скажешь?

– Пока ничего.

– Черная, тебе предложение века делают, а ты ничего не скажешь? – Ник так улыбался, что на мгновение я приняла это за флирт.

– Даже предложение века стоит обдумать прежде, чем согласиться. Вдруг я этим только набью цену?

Глаза Никиты скользнули сверху вниз и после, как-то по-новому, увлекли в пленящие сети мои собственные.

– Не сомневаюсь, что у тебя получится.

Благодаря Нику я быстро нашла всё, что хотела. Как профессиональный гид, он проводил меня к нужным полкам, точно зная, где какой отдел. Трудно сказать, сколько бы времени я потратила, самостоятельно блуждая сквозь длинных рядов.

Едва мы подошли к автоматическим дверям, как стало ясно – уже стемнело. Солнце давно зашло за горизонт, и над маленькой Ксертонью нависла тьма. Двери разошлись и лицо окатила волна холодного вечернего воздуха, отчего я поспешно стянула куртку с талии и набросила на плечи, присвистнув.

– Уже так быстро темнеет, – раздосадовано сказала я думая, как буду теперь добираться домой: – Слушай, а у вас не продаются фонарики на велосипеды?

– Не-а. Такие вещи разве только в центре купишь, – Ник слегка нахмурил брови, продолжая катить за мной тележку: – А где твоя машина?

– Я на велике. Мне и восемнадцати ещё нет, – уклончиво добавила я, чтобы не пускаться в подробные объяснения выбора транспорта.

Лицо златовласого на мгновение вытянулось. Он бросал взгляд то на меня, то на содержимое тележки, пытаясь что-то прикинуть в уме.

– Как же ты всё это увезёшь?

Молча я подвела одноклассника к велосипеду. Отцепив от багажника одну из сложенных сумок, я демонстративно развернула ткань на глазах у Каримова, показывая размер.

– Ты даже не представляешь сколько сюда влезет, – моё лицо растянулось в лёгкой улыбке. В Ростове никто не понимал, как я умудряюсь возить огромное количество продуктов на велосипеде, и мне нравилось доказывать другим, что такой вариант имел право на жизнь.

Ник продолжал смотреть во все глаза, редко моргая. Точно ребёнок он стоял прямо, вытянув руки вдоль длины тела и наблюдал, как я шустро расфасовываю продукты по двум сумкам. Ближе к концу я поняла, что всё же набрала с излишком, но не подала вида – остатки легко поместились в рюкзак.

Лёгким движением я отстегнула велосипед от стойки с тележками и уже перебросила ногу на педаль, готовая к старту, как Ник положил обе руки на руль:

– Ты что, так поедешь?

Я пожала плечами:

– Ну да. Вдоль дороги потихоньку доберусь. Трасса вроде неплохо освещена.

– Но ты же поедешь не по самой трассе, а по пешеходной, внизу?

– Ну да, – я не понимала, к чему он ведёт.

Ник испытывающе смотрел в глаза, будто пытаясь достучаться, а я упорно не понимала, что не так.

– Там нет света, а у тебя, между прочим, нет фонаря.

– И что прикажешь делать? – бросила я с усмешкой, представляя, как остаюсь ночевать из-за бравого рыцаря внутри супермаркета и даже не могу позвонить отцу.

Но Никита резко убрал руки с руля и широким шагом пошёл обратно, через главный вход в супермаркет, бросив что-то неразборчивое, похожее на «подожди». Когда он вернулся, фирменная жилетка оказалась свободно переброшена через локоть, а вместо неё тело одноклассника укрывала от холода чёрная кожаная куртка. Настала моя очередь смотреть широко раскрытыми глазами. Всего одна деталь в одежде, а как сильно она повлияла на восприятие человека со стороны: вот Никита добродушный работник супермаркета, а вот Ник – дерзкий парень в рокерской куртке, с ровной осанкой. Он широким шагом направлялся прямиком ко мне. От него веяло дерзкой, притягательной энергией и внутри меня всё замерло, стараясь запечатлеть момент.

Магия не прошла и тогда, когда Никита подхватил обе сумки, и кивком подал знак следовать за ним. Он шёл так быстро и легко, словно ноша ничего не весила. Мне стоило усилий не отстать.

Пройдя сквозь парковку, Никита остановился у тёмно-бордового джипа. В свете ночных фонарей стёкла выглядели тонированными, но, даже несмотря на это, с улицы виднелся бежевый салон, а также плюшевые игральные кости на зеркале заднего вида. Он открыл багажник и положил сумки с продуктами, после чего забрался внутрь и отстегнул сидения заднего ряда так, чтобы они сложились. Свободного места стало больше, благодаря чему, в багажник легко поместился велосипед. Едва Никите удалось устроить железного коня поудобнее, как я заметила плотно налипшую грязь на колёсах и пустилась в извинения: идея положить грязный велосипед в бежевый салон ужаснала, но одноклассник быстро меня успокоил, указав на подкладку.

– Мы с отцом часто перевозим здесь цемент и песок. Строительство в самом разгаре, так что грязи в салоне и без того предостаточно. Не переживай, это мелочи.

– Что строите? – спросила я, уже устроившись на пассажирском сидении и потянулась за ремнём безопасности.

– Псарню, – коротко отрезал Ник и из-за тона я поняла, что Каримов не хочет о этом говорить: – Ты где живёшь?

– Прямо у въезда в город, в посёлке Буград.

Не скрывая удивления, Никита обернулся на меня и нажал на кнопку старта:

– И ты поехала так далеко? У вас же куча продуктовых рядом.

– Да? На карте ничего не было… – я замялась, не понимая, как могла не заметить.

– Карты мало чего тебе расскажут о Ксертони, – Ник отмахнулся, принижая тем самых заслуги сетевых источников и машина мягко тронулась с места.

– А ты? – если он будет почаще носить эту кожаную куртку, я могла бы согласиться на большую экскурсию по городу. В свободное от учёбы время, разумеется.

Мгновенье Никита помолчал, словно всерьёз обдумывая ответ:

– Смотря как будешь себя вести.

***

Всю оставшуюся дорогу я расспрашивала Никиту о городе. Выяснилось, что сердцем непримечательной Ксертони считалась старая лесопилка на окраине. История основания города передавалась из поколения в поколение, рассказывая о приезжей издалека семье помещиков, которые первыми обосновались в изумрудных лесах. Здесь они построили фамильный дом и занялись добычей древесины, привлекая к труду крестьян. Город разрастался в геометрической прогрессии, привлекая своими перспективами вновь приходящих поселенцев. Те странствовали, ища лучшей жизни, сбегая кто от засухи, кто от наводнений. Слухи о живописном месте, где всегда нужны рабочие руки, заставляли скитальцев отправляться на запад, пробираясь сквозь дикую и порой враждебную природу, в надежде, что здесь они обретут новый дом.

Так и произошло с семьёй Никиты. Он был потомком пятого поколения переселенцев, добравшихся до Ксертони с юга, о чём я едва ли могла бы догадаться, разглядывая черты лица: ничто во внешности парня не отсылало к горячим корням. Куда легче было поверить по полупрозрачному цвету глаз, что семья Каримовых пришла откуда-нибудь с севера.

– А дом первых переселенцев сохранился? – я спросила, когда машина повернула у указателя «Буград».

– Да, – Никита сделал паузу, сосредоточенно, сведя брови, объезжая дорожную яму: – А что?

– Я бы посмотрела на него. Терпеть не могу стеклянные офисные здания и безликие муравейники. Они буквально скрадывают красоту пейзажа, в отличие от старых построек: малоэтажные, величественные, с высокими потолками и широкими оконными рамами – восхитительно.

Никита понимающе кивнул, и его губы растянулись в улыбке, с лёгким налётом сожаления:

– Тогда тебе наверняка понравится. Поместье восемнадцатого века, очень похоже на миниатюрную версию Зимнего дворца Петра I на набережной Невы. Вот только не думаю, что у тебя получится побродить внутри.

– Закрыт на реставрацию, да?

Каримов неоднозначно покачал кистью из стороны в сторону, подбирая слова:

– Ну, не совсем. Раньше случались дни открытых дверей. Два раза в неделю проводили экскурсии. Помню, классе в третьем всю параллель повезли смотреть на само поместье изнутри и лесопилку. Она до сих пор функционирует. Родители некоторых со школы даже там работают. Было скорее весело, чем скучно, но я мало что запомнил: столько времени прошло. Но два года назад территорию закрыли для посещения: в поместье вернулись наследники. Выстроили по периметру убогий забор, испоганили вид. Смирновы чёрт знает во что превратили городское достояние.

Я почувствовала, как выпучились мои глаза, услышав знакомую фамилию, а вместе с тем и в удивлении раскрыла рот. Кто бы мог подумать: школьная знаменитая пятёрка из семьи основателей! Я Смирновых ещё мысленно жалела. Получается, это не они не прижились за пару лет, а другие оставались чужаками на их земле.

– Выходит, Смирновы – местные знаменитости, – с усмешкой произнесла я вслух, не понимая своих эмоций. Внутри они смешались в коктейль из разных оттенков, которые никак не могли прийти к единому цвету, вытесняя друг друга и отказываясь действовать сообща.

– Или вроде королевской четы, – с издёвкой дополнил Ник, и я ухмыльнулась.

– Теперь понятно, почему они себя так странно ведут. Во всяком случае, Эдик, – я остановилась на полуслове поняв, что взболтнула лишнего.

Лицо Каримова помрачнело. Воздух в салоне наполнился тяжестью, будто напрямую зависел от настроения водителя.

– Он тебе что-то сделал? – в голос зазвучали стальные ноты, ранее не знакомые.

Я замялась, обдумывая ответ и найдя подходящие слова, поняла, что машина не движется, а за окном виднеется знакомая дверь подъезда.