Цитаты из книги «Меандр»

Название – вычитанный где-то старинный перевод определения демократии. Он меня удивил, потому что показался на редкость точным, что необычно для нашего плохо приспособленного к дефинициям, уклончивого языка: «Народовластие есть согласование противоборствующих корыстей»

Поэт становится старше и пишет все лучше, оставаясь самим собой. Читатель становится старше вместе с поэтом, но его энтузиазм остывает с возрастом. Он по-прежнему узнает знакомое необщее выражение в стихах своего поэта, но ему, читателю, оно уже слишком знакомо, ему достаточно стихов, что он смолоду полюбил и запомнил. Он их любит, потому что любит свою ушедшую молодость, с которой они сплавлены. Что ж до новых вещей, он с грустью говорит о поэте: «Повторяется».

На третью или четвертую ночь я в конце концов спросил: «А почему, собственно, вы звоните мне, а не Иосифу?» Она говорит: «Я ему позвонила, спросила: „Как вы считаете, стоит ли мне жить или лучше умереть?“, а он так грубо крикнул: „Живите!“ – и повесил трубку».

«Эстетика мать этики» Бродского, как «красота спасет мир» Достоевского, не так уж парадоксальны и загадочны.

Рекомендуя мне роман Кутей «Жизнь и времена Майкла К.», хвалил исключительно ритм.

Поэтому Иосиф любил эссеистику Орвелла

уфляндизмы, как, например, строки, в которых он говорит, что НЛО удаляется,   .. Для зренья становясь тарелкой. Сперва глубокой. После мелкой.   Инопланетяне впервые появились в стихах Уфлянда в 1958 году:   В глухом заброшенном селе меж туч увидели сиянье. Никто не думал на земле, что прилетели марсиане. Они спросили, сев на поле: – А далеко ли до земли? Крестьяне, окружив толпою, в милицию их повели. Худых и несколько обросших. В рубахах радужной расцветки. Ведь это, может быть, заброшены агенты чьей-нибудь разведки.   В этом стихотворении, как и в других, Уфлянда увлекают не марсиане, а земляне – крестьяне, которые, допросив пришельцев «на трех наречиях: / мордовском, русском и на коми», быстро приходят к выводу, что «прилетевшие [ – ] веселые / и неопасные ребята». Видимо, сразу же за пределами стихотворения марсианам предложат присоединиться к веселию Руси. Помня, что ирония Уфлянда не обязательно означает отрицание, взглянем на еще одно стихотворение о крестьянах:   Крестьянин крепок костями. Он принципиален и прост. Мне хочется стать крестьянином. Вступив, если надо, в колхоз. Судьба у крестьянина древняя. Жать. В землю зерна бросать. Да изредка время от времени Россию ходить спасать. От немцев, варяг или греков. Ему помогает Мороз. Я тоже сделаюсь крепок, принципиален и прост.   (1958) Уфлянд родился на свет с выдающимся запасом добродушия. Перед сеансами в советских кинотеатрах показывали официальную кинохронику. Все терпеливо скучали, а Уфлянд вглядывался в сановных стариков и умилялся.

пожилого художника Бориса Федоровича Семенова, при словах «Знать, гостинец несет на груди в запечатанном круглом сосуде» глаза наполнились слезами умиления. Эмоциональное воздействие этого перифраза, этого «приема остранения» на Б.Ф. было тем более удивительно, что смолоду он был дружен с Хармсом, его поэтический вкус воспитывался в обэриутском кругу, а Уфлянд – поэт принципиально другой, чем обэриуты.

не знаю ни одного поэта со времен Данте, который бы видел Рай столь отчетливо, как Уфлянд. Вознесение в горние сферы начинается для него с дружеской попойки. Он пишет в «Песне о моем друге» (1968): Я становлюсь готов к любому подвигу, желаю страстно жизнь отдать в боях, когда ко мне с женой своею под руку мой лучший друг шагает на бровях; то ногами рисует круги, то за пазуху руку засунет. Знать

Каждый Богу помогает, соблюдая свой обряд. Люди сена избегают. Кони мяса не едят. Гости пьют вино с закуской. (Тот под лавку загудел. Тот – еврей. Тот, вроде, – русский. (Кто какой избрал удел)).   («Внешне бодр…», 1966)