What the heck

Я не знаю, как реагировать на это, и просто отвечаю ему поцелуем, закрывая глаза. Мне так нравится это кольцо в его губе. Эта слегка прохладная деталь наших поцелуев. Алекс обвивает меня руками под толстовкой и крепко прижимает к себе. Мимо проходит какая-то парочка, и я слышу, как девушка говорит: «Они прям тут начнут совокупляться, если им никто не скажет, что они стоят посреди улицы». И в этот момент я распахнула глаза.

Я замерла и прошептала:

– Я не могу так.

Он вытер губы тыльной стороной ладони и провёл рукой назад по своим волосам. Достал пачку сигарет.

– Пойдём ко мне, обсудим, почему ты не можешь, – чиркнул зажигалкой и прикурил.

– Я обещала Мие встретиться, а она освободится только к вечеру. Отец ей там что-то про коробки передач и карбюраторы вещает.

– Занятно. Может, она так и мою «Вольво» переберёт однажды, – он устремил свой взгляд в даль на парк. – Ладно. Можем на выходных съездить к моей сестре в пригород, развеяться. Ты любишь леса, прогуляемся там.

Шесть лет, подумала я.

Мы вместе шесть лет. Я люблю леса, Алекс. А люблю ли я тебя или просто боюсь войти в другую, неизведанную реку?

– Набери мне ближе к вечеру пятницы, – я поправила толстовку. Чёрт! Мне же надо вернуть её Мартину. Интересно, Сэм ещё там? Если да, то, очень надеюсь, что они там начертательной геометрией занимаются. Я совершенно зря переживаю, я же должна быть вне конкуренции, любить себя и бла-бла-бла. Так учат все эти гуру эзотерики, да?

Алекс обнял меня вокруг шеи одной рукой, а второй затянулся, затем выпустил дым в небо и чмокнул меня в лоб:

– Не делай поспешных выводов и не принимай никаких решений до окончания выходных. Ты увидишь, что я не такой уж и кретин. Не настолько кретин, насколько кажусь, – тихонько улыбнулся он и пошёл прочь. Я развернулась и, сделав всего лишь шаг, услышала его голос: – Скоро увидимся, моя Эйко.

Быстрым шагом я направилась в сторону общежития. Мне нужно как можно скорее вернуть толстовку, обнять Мартина и встретиться с Мией. Она должна выслушать всю эту фигню, произошедшую со мной за эти какие-то шестнадцать часов. Я достаю телефон и дрожащими пальцами (то ли от холода, то ли от моих нервишек) набираю сообщение Мие:

«Помпончик, сможешь меня забрать из кампуса? Потом объясню»

Прошло меньше минуты, и вот она звонит мне. Мия – не любитель переписываться.

– Погоди. Это история двухлетней давности? Или у моего отца тут, вместо обычных тачек, машина времени где-то запрятана, и она отправила меня в твой персональный ад? КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ? – чуть погодя, она продолжила уже тише: – Извини. Но какого чёрта ты там делаешь, Эйко?

– Мартин. И даже Алекс.

– Не беси меня своими недомолвками.

Обожаю Мию за её вспыльчивость и неумение вести спокойные диалоги. Её испанские и итальянские корни сыграли с ней злую шутку и сделали из неё мегеру. Она много ругается и возмущается, зато как искренне она это делает.

– Мия, меня саму всё это бесит. Но ты знаешь, как мне везёт на парней в моём окружении. В общем, я иду к Мартину…

– Нет! Стой, в смысле? Стой, стой, стой! – торопливо забормотала она, и по её голосу я уже слышу, что сейчас она начнёт меня отчитывать. – Никуда ты не идёшь, а прижимаешь свою задницу в кафе с булками и ждёшь меня, пока не натворила там невесть что.

– Я уже. Заберёшь меня через полчаса?

– Придётся сказать отцу, что у меня в окружении женщины-дуры и мне срочно надо спасти одну от погибели. Я наберу, как буду рядом. С тебя – максимально большой капучино с зефирками.

– Не пойму, как в такой мегере, как ты, уживается всё это вместе с зефирками.

Она хохотнула.

– Только зефирки делают меня добрее. Ну, и твои щёчки.

– Не начинай! – засмеялась я и дала отбой.

Пока мы вели разговор, я подошла ко входу в общежитие. Вдох-выдох, и я открываю дверь…

Love’s Child

Я захожу в холл и поднимаюсь на второй этаж. Прохожу мимо двух дверей и останавливаюсь у комнаты 29. В этот раз врываться у меня нет никакого желания, и я стучу. Переминаюсь с ноги на ногу и тереблю пальцами край рукава. «Лишь бы он был тут», – подумала я.

Мартин открывает дверь и смотрит на меня в упор.

– Ты быстрее, чем я думал, – он потёр бровь. – Как прошло?

– Я войду?

– Ты войдёшь и останешься со мной?

– У меня двадцать минут. Мия едет за мной. Я хотела вернуть толстовку, – с грустью в голосе произнесла я и заглянула ему за плечо. – Ты один?

Он вытянул руку и пригласил меня внутрь. Бесшумно закрыл дверь за моей спиной. Я прошла в его комнату и села на край кровати. На мои любимые серые простыни. Люблю серый цвет, он напоминает мне те осенние облака и глаза этого паренька, к которому я только что ворвалась.

Мартин встал напротив меня, опершись руками на белый икеевский стол:

– Так как прошло? Что он тебе наплёл на этот раз?

– Алекс пригласил меня на выходные к Стефи, в селение. Думает, что это поможет нам и нашей любви воскреснуть. А я просто хочу исчезнуть с этой планеты, чтобы не заниматься всей этой ерундой по разматыванию нашего проблематичного клубка.

– Ох, Эйко… – он запрокинул голову и прикрыл глаза. – Терпения у меня и вправду не занимать.

Я встала с кровати и сделала три шага к нему. Обняла и положила голову ему на грудь. Он такой высокий. Мой Мартин. Такой сильный и такой добродушный. Я не достойна его. Ни его любви, ни его заботы, ни его преданности.

Он не обнял меня в ответ. Так и стоит, упершись руками в стол. Мне так паршиво на душе, кто бы знал. Я уставилась взглядом в мятную дверь шкафа. Прикрыла глаза, и две капли скатились по моим щекам. «Поцелуй меня… обними меня…» – четыре слова по кругу бегали в моих мыслях.

Я распахнула глаза и подняла голову в надежде встретиться с ним взглядом.

– Ну, и как быть? – прошептал он, глядя в потолок, будто спрашивал не меня, а Господа Бога. Он шумно выдохнул и выпрямился.

Я всё так же смотрела в его глаза. Серые, любимые глаза. Мартин нагнулся ко мне, и я подумала, что он сейчас поцелует меня, но он прижался своим лбом к моему. И я обмякла. Это простое движение действует на меня магнетически. И так, молча, мы простояли пару минут, дыша в унисон, пока он снова не нарушил тишину:

– Как быть, мелкая?

Я молчала. Я подбирала слова.

– Я так тщательно выстраивала стены между нами. Между тобой и мной. А они рухнули. Два года я баррикадировала себя от тебя и посмотри, где я сейчас. Стою тут, в твоей комнате, – я сделала паузу, пытаясь разобраться в том, что я чувствую сейчас. – Я чертовски зла на всё.

Мартин чуть отошёл от стола, я сделала шаг назад, а он обвил меня вокруг шеи обеими руками. Положил свой подбородок мне на голову и сказал:

– Я тут вряд ли смогу помочь тебе сделать правильный шаг. Ты же знаешь, Эй, я попрошу тебя остаться и избавиться от всего, что тебя гнетёт. Но я сделаю это из своих эгоистических соображений, а это отстой. Хоть и говорят, что мужчины бесчувственные мерзавцы, я не хочу быть мерзавцем для тебя, – он сжал меня в своих объятиях и поцеловал в макушку. – Ты – «дитя любви», Эй. Твои родители были правы, дав тебе такое имя.

После этих слов я сдалась. Слёзы градом потекли из глаз, словно те грозовая туча. И моё тело сотрясло. Я вцепилась в Мартина, как в спасательный круг, будто я вот-вот утону.

– Эй, посмотри на меня, – произнёс он и поднял мой подбородок пальцем, позволяя нашим взглядам встретиться.

Я распахнула глаза… И впилась в его губы.

– Ты нужен мне, – это всё, что я смогла прошептать, целуя его с такой страстью, словно нас сейчас разъединят навсегда.

Он запустил пальцы в мои волосы и притянул меня к себе ещё сильнее. И целовал, целовал, целовал…

Retrograde

Он приподнял меня и усадил на стол. Снова запустил руки в мои волосы и простонал мне в губы:

– Такими темпами я точно тебя никуда не отпущу.

Что? О чём он? Я вопросительно посмотрела в его глаза.

– Телефон, мелкая. У тебя телефон вибрирует на кровати.

– О боже, Мия! Я забыла про неё! – я отскочила от Мартина и схватила телефон: – Помпончик, я уже бегу, я потеряла счёт времени, я каюсь, ты ещё не спалила там кафе, надеюсь? Буду благодарна тебе, если никто не пострадает, пока я тащу свою задницу.

Я быстро даю отбой, не давая ей возможности сказать мне пару ласковых слов.

– Второй раз за день ты просто сбегаешь. Сегодня ретроградный Меркурий в планете моего дня рождения? Или как там эта фигня называется?

Я подхожу к нему и тихонько улыбаюсь:

– Эта фигня называется моя жизнь. И снова добро пожаловать в неё! – обвиваю руками его шею, и, встав на цыпочки, целую его в щеку. Несколько секунд мы стояли вот так, и потом я отошла. – Я напишу тебе, как буду дома, если хочешь.

– Я тебя только что чуть на стол не уложил… Да, пожалуй, напиши мне. А лучше набери меня. Я хочу услышать твой голос прежде, чем отправлюсь в душ.

Я выпучила глаза и почувствовала, как запылали мои щёки.

– Я не мерзавец, но тот ещё похотливый тип, – и мы засмеялись в голос. – Иди, она и так тебя полчаса отчитывать будет. Будешь медлить – до завтра тебя ждёт гнев владычицы.

Я уже хохотала вовсю. Чуть ли не хрюкая, сказала:

– Дурила. Я напишу, – подмигнула и быстро пройдя мимо двери Сэм, вылетела в коридор.

Блин! Толстовка. Ладно, завтра верну. Завтра же всё в силе? Я обещала нам прогулку на озеро, но он не обмолвился про это ни словом, только попросил набрать.

Я быстро спустилась по лестнице и выбежала на улицу. Благо, до кафе я добегу за пять минут. Может, быстрее.

Подбежав на место спустя, надеюсь, пять минут, я открыла входную дверь. И увидела Мию за столом, за которым я сидела с Мартином. Моё сердце и так вот-вот выпрыгнет, так ещё эти недавние воспоминания всплывают в голове. Плюс этот поцелуй в его комнате. Господи! Я целовалась с двумя парнями сегодня, какое безумие! Что случилось с моей жизнью в очередной раз?

– Хорош там стоять, как вкопанная, и закажи мне капучино, Эй! – крикнула мне Мия. С манерами у неё туговато. Вся в отца пошла.

Я посмотрела на второй этаж, улыбнулась ей своей самой широкой улыбкой и направилась к стойке.

– Извините мою подругу, она без кофе – зверь! Поэтому я возьму самый большой капучино с зефирками для неё и такой же большой американо с молоком для себя, – на весёлой нотке я пропела бариста свой заказ. Развернулась к столику Мии и собралась уже было идти к ней, как вдруг услышала:

– С холодным молоком?

– Что, простите?

– Вам с холодным молоком, как вы брали недавно?

Ах, вон он о чём! Спасибо за ещё одно напоминание, греет душу, честное слово!

– Да, спасибо большое, – и пошла к подруге.

Она поднялась, чтобы обнять меня. И я стиснула её в охапку. Мия отодвинула меня от себя на расстояние своих вытянутых рук:

– От тебя пахнет мужским парфюмом, но Алекс презирает всю эту ерунду. Всё-таки, история двухлетней давности? – вопросительные карие глаза подруги сейчас сделают в моей голове дыру. Без применения холодного оружия. Она сама оружие.

Я выдохнула и прощебетала:

– Да, да, да, я была у Мартина, – я начала рукоплескать. – Я хотела поговорить с тобой днём, но ты у отца застряла, и я рванула к нему…

– Так, меня не приплетай! Но продолжай, милая, – улыбнулась она и села на стул, показывая мне, куда я должна пододвинуть свой стул, поближе к ней.

– Я пришла к нему, мы сходили выпить кофе. Кстати, мы за этим же столом сидели, – проговорила я, пока усаживалась рядом с ней.

Мия отпрянула назад от стола, и мы засмеялись в голос.

– Не смеши меня, история грустная, а ты хохочешь тут! – обиженно воскликнула я.

Официант поднесла нам наши напитки, и Мия начала закидывать зефирки ложкой в рот. Что не мешало ей продолжить:

– Очень грустная, судя по твоим глазам. Не обманывай меня, подруга, у тебя глаза влюблённые! Ты же знаешь, что папа хотел сделать из меня следователя. Ничто не ускользнет от меня, – и она подмигнула мне. – Так что было после кофе?

– После кофе был Алекс…

Мия открыла рот в изумлении, загружая в него последнюю зефиринку: