Цитаты из книги «Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению»

Все враги проиграли схватку заранее. Журналисты абсолютно все куплены и пишут статьи с чудовищными названиями, проповедники, литераторы и философы несут абсолютную чушь, все композиторы, кроме одного, создают набор звуков вместо музыки. В книге строительство железной дороги в пустынных штатах – это культурная, цивилизационная миссия. Конечно, для тех, кто учился в советской школе, этот роман напомнит произведения соцреализма, только с обратным знаком. В целом же пафос этого произведения малоотличим от пафоса коммунистического «Как закалялась сталь». В обеих книгах герои одержимы идеалом. У Айн Рэнд капиталистическим, у Николая Островского – коммунистическим.

И тут закрадывается подозрение, что автор не любит даже своих героев, поскольку у нее нет желания показать их настоящими людьми. Они – инструменты. Для своего дела и для того, чтобы Айн Рэнд могла донести до читателей свои идеи. Можно ли любить скальпель, инструмент, железяку? Да, можно, и мы об этом поговорим чуть ниже, но в романе «Атлант расправил плечи» этой любви не найти.

В одной из статей Виктора Шкловского есть размышление о том, как художественная литература описывает смерть. Мы можем рыдать над гибелью воробья или голубя в ладонях героя, но смерть десятка гвардейцев кардинала, которых лишили жизни мушкетеры, не отзовется в нас никак и даже порадует. Потому что они враги. Это нормально. Однако в романе Айн Рэнд таким образом во враги записывается чуть ли не все человечество. Поскольку люди грешны, слабы и не всегда достаточно умны. Герои Айн Рэнд очень трепетно относятся к своим жизням, пренебрегая чужими. Что, кстати, дает право и нам не переживать за их дальнейшую судьбу и следить за «атлантами», не принимая близко к сердцу их передвижения и переживания. Кого всерьез заботит судьба скальпеля, попавшего в стерильное безвоздушное пространство, пусть даже он из суперметалла и великолепно заточен?

Айн Рэнд не любит никого. Смысла в жизни подавляющего большинства населения Соединенных Штатов Америки она не видит. Людей, обладающих неправильным мировоззрением, автор безжалостно пускает в расход.

Впрочем, обвинять Айн Рэнд в лукавстве трудно. Биограф писательницы Энн Хеллер писала, что «Атлант расправил плечи» – это ее попытка «создать идеального человека и обозначить идею и жизненные усилия, которые позволили бы ему любить, творить и производить». Но вот беда: идеал всегда скучен. Особенно если он существует на фоне уродов и бездарностей, в мире, где такие важнейшие составляющие жизни, как дети, родители, болезни, смерть и многое другое, отсутствуют. В этом случае быть идеальным совсем просто. Общество, описанное в «Войне и мире», далеко от совершенства. Среди более чем 500 персонажей романа нет ни одного идеального человека. Даже тех, к кому Толстой относится с явной симпатией, Айн Рэнд даже рядом с Ущельем Голта постоять не пустила бы. Платон Каратаев? Пьер Безухов? Наташа Ростова? Кутузов, одержавший великую победу? Куда им до «атлантов». Толстой не дает спуску никому из описанных им праздных прожигателей жизни, карьеристов и интриганов и в то же время… всех их любит. Потому что они часть жизни как она есть. Даже к Анатолю Курагину – очевидному негодяю и пустышке – он заставляет проникнуться сочувствием, показав его страшно страдающим во время ампутации ноги после Бородинского сражения.

В книге, безусловно, поднимаются совершенно общие и вечные проблемы, некоторые идеи могут шокировать, но они вполне имеют право на существование. За это, за возможность посмотреть на некие догмы под совершенно другим углом, а также за смелость представить их таким образом нужно быть благодарным автору. И тем более досадно, что «Атлант расправил плечи» нельзя назвать художественной литературой. Это изложение идей в художественной форме. Что заставляет относиться к творению Айн Рэнд, а следовательно, и к заложенным в него идеям скептично.

Один из признаков качественной литературы – достоверность, то, насколько читатель может верить в то, что такое может произойти на самом деле. Конечно же, нужно учитывать, что «Атлант расправил плечи» – это антиутопия, где, казалось бы, может происходить все что угодно. Но жанр не оправдание для отказа от реалистичности и логики развития сюжета и персонажей. В основных антиутопиях XX века представлена гораздо более объемная картина. Взять самую знаменитую – «1984» Джорджа Оруэлла. Уровней проблем, обозначенных в этой книге, намного больше, и они гораздо глубже. Да и в целом культура прошлого века ставит промышленных магнатов перед намного более сложным экзистенциальным выбором. В качестве примеров можно привести фильмы «Список Шиндлера» Стивена Спилберга и «Гибель богов» Лукино Висконти, где героям приходится решать вопросы жизни и смерти в обстоятельствах куда более неблагоприятных, нежели те, что описывает культовый роман американской писательницы. А книга Айн Рэнд построена таким образом, что в ней кроме экономических проблем Америки не существует ничего. Да и те, мягко говоря, обоснованы неубедительно. Герои «Атланта», повторимся, живут в двухмерном, не допускающем полутонов мире, который ставит перед ними такие же задачи. Что неудивительно – будучи плоскими сами, они другие задачи решать не смогут.

В итоге Большов переписывает все имущество на приказчика Подхалюзина, а заодно, чтобы дополнительно обезопасить себя, выдает за него свою дочь Липочку. Затем объявляет себя банкротом и садится в долговую яму. По идее Подхалюзин должен выкупить его, заплатив по долгам лишь определенный процент. Но в этот момент заканчивается бизнес и начинается семейная драма. В финале пьесы Островский совершает поразительный кульбит – жадный самодур вдруг начинает вызывать у зрителей сочувствие, став жертвой еще более алчных родственников. Бывший приказчик, получив все имущество хозяина, отказывается выкупать тестя по ставке, названной кредиторами – по 25 копеек за рубль, цене, по его словам, «совсем несообразной». Он готов дать 15 копеек за рубль и ни копейкой больше. То, что в противном случае тесть будет вынужден сесть в тюрьму всерьез и надолго, его не беспокоит. А родная дочь считает, что «не бог знает что случилось», и даже не пытается сделать вид, что она поддерживает родного отца. «Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила – свету не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги, да самой опять в ситцевых платьях ходить?» – поясняет она. Неудивительно, что «Свои люди – сочтемся» очень сильно обидела влиятельное московское купечество – после коллективной жалобы комедию запретили к постановке, автора уволили со службы и отдали под надзор полиции. Цензор писал: «…Все действующие лица: купец, его дочь, стряпчий, приказчик и сваха отъявленные мерзавцы. Разговоры грязны; вся пьеса обидна для русского купечества». Обида купцов понятна – раскрыт механизм популярной аферы, герои алчны, деньги оказываются важнее закона и самое главное – семейных, родственных отношений. Банкротство духа налицо. И представлено это в виде комедии. Как тут не обидеться?

Самое, пожалуй, подробное описание изнанки дела можно найти в пьесе «Свои люди – сочтемся», которая принесла Островскому литературную известность. Общеизвестный факт, что она носила первоначальные названия «Несостоятельный должник» и «Банкрутъ», но впоследствии автор ее переименовал. Купец Большов решается на банкротство, чтобы списать долги. Объявив себя банкротом, купец может рассчитывать на то, что кредиторы согласятся получить лишь часть долга – «по десяти копеек за рубль», «по двадцати пяти копеек за рубль», что соответствует 10 и 25 % от суммы долга.

Уже никто не назовет предпринимателя или бизнесмена купцом, менеджера – приказчиком, а начальника отдела в госструктуре – столоначальником.