Лето в Бадене и другие сочинения

Начиная с предисловия сына обыденно так признающего: отец просил отложить отъезд на два года, чтобы хоть как-то подготовиться к тому, что его жизнь сделают адом, я отказался, отца четыре года мучали и он умер, штош.
Описания никогда не виденной Европы, роскошных гостиниц, меблированных комнат, атмосферы казино советским интеллигентом, которому отказано в даже в туристическом знакомстве с другой жизнью. Любимая форма «внутренней Монголии» - фиксация на веке 19-ом, когда россияне могли путешествовать, учиться, где хотели, идеи и литература преодолевали границы намного проще. Своя советская ежедневность скучна и неизбежна, быт убог, лучше уйти в голову закомплексованного, одержимого игрой, почти нищего, но свободного в передвижениях, и такого понятного в своих метаниях, гения.
И эти картины-фантасмагории с человеком в цилиндре - «на кем-то перерезанном канате, я - маленький плясун, тень от чьей-то тени, лунатик двух темных лун».
Текст не столько про Достоевских, сколько про себя - собственное время, собственный талант, собственные страсти, неуверенность, даже страх, быть осмеянным. Как литератор, как мужчина, как еврей. Думаю, роковая комбинация - национальность, точнее осознание ее ущербности, выученное с детства, и душный строй, при котором угораздило жить, - даже не подрезала, а оторвала ему крылья. Интересовался психиатрией, стал патологоанатом (так безопаснее со всех сторон), хотел во ВГИК, но не решился. Даже упорное замещение описания близости «плаваньем» - Зонтаг называет это «уникальной метафорой» - все та же осторожность.
Не все рождаются для борьбы, некоторые закапывались в чужую жизнь, чужое время, писали в стол - прекрасным розам нужны колпаки от сквозняков.
Для меня это повесть про то, что дурная система делает с талантом - он все равно пробивается, но мало приобретает, скорее корежится и купируется

Мощная, конечно, книга, что есть, то есть.
Сначал хотел "четверку" поставить, но "окончание" вытянуло планку до высшей оценки (что у меня случается крайне редко, кто знает, тот в курсе).
Особенность, вернее, не особенность, а ценность книги проявляется в первую очередь для тех, кто (глубже) знает контекст (это не претензия, естественно, не критика, не выпендреж, а просто констатация), то есть для тех, кто прочитал самого Ф.М. (желательно полностью), его письма, "Дневник" Анны Григорьевны и... +хорошо бы и в угловом доме-музее в СПб, чтобы (читающий человек) побывал... Вот тогда всё заиграет всеми красками, и книга будет более понятно-представляемой.
В чем же ценность? В глубине погружения, во-первых, в достаточно аутентичном (этом самом погружении), во-вторых...
Дополнительными подробностями (жизни и творчества великого писателя), в-третьих... Языком написания и попытками парлептипного анализа, в-четвертых...

Я давно заметила - когда собственная жизнь ощущается пустой ее заменяют фантазией или даже одержимостью каким-либо кумиром. Это совсем не означает, что одержимый сам из себя ничего не представляет, просто обстоятельства сильнее и человек может быть загнан со всеми своими способностями в угол и ничего другого ему не остается кроме как витать в мирах придуманных и жить не своей жизнью, что бы о своей не думать.

Удивительно, но факт: человек образованный, с богатой семейной историей, много работающий, профессор, не имея возможности ни путешествовать, ни быть опубликованным, путешествует в своих фантазиях перевоплощаясь в своего кумира - Ф.М.Достоевского. Звучит вызывающе, но если подумать - каждый, кого творчество ФМ оставило неравнодушным, нашли в нем себя, про себя и о себе. Причем, не лестное, местами саднящее и ноющее. Собственно, этим его творчество и оставляет безрадостно неравнодушными своих читателей. Если ему можно быть нами, почему нам нельзя побыть им? В случае неудачи никто и не узнает, да и в случае удачи - тоже.

Не знаю, чего тут больше - анализа творчества кумира или профессионального понимания индивидуального нейрологического анатомического строения его мозга. Автор патологоанатом и потомственный ученый, кажется, что ему что-то известно, но он нам не говорит. Он вообще не стремился делиться с читателями своими литературными изысканиями, так как они не вписывались ни в какие дозволенные государством нормы творчества. Они к нам пришли из другой страны с восторженными эпитетами авторитетных экспертов.

Прочитав роман, хочу разделить свои впечатления надвое. Впечатление первое - о кумире или главном герое романа. Впечатление второе - об его авторе.

О кумире. Кумир омерзителен, болен, одержим игроманией, жалок и жесток в своем эгоцентризме. Но самое страшное, кажется, он таким и был. Мое интуитивное понимание, основанное на изучении его романов, соглашается, верит, что таким и был их создатель. Но есть во мне и небольшой протест, что не только таким он был, если допустить что только таким, то не создал бы своих шедевров, значит, все таки из этих состояний иногда выходил, значит, это не исчерпывающий набор качеств, значит, все-таки, были и трудолюбие, и собранность, и трезвый ум.

Об авторе. Здесь загадка посложнее. Мне кажется, мы потеряли кого-то, кто тоже мог бы стать чьим-то кумиром. Мне кажется, мы дали пройти мимо незамеченным таланту. Как талант был вынужден жить в скудном мире впечатлений, так и мир остался скудным с малым количеством граней и тусклым, мутным свечением, из-за отсутствия свечения талантов. Замкнутый круг тусклого цвета. После разрыва которого стало еще тусклее и принято ностальгировать по двадцати отличным фильмам, разбирать их на цитаты, ставшими пословицами, по двадцати отвратительного качества мультфильмам, но горячо любимыми за неимением других (или из-за наличия чрезмерно глубоких смыслов) и тоже разобранных на цитаты, ставшие пословицами. Но впрочем, здесь не об этом. Автор, рассказывая о кумире, вплетает в сюжет собственный маршрут, описывает визиты к своим персонажам. С главной темой их объединяет - Ленинград, город Достоевского, город блокадников. И смерть. Город убогих жилищ вначале героев Достоевского, после - унижающих честь и достоинство условий жизни интеллигентных людей Ленинграда коммунистических времен. Их истории заслуживают большего внимания, о них можно было бы писать без оглядки на кумира, они могли стать полноценными героями полноценных книг. Но видимо - не судьба. Смерть рано забрала того, кто решил писать о ней и кому было что о ней рассказать с необывательской точки зрения. Жаль.