30 сентября. Утро.

 Было в вашей жизни такое, что вас, до отвращения к собственной слабости, выворачивает от навязчивого рипита мыслей о ком-то? Когда хочется всё остановить, прекратить хотя бы на время. Чтобы просто выспаться, почувствовать вкус пищи, тепло воды, струящейся по телу. Но вместо этого, по кругу: мысли- кофе-сигареты.

 И, даже если ты громко смеёшься чьим-то шуткам, то внутри себя ты не слышишь своего смеха, не чувствуешь собственной улыбки.

 И ты вдыхаешь сигаретный дым до самого солнечного сплетения.  Сейчас он твой единственный друг, потому что, пропитываясь твоей болью, он покидает тебя вместе с ней, принося облегчение на пару мгновений. И ты запиваешь сигарету горьким кофе, как самым сильным из недействующих антидотом. Как что-то ещё более горькое, чем сейчас ты сам. Поэтому, у тебя так много кофе и сигарет.

 Мы сидим с Катькой в офисной курилке. Катька – гениальный копирайтер. Пишет, как дышит. Когда она всё успевает я не понимаю.

 Стоит зайти в курилку – там Катька. Нужно купить что-нибудь в магазине – туда, как раз, собирается Катька. Все закулисные интриги, все переживания и романы коллег – обо всём знает Катька.

 При этом, куда ни глянь, у неё самые высокие показатели в работе. И в АВС-анализе её тексты самые результативные. Поэтому, я работаю только с ней. Катька – это моя привилегия.

 Кроме того, она очень легкая. Вместе нам хорошо работать и просто быть.

 За этой её легкостью скрывается вовсе никакая не глупость и не поверхностность. Там офигеть какая, не смотря на её юный возраст, мудрость и глубина.

 Я знаю это потому, что мы очень близки. Наши рабочие сессии ловко разбавляются вопросами "Что нового? ", "Как ты? ", "Он звонил? ", "Что ты ответила? ". И всё в таком духе. И мы говорим друг другу обо всем, без прикрас, точно зная, что это непременно останется, между нами.  Она один из немногих людей, рядом с которыми я почти не стесняюсь обнажать свои истинные переживания, свои страхи и она отвечает мне тем же.

И я знаю, что, к сожалению, вся её мудрость и глубина не смогли спасти её внутренний корабль от трагического столкновения с рифом разбитых сердец.

 Катька познакомилась с Павлом в кофейне, куда забежала пообщаться с подругой, в обеденный перерыв. Они тогда заняли единственный свободный столик в глубине зала. А необычной внешности молодой человек уже сидел там, почти напротив, у окна, но всё же на некотором отдалении, достаточном для того, чтобы она не могла разглядеть чем он занимается, склонившись над столом. Но, периодически, и Катька это видела, он поднимал голову чтобы посмотреть в их сторону. В такие моменты ей стоило усилий чтобы не залиться румянцем и не потерять нить разговора.

 Он был не столько красив, сколько утончён. И эти ресницы, которые то и дело взмахивали вверх, и следом она снова ловила на себе его взгляд.

 Но нужно было уходить, обед подошёл к концу. Они рассчитались, вышли из кофейни и Катька, обняв на прощание подругу, пошла в сторону офиса, в тайне сожалея, что такая вот случайная встреча ничем не закончилась.

 Она уже перешла спешно улицу, прямо по проезжей части, игнорируя пешеходный переход, расположенный неподалеку, как вдруг услышала сзади оклик:

– Обычно я так не делаю.

Сердце упало и ударилось об асфальт, а потом отскочило обратно и застряло где-то в районе ключиц.

– Как вы не делаете обычно? – спросила Катька, обернувшись.

– Не перебегаю дорогу в неположенном месте.

– Я думала, вы не догоняете незнакомых девушек.

– И не рисую их, сидя в кофейне.

 Только сейчас, с трудом оторвав взгляд от его длинных ресниц, она обратила внимание на рисунок, который он ей протягивал.

 На листе, вырванном из блокнота, была нарисована Катька. Вроде бы, это была она. Но, сходство было, как ей показалось, неидеальным.

– Я такая? – спросила она.

– Нет. Вы лучше. Но я сумел нарисовать вас только так. Если вы позволите мне узнать вас поближе, в следующий раз, я надеюсь, у меня получится что-то более стоящее.

 Он был художником. Хорошо образованным, талантливым художником. Зарабатывал на жизнь созданием интерьерных картин по заказам дизайнеров и разных странных абстрактных предметов, которые те самые дизайнеры заботливо расставляли на полках и консолях, согласно дизайн-проектам, в квартирах своих заказчиков.

 Павел был замечательным. Он влюбил в себя Катьку моментально и бесповоротно и подарил ей целый мир, о существовании которого до встречи с ним она даже не подозревала.

 Он научил её слушать музыку, видеть через картины посыл и чувства художников, просил её по фотографии определить "что за эмоция", "что ты видишь", "что ты чувствуешь".

 Думаю, что Катькины таланты раскрылись в полной мере именно благодаря Павлу и тому, как он повлиял на её мироощущение, тому как он научил её видеть невидимое и осязать неосязаемое.

 А еще он ей много писал. Утро начиналось с его длинных писем, и ими же заканчивался их вечер. Он был очень необычным, этот Павел.

 Катька регулярно получала от него цветы без какого-либо повода и их не стало меньше, когда всё, наконец, случилось – красиво и чувственно, без тени пошлости и бесстыдства.

 Через пару месяцев после знакомства, в самый разгар их романтической влюблённости, Павел уехал в Питер на неделю, предупредив её, что не будет выходить на связь. Но просил не переживать. Он никуда не денется.

 Он позвонил ей на «WhatsApp» раньше, чем закончилась неделя, когда поднимался по эскалатору в торговом центре, куда приехал, чтобы купить ей подарок. Глядя в его полные тоски глаза, она понимала, что ей не о чем переживать. На неё смотрел влюбленный мужчина.

 Когда он вернулся, она не стала задавать ему наводящих вопросов. Но и он сам ничего ей не рассказал. Это было странным. Только в нём было столько всего странного и загадочного, что Катька с лёгкостью приняла и эту историю.

 Такие поездки стали периодически повторяться. Они не были частыми, а иногда и вовсе случались длительные перерывы. Неизменным было одно: стоило только Павлу добраться до Питера, как он пропадал из зоны действия сети, появлялся на связи лишь пару раз в сутки, урывками. И никогда не звонил, а только писал.

 Катька часами смотрела на одинокую серую галочку в мессенджере и понимала, что он отключал интернет раньше, чем она успевала ему ответить, а она отвечала ему максимально быстро, едва дождавшись его сообщения.

 Наконец, в одну из таких поездок, ей пришлось признать то, что было вполне очевидным с самого начала: он что-то скрывал от неё. И, возможно, даже скорее всего, он скрывал и саму Катьку от кого-то ещё.

 Она вырубила интернет и больше не заходила в «WhatsApp» до самого его возвращения. Это был её протест. Вся эта история с поездками становилась не просто каким-то его, Павла, маленьким секретом. Это всё больше подходило на обман, в котором Катька была лишь одной из водимых за нос сторон.

 Павел объяснился, когда приехал. При этом, он был немногословным и тщательно подбирал выражения: Он ездит к другу, а интернет отключает, потому что Катька же сама говорит, что, проводя время с человеком, надо быть здесь и сейчас, а не пялиться в телефон. Катька, и вправду, так ему горит, когда он пишет ей, общаясь с семьей, например. Но говорит она так, потому что надо бы так делать. Только это не свойственно Павлу. А значит, он сейчас пытается её обмануть, объясняя причины своего поведения лживыми мотивами.

 Внезапная догадка пробежалась мурашками по всему Катькиному телу, от макушки до кончиков пальцев. И вопрос, который она задала Павлу, дался ей не просто. Но пора уже было объясниться:

– Ты спишь с ним?

 Павел сначала медленно и глубоко вздохнул, глядя прямо в Катькины глаза, и затем совершенно спокойно, не отводя от неё взгляда, ответил:

– Уже нет. Это друг. Я больше с ним не сплю.

 Признание далось ему нелегко, но он это сделал. Его никогда не тянуло только к женщинам или только к мужчинам. Он влюбляется в человека. В его характер и черты, в его индивидуальность. А гендерная принадлежность – это то, что интересует его в последнюю очередь. Но он любит Катьку, он ей верен. А там – просто друг, с которым у него есть интересный проект и у друга, слава Богу, тоже всё хорошо и есть отношения. Ему жаль, что он не мог рассказать ей всё это раньше. Просто он очень боялся её потерять.

Катька спросила знает ли его друг про неё, и Павел ответил, что да, теперь уже знает.

 Он попросил Катю доверять ему, поверить в чисто дружескую природу их общения, и она, поверив, не лезла больше в эти странные отношения со своими расспросами.

 В одну из таких поездок он прислал ей прямо из Питера фото. Красивый, чёрно-белый снимок, на котором был её Павел. Только был он на нём – без одежды. Это угадывалось сквозь мятую простыню, которой он был прикрыт. И он смотрел на неё теми глазами, которые она так любила целовать и в которых так любила тонуть. Только сейчас её Павел лежал совершенно голый, в чужой постели, под чужой измятой простынёй и смотрел, сквозь объектив камеры, в глаза другого человека, который, возможно, тоже, сейчас стоял, слегка наклонившись или даже присев перед ним на корточки, обнаженным.

 Под фото был текст "Чтобы не скучала".

 И следом, ещё одно сообщение: «Не ревнуй. Это постановочное фото».

 Не ревнуй… Катьку поливало кипятком каждый раз, когда он присылал ей всё более и более откровенные картинки. Она любовалась им и, одновременно, её поедом съедала ревность до самых кончиков её рыжих волос.

 Когда Павел предлагал ей раньше найти фотографа для их интимной фотосессии, она не то, что бы сопротивлялась. Но для неё это было неким таинством. Как выйти замуж или родить ребенка.

 На первый взгляд, смешно, конечно, сравнивать такие вещи. Но, если вдуматься, так и есть. По крайней мере, так было для Катьки.

 И теперь её разрывало от этих откровенных фотографий, сделанных в другом городе человеком, к отношениям с которым Катька ревновала Павла всё больше и больше.

 Они редко говорили об этом. И никогда – о том, чем они там занимались, оставаясь наедине и вообще, как проводили время вдвоём.

 Но наш мозг устроен так, что любую недостающую информацию, любой образовавшийся вакуум он стремится заполнить и не успокоится, пока все пазлы не встанут на свои места.

 И тут возникает лишь два пути. Мы, либо, дорисуем себе картинку, в соответствии с особенностями работы нашего мозга, в свойственной ему негативной манере. Либо начнем искать новые, недостающие факты.

 У Катьки получилось сделать и то и другое. То, что она со временем узнала или увидела, было искусно дорисовано её догадками там, где оставались пробелы.

 Принять Пашину сексуальность стало для Катьки гораздо проще, чем задушить разрушающие её чувства.

 То, что ревность – это инстинкт, который просыпается в женщине, когда её любви что-нибудь угрожает, даже если это всего лишь страх, Катька не знала. Как и не знала она куда её засунуть, когда Павел уезжал туда снова и снова. Хотя, он и был с ней максимально предупредительным, больше не отключал интернет и старался отвечать на все её сообщения побыстрее. Только Катька писала ему редко, пока он был в этих поездках, как, впрочем, и он – ей.

 Однажды Павел создал публичную страничку в одной из социальных сетей. Он не привязал её ни к своему номеру телефона, ни к почте. Поэтому, Катька могла бы так о ней никогда и не узнать. Могла бы. Но Павел сам показал её Катьке. Там он выкладывал красиво отснятые и со вкусом откадрированные работы, сделанные им на заказ, чередуя их со своими чёрно-белыми снимками. Сначала это были портретные фото или фрагменты его, Пашиного, тела. Катька даже назвала этот проект «Части тела». Потом выкладываемые им снимки и тексты под ними стали становиться всё смелее и провокационнее.