Прочитав, что книга написана как бы о бабушке и дедушке писательницы, мгновенно вспомнила похожий подход у Трижиани, и возрадовалась, что сейчас окунусь во что-то похожее на хаотичный, шумный, но купающийся в любви мирок её итальянско-американского семейства. Увы и ах... Книга о семье, родившейся из мимолётного увлечения эльзасской француженки Матильды, даже внешне больше похожей на немку, чем на француженку и не страдающей очень уж строгими принципами поведения юных леди , и Амина, на тот момент солдата французской армии, марокканца, ниже её на голову и строгого в понимании правил поведения что юных, что не очень женщин, оказалась не цветистой, душистой и доброй, а просто - тяжёлой.
Матильда не предполагала, как она будет жить на негостеприимной земле, обдуваемой злыми ветрами пустыни.
Она с грустью думала о том, что никому не интересно, как она впервые сделала то или это, что ее жизнь проходит без зрителей. А зачем жить, если тебя никто не видит?Она всегда заканчивала письмо такими словами: «Я вас люблю» или «Я скучаю по вас», – но никогда не упоминала, что тоскует по родине.
Мечтая вернуться, боясь вернуться, не понимая сама до конца, чего она хочет, Матильда всё же побывала во Франции, правда, по не очень-то приятному поводу - из-за похорон отца, и тянула время, откладывая возвращение неимоверно долго, внутренне уже почти совсем подготовившись оставить детей...
Амин, чья телесная любовь к жене не иссякает, не считая тех моментов, когда он просто валится с ног после долгого рабочего дня, тоже не видит радости от их брака:
С чего он себе возомнил, что сможет жить с европейкой, такой раскрепощенной женщиной, как Матильда? Из-за нее, из-за этих мучительных разногласий у него возникло ощущение, что его жизнь напоминает взбесившиеся качели. Иногда им овладевало острое, неистовое желание вернуться к своей культуре, всем сердцем любить своего бога, свой язык и свою страну, и нечуткость Матильды сводила его с ума.
Остаётся понять, каково их детям. Старшая девочка Аиша, прожив до шести лет как абсолютная дикарка, становится ученицей школы при монастыре и всей душой привязывается к одной их монахинь и верит во всесильную деву Марию. Учится она неплохо, но подруг у неё совсем нет: для француженок она - грязная арабка, для арабских девочек - нищебродка. Младший Селим - слишком маленький ещё, чтобы что-то понимать...
А то, что делается вокруг, сложно понять и взрослым. Дело происходит в 50-ые годы, время национального самоосознания Марокко и освобождения от колониализма. Странно слышать, например, от старой французской поселенки:
Если хотите знать, мне совершенно все равно, что думают французы. Им кажется, будто это марокканский народ, который растет и крепнет, напал на них и завоевал их землю. Пусть зарубят себе на носу: они здесь иностранцы.
Страшные описания зверских убийств, поджогов миндальных и апельсиновых плантаций...
Отныне европейских поселенцев и марокканцев разделяла река пролитой крови.
Семья Матильды и Амина старается быть ниже травы, тише воды, и им действительно удаётся остаться незамеченными в буре политических страстей, постоянных митингов и нападений. Но лучше их жизнь от этого не становится. Каждый из них чувствует себя предателем: и Матильда, принявшая ислам, и Амин, упорно не берущий вторую жену из местных и позволяющий обучать дочку в европейской школе.
Нет, сейчас они оба принадлежали к одному – несуществующему – лагерю, где смешались в равной, а значит, почти невозможной пропорции милосердие и жестокость, сочувствие к убийцам и к их жертвам. Все чувства, что они испытывали, казались им предательством, а потому они предпочитали о них молчать.
Так что удовольствия от красочной семейной саги на фоне золотых барханов получить не вышло. Скорее после книги осталось гнетущее послевкусие, похожее на мировосприятие Матильды:
Какой след она оставит после себя? Многие сотни приготовленных и съеденных обедов и ужинов? Немного мимолетной радости, испарившейся в один миг? Песенки, спетые у кроватки малышей, дни, когда она утешала детей в их горестях, о которых теперь никто и не вспомнит? Заштопанные рукава, тревоги, ни с кем не разделенные из боязни быть осмеянной?