В детском садике был тихий час. Воспитательница предложила Веронике подождать еще двадцать минут, когда проснутся дети. Девушка расстегнула пуховик и села на низенькую скамейку в раздевалке, покрашенной в зеленый цвет. На стенах висели детские рисунки, вырезанные из книжек и журналов сказочные персонажи, а в углу в старой глиняной плошке росла пальма, чьи листья давно пожелтели.

Вероника устало вздохнула и вытащила из сумочки мобильный телефон, дабы занять себя хоть чем-то в это время. На экране высветилась информация о новых сообщениях. Среди них была смс от Мегафон с пометкой о том, что пора бы положить деньги на счет. Девушка пересчитала оставшиеся после обеда деньги и поняла, что сегодня пополнить счет не получится, а это означает, что придется снова как и всегда унижаться перед матерью, прося хотя бы пятьдесят рублей на телефон. Чаще всего пополняет счет бабушка, но в этот раз Зоя Семеновна забыла, увлекшись разговором с сыном, который в очередной раз закончился скандалом. Хотя мужчина и любил свою дочь, но жертвовать своим свободным временем и пустым времяпрепровождением не собирался, ну не хотелось работать ему, не хотелось.

Тем временем проснулись дети. Воспитательница помогла им переодеться и справить нужду в туалете. Когда Даниил радостно выбежал в коридор, то увидел сестру, которая держала в руках его верхнюю одежду.

– Ну что, Данилка, пойдем домой? – ласково спросила Вероника, взяв младшего братика за руку.

– Я по тебе так скучал, – сказал мальчик и крепко обнял своими детскими ручонками девушку.

Вероника погладила его пушистые светлые волосенки и поцеловала в нежную детскую щечку, еще красную ото сна. Мальчик послушно оделся и они вместе вышли на улицу. Девушка укутала Данилку шарфом и сказала:

– Закутайся потеплее, а то снова простудишься, – она очень любила брата.

Мальчик послушно взял сестру за руку и попросил купить ему шоколадку. У Веронике практически не было денег, но отказать братику она не могла. Высыпав на ладонь оставшуюся мелочь, девушка купила Милки вэй и чупа-чупс. Данилка радостно раскрыл шоколадку и тут же ее съел.

Сам мальчик был избалованным, потому как любимец семьи, которому позволялось все. Он не знал отказа ни в чем отказа в отличии от сестры, которая была абсолютно лишней в их семье. Но как бы то ни было, Веронику он сильно любил и всегда рассказывал о ней в детском саду, называя не иначе как «моя сестренка». Мальчик глубоко переживал, когда оказывался свидетелем издевательства над Вероникой. В таких случаях он нередко старался защитить сестру, если дело касалось Инны Викторовны. Данилка бежал к матери, хватал ее за руку и, громко плача, кричал: «Мамочка! Не надо, не кричи на Веру!» В таких случаях женщина замолкала и уходила в другую комнату, чувствуя себя виноватой перед сыном, но никак не перед дочерью. А вот противостоять отцу мальчик боялся, так как чувствовал в нем силу и власть. И если гнев Сергея смерчем обрушивался на Веронику, то Данилка убегал чаще в туалет или ванную комнату, закрывался там и тихо плакал, ненавидя свое бессилие хоть как-то помочь родной сестре.

Сейчас же мальчик чувствовал себя счастливым, шагая за руку с Вероникой. Девушка свернула за угол и пошла через двор, рядом с которым был построен их дом. Данилка увидел снеговика и, слепив снежок, бросил в него. Девушка засмеялась и проговорила:

– Ты просто молодец!

– Вер, а можно я скачусь с той горки?

– Скатись, только один раз, а то холодно.

Мальчик радостно побежал через двор, где играли детки постарше. Пробежав мимо детворы, которая каталась на коньках по льду, Даниил взобрался на горку и с криком скатился вниз, плюхнувшись в снег. Вероника быстро подбежала к нему и отряхнула комья снега с одежды. Мальчик вырвался из рук сестры и сказал, обиженно выпятив губу:

– Я еще хочу!

– Нет-нет, Данилка, – ласково ответила она, – нужно возвращаться домой, папа ждет.

Мальчик серьезно взглянул ей в глаза, взгляд его был холодный, жестокий, совсем не похожий на детские глазки. Ледяным голосом, словно приговоренный к смерти, он сказал:

– Я ненавижу отца…

У Веронике комок застрял в горле. Никогда еще она не видела брата таким злым. На нее пристально смотрели чужие, совсем не знакомые глаза. Зрачки у Даниила расширились и он проговорил еще раз:

– Я ненавижу отца. Когда-нибудь я убью его… за тебя.

Рыдания подступили к горлу. Девушка из последних сил сдержала их, дабы не заплакать у всех на виду. Чтобы скрыть волнения, охватившие ее, она сглотнула слюну и, присев на корточки, крепко обняла братика. Волна нежности накрыла всю ее душу, что вырвалось в безудержных поцелуях таких нежных, детских щечек, покрасневших от холода. Как же хорошо осознавать, думалось Веронике, что в их семье хоть кто-то любит искренней любовью.

Но вместо слов нежности она сказала:

– Прошу тебя, Даничка, не говори так о папе, хорошо? Так нельзя.

– Раз он обижает тебя, то можно.

– Но он твой родной отец, а мне он никто.

– Ну и что. Все равно ты моя родная сестра, а это значит, что тебя никто не имеет право обижать!

– Ты еще такой маленький, а рассуждаешь словно взрослый. Ты умный человек, Даниил.

– Нет, я просто очень-очень сильно люблю тебя.

Какая-то теплота накрыла душу Вероники и она больше не могла сдержать слез. Две капли скатились по щекам и упали на воротник пуховика. Услышав, что девушка всхлипывает, мальчик внимательно посмотрел ей в лицо и спросил:

– Почему ты плачешь?

– Нет, я не плачу. Просто соринка попала в глаз.

– Сейчас же зима! Песка нет. Какая соринка?

Вероника спохватилась. И правда, она даже забыла, что была зима, а мальчик оказался внимательным, чтобы ничего не заметить. Дабы не оправдываться, девушка взяла его за руку и сказала:

– Ладно, маленький умник, пошли домой.

Когда они вошли в квартиру, то услышали громкие голоса, доносившиеся с кухни. Недавно с работы вернулась Инна Викторовна. Уставшая женщина с сумками в руках, прошла на кухню и обнаружила новую гору посуды. В отсутствии Вероники Сергею удалось начудачить: решив перекусив, он взял старую чугунную сковородку и стал жарить на ней яичницу. К сожалению, он не был заядлым кулинаром и потому проглядел приготовление блюда. Яичница сгорела, на кухне стоял удушливый запах гари. Но, решив не останавливаться на достигнутом, мужчина бросил ту кастрюлю в раковину и достал новую, ту, что купили два месяца тому назад. Судьба новой оказалась предсказуемой: на ней яичница сгорела также, как и предыдущая. Сергею это надоело и он со злости швырнул новую сковородку о стену. Естественно, она сломалась. Мужчине было не жаль ее, благо, покупала ее жена на свои деньги.

Когда Инна Викторовна увидела погром на кухне, то пришла в ужас. Бросив сумки с продуктами в дверях, она принялась кричать на мужа. Тот, не оправдываясь ни грамма, пошел в атаку: он кричал бранными словами, обзывая женщину плохой хозяйкой и матерью, которая слишком мало зарабатывает, чтобы семья жила более достойно.

– Я три месяца откладывала деньги с зарплаты на эту кастрюлю, отказывала себе во всем: не покупала лишних трусов, каждый вечер чинила порванные колготки, а ты, лентяй безработный, тоже и делаешь, что спишь да ешь, живешь на мои деньги в моем доме. От тебя нет ни капельки помощи! Ни на работу не ходишь, ни дома ничего не делаешь.

– Заткнись! – закричал Сергей таким страшным голосом, что Инна Викторовна попятилась назад, боясь получить удар в лицо. – Заткнись, я здесь хозяин и только мне дано право решать, кто что будет делать.

– Какой ты хозяин? Посмотри на себя. Одет как бомж, выглядишь как бомж. От тебя воняет хуже, чем от собаки! Хотя бы нанялся на неполный рабочий день, чтобы хоть капельку помочь мне, – голос женщины задрожал, на глаза навернулись слезы.

– Замолчи, дура сумасшедшая! Еще хоть раз крикнешь на меня, упеку в психушку, у меня много связей, а квартиру перепишу на себя, чтобы поделом было, и детенышей твоих в детдом сдам, поняла?

Инна Викторовна заплакала. Сергей же с ухмылкой смотрел на нее сверху вниз, упиваясь своим призрачным могуществом. Хоть где-то он может показать себя во всей «красе».

Вероника с Даниилом стояли в коридоре, прислушиваясь к каждому слову. И хотя ссоры в их семье были обычным явлением, дети все равно испытывали страх и стыд за родителей, ставящие свои собственные интересы выше детских.

Крики не прекращались, и все из-за сковородки, у которой сломалась ручка. Инна Викторовна повторила еще раз для Сергея историю о ее покупке и с каким трудом ей удалось приобрести новую сковородку, которая теперь лежала на полу, вымазанная подгоревшим омлетом.

– Да плевал я на эту сковородку! – закричал мужчина. В ярости стукнув кулаком по столу. – Плевал, поняла? Кстати, ты мне пиво купила?

– А с каких пор я обязана покупать тебе пиво, если мне на еду денег не хватает? Иди работать и можешь тогда тратить свои деньги на что угодно!

Сергей оскалился, готовый разорвать жену за такие слова, но в последний момент передумал и вышел из кухни. В дверях он на секунду остановился и, чтобы сделать Инне Викторовне побольнее, пнул пакеты с продуктами и ушел.

Дети в это время отсиживались в спальне, дабы не попасться на глаза Сергею, который в порыве ярости мог обрушить увесистый кулак на тех, кто явно слабее его, дабы хоть на миг почувствовать свое призрачное могущество. Минут десять сидела Вероника на диване, прижав к себе братика, боясь показаться на глаза матери. Девушка прекрасно понимала, что превратится в боксерскую грушу, на которую возложат все грехи человечества, ибо она никогда не могла постоять за себя. Робкая по характеру, Вероника принимала на себя все удары судьбы, выпавшие на ее долю, на такую еще юную девушку. Кроме бабушки не было у нее заступников. Был еще Данилка, который горячо любил ее, но куда ребенку было справиться с родителями? Правда, он не раз обещал сестре как только вырастет, то поможет ей, а пока приходилось жить в ожидании, что однажды справедливость восторжествует и у Веронике начнется новая, куда более счастливая жизнь.

От таких мыслей тоска еще с большей силой завладела ее душой. Дабы не заплакать, девушка покрепче обняла Данилку. Чувствуя тепло, исходившее от него.

Вдруг дверь отворилась и в проходе показалась Инна Викторовна в домашней одежде. Уставшим видом она окинула детей и сказала:

– Чего тут расселись? Быстро марш на кухню мне помогать!

Когда Вероника, взяв Данилку за руку, направилась вслед за матерью, та обернулась и оборонила:

– Я говорила тебе, Вер. Данилка может идти играть.

– Но я хочу остаться с Вероникой! – воскликнул мальчик.

– Сыночек, – как можно ласковее ответила Инна Викторовна, хотя голос ее дрожал от злости, – сынок, иди поиграй в игрушки или посмотри мультфильм. Мы скоро будем ужинать.

Спорить с матерью не хотелось. Даниил обиженно выпятил нижнюю губу и, опустив голову, пошел в спальню, где были его игрушки.

Вероника в таких случаях всегда завидовала брату, хотя боялась признаться в этом даже самой себе. На кухне, думала она, мать снова вспомнит о ее тройках и об ее отце, который перестал платить алименты, как только потерял работу. Так оно и вышло. Вместо помощи Инна Викторовна приказала дочери почистить картошку, а сама принялась жарить котлеты. Во время готовки женщина искоса взглянула на Веронику и спросила:

– Почему, когда я прихожу, дома так грязно? Трудно помыть посуду за собой?

– Мама, я мыла посуду и полы протерла, а после этого отправилась забирать Даньку из детского сада.

– А остальное время чем занималась? Опять в Интернете сидела?

– Я уроки делала. У меня не было сегодня ни минуты свободного времени.

– Да, ты просто все медленно делаешь, потому как туго соображаешь. Я работаю одна на всю семью, плюс дома все делаю, а вы только живете за мой счет да пользуетесь моими трудами! – Инна Викторовна завелась.

Долгое время девушка выслушивала историю о ее семье и родословной. Все было не новым: мало денег, ноль помощи, схожесть с отцом и «подлость» бабушки, которая «настраивает» внучку против матери. Устав вконец выслушивать негатив по отношению к себе, Вероника бросила чистить картошку и ответила:

– Мама, если я такая плохая. Почему не отпустишь меня к бабушке?

Женщина метнула на нее злой взгляд и проговорила:

– Это тебя старая ведьма – твоя бабка, научила разговаривать со мной в таком тоне, да?

– Нет.

– Хватит врать! Опять она сегодня звонила? Смотри, а не то обрублю все связи с бабкой, больше вообще ее не увидишь.

– Я с ней не говорила сегодня, у меня был очень тяжелый день, – попыталась оправдаться Вероника, презирая себя за слабохарактерность.

– Так я тебе и поверила, да у тебя мозгов не хватит высказать собственное мнение.

Разговор становился опасным. Снова может быть упомянут непутевый отец, чей характер унаследовала девушка, да ее плохая учеба в школе. При этом Инна Викторовна не хотела признавать свою ошибку в том, что после второго замужества совсем забыла о дочери. Она считала, что все неудачи – это вина исключительно Вероники, а она, мать, тут абсолютно не при чем.

Ужинали молча. Данилка то и дело давился котлетами, да это и понятно. Инна Викторовна, дабы сэкономить, покупала самый дешевый фарш, состоящий в основном из жил и жира, которые большинство покупали для кошечек и собак. Мяса практически не было, котлеты получились маленькими и рыхлыми, их невозможно было есть, но иного они и не ждали, рады и такому. Сергей всегда косо поглядывал на Веронику, про себя считая, сколько котлет она съела, ему казалось, что девушка их объедает и из-за нее в семье нет денег.

Бросив вилку, мужчина уперся локтями в стол и сказал:

– Инн, а еще котлеты есть?

– Нет, – раздраженно ответила женщина, – у меня не хватило денег на килограмм фарша, пришлось брать столько, сколько могла. Каждому по две котлеты.

– Я больше не хочу есть, – простонал Даниил, ковыряясь в тарелке.

– Ешь, сынок, больше ничего нет, – ласково ответила Инна Викторовна, поглаживая сына по голове.

– Не хочу есть. Еда невкусная, в садике лучше кормят, – не утихал мальчик, явно стараясь разозлить родителей.

– Мать сказала ешь, значит, ешь, – проговорил Сергей, раздраженный не меньше сына безвкусными котлетами.

Данилка упрямился, ковыряя все время в тарелке. Инна Викторовна не выдержала и, забрав его ужин, сказала:

– Не хочешь, не кушай.

– Я «Лунтик» хочу смотреть.

– Иди смотри, сынок, – ответил Сергей, горячо любящий сына.

Мальчик с веселым смехом убежал к телевизору. За столом осталось три человека. Вероника тихо накалывала на вилку котлеты, боясь шевельнуться лишний раз. Всегда совместные времяпровождения оборачивались для нее пытками: ее любо не замечали, но чаще всего унижали, стараясь побольнее надавить на те места, которые и ей самой не нравились, а именно: инфантильность ее отца, внешность серой мышки, старая одежда, редкие волосы, мешки под глазами, как будто девушка сама была виновата в том, что такая родилась.

И как только она об этом подумала, Сергей обернулся в ее сторону и спросил:

– А ты чего копаешься? Тоже есть не хочешь?

– Нет, я буду есть, – тихо проговорила Вероника.

– Вкусно, да? – поинтересовалась Инна Викторовна, усмехаясь над ней.

Дабы угодить родителям хоть в чем-то, девушка набрала побольше воздуха в легкие и сказала:

– Да, вкусно.

– Тебе бы только пожрать! – закричал Сергей. – Ничего не делаешь по дому, учишься плохо, выглядишь и того хуже. Остальные девчонки как куклы ходят, а ты мымра.

– Какие оценки ты получила сегодня? – спросила мать, пропустив мимо ушей слова мужа.

– Никакие, – спокойно ответила Вероника, хотя на глаза у нее навернулись слезы.

– Вчера три по геометрии получила, – издевательским тоном ответил Сергей и довольно откинулся на спинку стула.

– Три?! – воскликнула Инна Викторовна, взгляд ее глаз стал злым и холодным. – И ты мне ничего не сказала?

– Я хотела… – промолвила девушка, вытирая слезы.

– Чего плачешь как маленькая. Кто виноват в том, что ты не можешь учиться? – закричал Сергей. – Я всегда проверяю твой дневник и мне становится стыдно, что моя падчерица не может ответить хотя бы на четыре.

– Но я учу, а у доски все забываю от волнения, – оправдывалась Вероника, искренне желая поскорее выйти из-за стола, чтобы не видеть ни мать, ни отчима. Как будто прочитав ее мысли, Инна Викторовна командным тоном проговорила:

– Быстро доедай ужин и марш учить уроки!

Девушка была искренне благодарна матери хотя бы за это. По крайней мере у нее будет возможность посидеть в одиночестве в комнате, и никто ее не тронет. Она поставила тарелку в раковину и удалилась к себе, оставив злобный взгляд отчима и равнодушный матери позади.

В комнате, слишком темной для юной девушки, Вероника раскрыла учебник по английскому и принялась доделывать задание на дом. Долго она сидела со словарем, переводя простой текст. Может быть, он и был простым для тех, кто хорошо владеет языком, но для нее это было трудным, особенно подбирать нужные словосочетания на родном языке.

Через час, когда кукушка прокуковала восемь вечера, Вероника встала из-за письменного стола и пошла принимать душ в ванную комнату. К счастью, на пути ей никто не встретился, благо начался новый выпуск новостей, которые никогда не пропускали родители. Данилка тоже был занят важным делом: он смотрел по видео «Лунтик».