И молодой незнакомец, которому не повезло ее встретить, ухмыльнулся. Кому другому Аля не простила бы подобной ухмылочки, все эти манипуляции с лицом можно позволить лишь по отношению к приятелям. А впрочем, мир не хочет жить по нормам Алькиной бабушки, стало быть, у внучки выбор не столь уж велик, к тому же отпустить себя проще, чем ограничивать. Между прочим, молодой человек излучал дружелюбие, а оно обязательно базируется на симпатии, следовательно, интерес к себе, неординарной и забавной, нужно подогреть.

– Давно, конечно! Э… пару месяцев, – ответила она.

– Понятно. У тебя коробка передач – механика, не забывай выжимать сцепление, когда заводишь мотор.

Он рассмеялся, запрокинув голову, в этот момент Аля определила, что упакован мальчик классно: вон и скромненькая рубашечка примерно двести баксиков стоит – ужас, если перевести в рубли. Прикинув в уме, что самостоятельно данный персонаж не смог бы заработать даже на чашечку кофе в ресторане, куда собрался зайти, она решила, что родители этого парня очень любят сына и балуют, поощряя безделье. Что бездельник – видно невооруженным глазом, наверняка не знает, как зажечь газовую конфорку и приготовить яичницу себе же. Вывод: объект провальный. Но кто сказал, что стезя будет легкой?

– Меня зовут Николай, – протянул он руку, что явилось хорошим знаком. – Для своих я – Ник.

Ну, ничего нового: Максимы стали Максами, Сашки – Алексами, а Никиты с Николаями – Никами. Альке остается принять условия и ориентироваться в заданных параметрах, импровизируя на ходу. Выбираясь из авто, она, нисколько не жеманничая, представилась, немножко изменив свое имя:

– А я – Алика.

Настал черед Ника изучить ее, делал он это… м-да, неважно мальчика воспитали мама с папой, но Аля дала ему эту возможность – рассмотреть себя. Опершись одной рукой о верх машины, вторую руку поставила на бедро (а не на торчащую сбоку кость анорексички), демонстрируя себя не слишком скромно. Да пускай смотрит, жалко, что ли? Нет, пусть внимательно рассмотрит! Заодно оценит желтовато-карие (как у мамы) умные глаза… эх, не оценит, темно. Сексапильный рот пусть увидит, как и шею, шея вне конкуренции: гладкая, длинная, богатая (так говорила бабуля). Глаза Ника застряли на груди – еще бы! Однако не стоит давать ему повод думать, будто повстречал он безнадежную дуру, не замечающую плотоядных взглядов.

– Мне повернуться? – спросила Аля.

– Что?

Ах, боже мой, мальчик не понял, и Аля разъяснила:

– Ты разглядываешь меня, словно машину в автосалоне. Может, мне повернуться, чтобы и со спины… рассмотрел?

Ник широко улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами, и простодушно, что не свойственно людям его круга, признался:

– Ты красивая…

– Я знаю.

– Тебя кто-нибудь ждет здесь? – осведомился он.

– Подруга должна приехать, но не вижу ее автошки.

Для правдоподобности Аля рассеянно огляделась по сторонам, тем более что сказала почти правду: она на самом деле надеялась на Тоську. А вот дальше лихорадочно придумывала повод, чтобы не расстаться с Ником, на ее счастье, он сам проявил инициативу:

– Может, подождем подругу вместе?

– Неплохая идея, – прищелкнула Аля пальцами. – А то я тут одна от скуки помру. – Несколько раз она нажала на кнопочку брелока и чертыхнулась: – Черт! Почему… почему не пищит?

Ник мягко забрал у нее ключи, сказав при этом неповторимым покровительственным тоном:

– Вообще-то, для начала неплохо бы закрыть дверцу. Но мы поступим иначе, ты ведь просила припарковать…

Он сел за руль, отогнал машину к парковке, затем, выйдя, продемонстрировал, как нужно ставить автомобиль на сигнализацию: захлопнул дверцу и, в завершение, нажал на кнопку брелока, машина отозвалась сигналом. С улыбкой Ник подошел к Альке, протянул ключи:

– Так сколько времени ты за рулем?

– Ну… три дня, – скромно потупилась Аля.

– Я так и понял. Идем?

* * *

Сумерки как-то слишком быстро сгустились. Ночь наступила внезапно, словно стихийное бедствие, которое никто не ждал, и вдруг все вокруг перемешалось, перевернулось, разметалось. Однако стихия – это внутреннее состояние, а природа просто замерла.

Вольская Зоя Павловна давно жила в преддверии стихийной катастрофы, сегодня надвигающаяся опасность ощущалась ею особенно остро. И когда ее автомобиль окружила плотная тьма, словно вражеский отряд, Зоя Павловна захлопнула дверцу со стороны водителя (она сидела за рулем), подсознательно отгораживаясь от внешнего мира, и нервно поежилась:

– Похолодало-то как…

– На носу осень, Зоенька, – проговорил своим вкрадчивым голосом инквизитора Би`серов, всматриваясь в черноту за лобовым стеклом. – В наших широтах осень приходит вовремя. А начинается она с ночей, они становятся заметно холодней, хотя днем мы еще будем наслаждаться остатками тепла.

Вольская не особо слушала его, за много лет их небескорыстной дружбы они порядком друг другу надоели, но и не могли обойтись друг без друга. Она регулярно нуждалась в советах и юридических услугах, он – в деньгах, получаемых от нее, вот так и держался их альянс: сугубо на деловой основе. Все, что он говорил вообще – эдакое тривиальное философствование по поводу и без, – ее не занимало, а зачастую раздражало, как сейчас упоминание об осени. Она о других вещах думала, непроизвольно проговорившись:

– Терпеть не могу пустыри, заброшенные дома, тихие уголки. Тебе не кажется, что тихие уголки никогда не бывают тихими?

Их автомобиль одиноко стоял на пустыре перед необъятной стройкой. Это был глобальный проект в прошлом, но так и остался недостроенным памятником гигантомании, поглощаемый лесом, сюда даже стежки-дорожки заросли, образовав лесные чащи. Без сомнения, место свидания пугало Зою, женщину новых правил и форматов, комфортных для нее и крайне неудобных для других, отчего возникали, мягко говоря, трения. Как и большинство успешных людей, Вольская не умела вовремя остановиться, ее несло все выше и выше, а на высоте плохо ориентируешься, ибо считаешь себя чуть ли не подружкой самого Господа. Во всяком случае, такой ее воспринимали многие, но это и неплохо. Однако здесь, на грешной земле и в забытом людьми месте, долго никто не найдет эту машину с амбициозной хозяйкой.

– Не психуй, Зоенька, – улыбнулся Бисеров, повернув свое пухлое лицо с тройным подбородком к ней и сверкнув одной линзой очков. Зое казалось, Бисеров не снимал очки в золотой оправе с крупными диоптриями круглосуточно, во всяком случае, без них она его не видела.

Илья Юрьевич – типичный представитель сильной половины, которая к пятидесяти годам облысела, растолстела, обрюзгла и без очков дальше собственного носа мало что видела. Большим его достижением в прямом смысле являлся живот, из-за него Бисеров не носил туфель со шнурками, чтобы не мучиться, завязывая их. Но оставалось загадкой – как он натягивал носки, ведь длины рук явно не хватало. У него крупные черты лица, излишне выпуклые, тем не менее он был каким-то безликим, с другой стороны – безликость с лихвой компенсировалась самоуверенностью – типично адвокатской чертой. А куда нынче без адвоката? Этот хотя бы не делал поползновений на ее тело, впрочем, если бы она захотела… но не захочет никогда!

Зоя намеренно отвлекала себя разными и не совсем связными мыслями, нашлось их немного – ситуация не располагала к размышлениям. При всем при том, посплетничав сама с собой по поводу Бисерова, она повернула зеркальце над лобовым стеклом к себе и посмотрелась в него, мол, а ты что из себя представляешь? Не стара, отнюдь. И пока еще красива, но двадцать лет ей уже не дашь, впрочем, тридцать тоже. Как там… про сорок пять (если быть точным – сорок девять)? Пошлая поговорка, однако народ никогда не ошибается. Красивая, богатая, умная – Зоя идеал, однако не находилось достойных охотников стать ей верным спутником в жизни и помощником в делах. И чего этим мужикам надо, а? На азбучный бабский вопрос, к сожалению, ответов не существует.

Почему-то разозлившись, Зоя повернула зеркальце на место, вытащила из сумочки сигарету и некоторое время разминала в тонких пальцах с красивым маникюром. Но вот она сунула один конец сигареты в рот, зажигалку услужливо поднес Бисеров и тут же резко убрал огонь:

– Не тем концом!

Бесстрастно Вольская перевернула сигарету и коснулась кончика пламени. Сейчас как раз время выкурить сигарету, ибо ожидание томительно…

– Опаздывает, – сказала она. – Может, нам стоило захватить с собой пару молодчиков? Стоим тут одни, как… сироты.

От проницательного Бисерова не ускользнуло, что ей не по себе, хотя Зоя в его представлении леди из закаленной стали, имеющая редкую выдержку и способная постоять за себя. Слабину дает каждый человек, у женщин типа Зои это быстро проходит без вмешательства второго лица. Желая ободрить ее, поддержать, ни много ни мало, морально, ибо редко приходилось ему видеть Зоеньку в образе жертвы перед казнью, Бисеров не к месту весело спросил:

– Боишься?

Она должна была презрительно фыркнуть, а то и послать его куда подальше (это в ее духе), в результате стать привычной Зоей Вольской. Только Бисерову не удался прием, а ее тон вовсе не понравился ему:

– Не так, чтобы очень… Почему Кривун назначил встречу здесь, а не в кабаке, например? Посмотри, кругом пусто… и эти стены… похоже на заброшенное кладбище, откуда вот-вот полезут вампиры и зомби.

– Не нагнетай, не нагнетай. Убирать нас ему невыгодно, потом… э… ты могла кого-то поставить в известность: куда и к кому на свидание едешь. Как и я. А здешний пейзаж располагает… располагает… – Сам услышал, насколько неубедительны его слова, потому надулся и буркнул: – Не знаю, чем ему понравилось это место.

– Вот и я о том же.

– Ты меня удивляешь. В моем кейсе лежит твой щит! И мой.

– Надеюсь.

Она отвернула лицо в сторону и всматривалась в пустоту темноты, а там видимость почти равна нулю. Ни одного фонаря поблизости. А что мешает запустить мотор и умчаться подальше отсюда? Амбиции, наверное. Азарт карточного игрока не последнюю роль играет – кто кого подомнет. И потом, от обстоятельств бегать бессмысленно, они все равно догонят.

Пальцы Бисерова отбивали по кейсу на коленях некий ритм известной только ему мелодии. Зоя скосила глаза на кейс, затем на физиономию своего доверенного лица, подсвеченную приборами снизу. Какая отвратительная у него рожа, все пороки буквально конкурс устроили – кто из них круче, они просто-напросто кричали: разве можно такому подгнившему фрукту доверять? При ежедневном общении не заметны перемены и требуется некая встряска, как, например, эта опасная встреча, или особая подсветка датчиков, чтобы внезапно увидеть уже не человека, а то безобразие, которое он из себя представляет.

Внезапно он заглянул в кейс, захлопнул крышку и снова забарабанил по ней пальцами. Психует. Еще бы. Авантюры – его конек, а Зоя лишь инструмент, с помощью оного он таранит якобы ее интересы, на самом деле свои.

Лучи! Наконец! Световые лучи выползли из-за бугра, почти сразу опустились и показались слепящие фары – на пониженной скорости приближался автомобиль. Зоя выбросила окурок в окно, прошлась руками по прическе и одежде скорее механически, по привычке, проговорив глухо:

– Вот и он. Посмотри, я нормально выгляжу?

– Зоенька! Неужто ты намерена соблазнить этого дракона?

– Ради собственного спокойствия чего только не сделаешь – и в постель с гадом ляжешь. К счастью, он предпочитает грязных шлюх, но тайком.

– Ну, знаешь, ты тоже не святая…

– Хватит, – обрубила она дальнейшие рассуждения на тему ее морального облика.

Она смотрела прямо перед собой, щурясь от яркого света фар, но внешне оставаясь бесстрастной, смотрела и набиралась смелости.

На пустырь въехал автомобиль и затормозил, став напротив нос к носу, а Вольская зло подумала, что могли бы и фары пригасить, сволочи, – бьют прямо в глаза. Вслух не посмела произнести, ибо Кривун по артикуляции поймет, каково ее настроение, он такой.

– Ну, с Богом, – произнесла она.

– Хе-хе-хе… – нервно рассмеялся Бисеров. – Зоенька, тебе не кажется, что Бога не призывают в наши дела? Скорее уж молиться надо его противоположности.

– Дьяволу, что ли? – вглядываясь в авто напротив, спросила Вольская с усмешкой. – Ну, тогда с ним…

* * *

Ресторан, ресторан… И чего народ тащится от заведений общепита? Для Альки все кабаки с одной скучной заставкой: столы, стулья, скатерти, картинки по стенам. Отличие существует, а как же! В одном кабаке скатерти красные, в другом – белые или синие, стулья с высокими спинками или с обыкновенными, ну и картины в зависимости от предпочтений хозяина – то пейзажи, то лютый абстракционизм. Абстракционизм чаще встречается в более дешевых, видимо, цена на современность существенно уступает реализму.

С Ником-Николаем Аля быстро нашла общий язык, как будто знали они друг друга с детского сада, чему девушка в глубине души радовалась и чувствовала себя завоевательницей. Она заказала… Ха, что здесь можно заказать! Алька попросила официанта принести ей тертую морковь с яблоком, но без сметаны, без масла и соли – боже упаси!

– Я на жесткой диете, сегодня могу позволить себе только сырые овощи и некалорийные фрукты без добавок, – улыбнулась она Нику, тем самым оправдавшись, что не сможет разделить с ним человеческую трапезу.

Конечно, Аля с огромным удовольствием рвала бы зубами кусок непрожаренного мяса. С кровью, ставшей прозрачной после огненной бани, и каким-нибудь экзотическим соусом типа трюфельного с непревзойденным вкусом. Правда, трюфели она в глаза не видела, но ведь говорят… В этом царстве расточительства стоимость заурядного салатика убьет всякий аппетит даже у вегетарианца. Зато есть надежда, что морковка с яблочком не ударит по карману, ведь неизвестно, кто