– Погоди! – рявкнул Олег, и мы дружно замерли. Он ткнул пальцем в Лидку. – И что ты хотела этим сказать?

Лидка зашипела, словно габонская гадюка, и зло процедила:

– А то ты не знаешь!

– Чёрт возьми! – взревел супруг. – Что за идиотские намеки?!

Я ужаснулась и собралась зареветь. Но Лидку одним воплем не напугаешь. Она, не глядя, двинула меня локтем в бок и рявкнула не хуже Олега:

– Нечего дурака-то валять! Ты что, из бабы психопатку сделать хочешь? Кто, кроме тебя, мог это сделать? Какой сумасшедший? Квартира была заперта! А воры вещи выносят, а не вносят!

Олег посверкал немного глазами, совладал с чувствами, поскольку прекрасно знал, что подругу на глотку не возьмёшь, и почти спокойно отозвался:

– Ах, квартира заперта? Прекрасно! Разберёмся!

Он обошел нас и вышел в коридор. Мы с Лидкой переглянулись.

– Лидка, – зашептала я дрожащим голосом, – Лидка, я тебя умоляю!

***

Ровно через полчаса в дверь позвонили. На пороге стояли двое. Один в милицейской форме с капитанскими погонами, второй в штатском.

– Здравствуйте, – вежливо сказал милиционер. – Это квартира Платовых?

Я кивнула. Вот кому звонил Олег!

– Петр Семёнович, приветствую! – Из комнаты показался улыбающийся супруг. Там они с Лидкой, продолжая переругиваться, допивали вино. Я в это время прибиралась. – Спасибо, что пришёл!

Капитан оживленно закивал, заулыбался и энергично тряхнул Олегу руку. Потом снова взглянул на меня:

– Климин! А это младший лейтенант Ковров… – и указал на своего спутника.

Младший лейтенант кивнул:

– Здравствуйте! – И представился: – Саша.

Муж пригласил гостей в комнату, я направилась следом.

– Так в чём проблема, Олег Сергеевич? – осведомился Петр Семенович, лучезарно улыбаясь сидящей в кресле Лидке.

Олег подробно обрисовал вышеупомянутую проблему и даже предъявил бутылку. Правда, уже пустую. Пока муж живописал создавшуюся ситуацию, я с интересом наблюдала за выражением лиц наших гостей. Брови милиционеров то синхронно ползли вверх, то спускались обратно, однако глаза мрачнели, что, впрочем, было не особенно удивительно. К концу повествования младший лейтенант несколько раз нервно оглядывал то меня, то Олега, видимо, силясь на глаз определить какие-нибудь психические отклонения. Я его не винила.

Наконец муж умолк. Милиционеры украдкой переглянулись.

– Так говоришь… кх-м… стол накрыли? И посуда не ваша? – с некоторым трудом подбирая слова, уточнил Петр Семёнович.

Я покачала головой.

– И вино не ваше?

Я снова затрясла головой.

– Дорогое? – С видом заправской собаки он обнюхал горлышко бутылки и пренебрежительно поморщился.

– «Шато… ло-ре… де… », – с умным видом влезла Лидка, но я цыкнула и кивнула капитану:

– Дорогое…

– Тарелки?

– Первый раз вижу, – твёрдо сказал Олег, и все посмотрели на меня.

– Я тоже! – испугалась я, и мы дружно посмотрели на Лидку.

Лидка вытаращила глаза и возмущенно фыркнула:

– Ну это уже чересчур!

Петр Семёнович шумно выдохнул и почесал в затылке.

– Хм! Ядрёна шишка, первый раз такое! Выносить вещи из чужого дома – выносили, но чтоб свои приносили в чужой…

Тут проявился младший лейтенант Саша:

– Может, родственники?

– Нет, – отозвался Олег. – Исключено.

Мы расселись, и капитан продолжил расспросы:

– Дверь, говорите, была заперта? Саша, давай начнём с замка! – Саша кивнул, забрал ключи и скрылся в коридоре. – А почему в квартире беспорядок?

Я заёрзала, в беспокойстве глянув на Лидку. Она тоже глупо моргала, не в состоянии сообразить, как быть: рассказать о маньяке или промолчать. Однако опытное милицейское око мгновенно уловило «прокол» в нашем поведении, и на нас обрушился град каверзных вопросов. Мы и пикнуть не успели, а капитан уже знал и о странных звонках, и о металлическом басе телефонного незнакомца.

Естественно, вместе с капитаном всё это услышал и Олег. Глаза его неуловимым образом изменились, словно потемнели. Чуть склонив голову набок, он окинул меня долгим изучающим взглядом и усмехнулся:

– Что ж ты мне ничего не рассказала? – Я по известной причине помалкивала, внимательно разглядывая пуговицы на милицейском кителе. – Маленькие женские секретики?

Меня выручил Петр Семёнович:

– Ну это невелика закавыка! Сейчас от населения много жалоб поступает по сходным вопросам. А звук такой, потому что через модулятор говорит. Это сейчас модно. Поставим АОН – в момент разберёмся, кому пришла охота шутки шутить!

В гостиной снова появился Саша. Он улыбался столь обворожительно, что я невольно ответила ему тем же.

– Вот, – торжественно объявил лейтенант, выкладывая наши ключи на тумбу, – теперь всё ясно. Ваш замок никогда не открывался ничем, кроме родных ключей, – и он ткнул в них пальцем, – имеющихся в наличии.

Я судорожно вздохнула. Муж смотрел на меня с ласковой улыбкой, подозрительно напоминающей ту, с которой вождь мирового пролетариата смотрел на распоясавшуюся буржуазию.

***

Я поймала себя на мысли, что думаю только о том, что сегодня сообщит капитан. Вчера вечером Саша снял отпечатки пальцев с таинственного сервиза, а заодно и у всех нас, включая Лидку, что, надо признать, подруге вовсе не понравилось. Беспокоило странное поведение мужа: после ухода посторонних мы не скандалили и не выясняли отношений. Олег просто лег, отвернулся носом к стенке и преспокойно уснул. А я полночи ломала голову, пытаясь представить, чем же вся эта история закончится.

– Ну заполнила? – Очнувшись от задумчивости, спросила я, повернувшись к медсестре. Жанна кивнула. Мельком оглядев готовый файл, я машинально хмыкнула. – Не понимаю… Почему терапевт постоянно направляет к нам здоровых клиентов? Чего понапрасну морочить людям головы?

– Деньги, – безразлично пожала плечами Жанна.

Я вздохнула, в глубине души соглашаясь.

– Кто там у нас ещё сегодня? – Целиком сосредоточится сегодня на работе у меня никак не получалось.

– Ещё двое… Бобиков Илья Демидович, тридцать лет. И Заграничная Ангелина Марковна, пятьдесят девять…

– Благословенный возраст, – коротко вздохнула я. – Ну, зови…

Жанна нажала кнопку вызова, и через пару секунд в дверь деликатно постучали.

– Здравствуйте, Илья Демидович! – улыбнулась я, разглядывая смущенного коротышку в забавной пёстрой рубашке. – Проходите, присаживайтесь!

Илья Демидович аккуратно присел на краешек стула, протянул результаты исследований и, все больше смущаясь, поведал о том, что никаких жалоб у него нет, но терапевт все же рекомендовал ему обратиться к специалисту.

– Зачем? – вырвалось у меня, но с эмоциями, по крайней мере внешне, удалось совладать. – Ну что ж… Давайте посмотрим…

Возможно, у гражданина Бобикова и были какие-нибудь проблемы с мозгами или с кишками, но сердечно-сосудистая система у него была в полном порядке.

«Мне бы его давление! – ласково улыбаясь пациенту, думала я, уже натурально начиная злиться. – Что за врачи здесь?»

Бобиков продолжал перечислять доводы, приведенные терапевтом, я выудила из общей массы разумное зерно и подтвердила:

– Безусловно, вам стоило бы бросить курить..

Бобиков проникся и умолк, обдумывая предложение.

Ничего более существенного я ему предложить не могла. Тридцатилетний коротышка был до неприличия здоров.

Пока я разбиралась с пациентом, Жанна прилежно заполняла его медкарту, азартно шлёпая по клавиатуре со скоростью заправской машинистки.

– Редкая у вас группа крови! – вслух удивилась она, когда Бобиков уже поднимался со стула.

Он застенчиво улыбнулся:

– Да-да, мне все врачи это говорят…

Когда за Бобиковым закрылась дверь, Жанна хихикнула:

– Надо же! С таким здоровьем и холост!

Пока она возилась с файлом обладателя редкой крови и редкого здоровья, я снова вспомнила о Петре Семёновиче. Милиционер обещал позвонить в семь, остался последний пациент, так что я вполне успеваю… Сегодня утром по дороге на работу я даже договорилась с хозяином «девятки», чтобы ждал в половине седьмого возле проходной. Бурной радости он не проявил, но всё же пообещал приехать.

Среагировав на звук открываемой двери, я заранее растянула губы в улыбке:

– Здравствуйте, Ангелина Марковна!

После чего улыбка самостоятельно покинула привычное месторасположение, а слова застряли в горле… В мой кабинет твёрдой поступью входила хозяйка чернобрового Арнольда…

***

На ходу поправляя соскакивающий ремешок босоножки, я резво допрыгала до лифта и хлопнула ладонью по кнопке вызова. Большие белые часы на противоположной стене показывали восемнадцать пятьдесят две, это означало, что к семи мне до дома категорически не добраться. Вряд ли хозяин «девятки» будет ждать полчаса за те копейки, которые я ему плачу. Хотя по сравнению с тем, что, возможно, завтра меня из «Медирона» уволят, это полнейшие пустяки. И всё потому, что последним сегодняшним пациентом оказалась именно Заграничная Ангелина Марковна. По-моему, с другими людьми таких глупых совпадений просто не случается!

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Ангелина Марковна проплыла до стула и с тяжким вздохом села, церемонным кивком отвечая на приветствие. Я пришибленно помалкивала, пытаясь сообразить, как быть. Может, она меня не узнает? Белый халат и шапочка явно сбили её с толку, и еще несколько мгновений дама демонстрировала расслабленное предсмертное состояние, окидывая отсутствующим взором стены кабинета. Наконец она сфокусировалась на моем лице, и в зрачках, спрятанных в тени полуприкрытых накрашенных век, что-то дрогнуло. Вот лицо её вытянулось, глаза округлились, и Ангелина Марковна издала странный звук, словно пыталась сдуть с носа муху. Так и не определившись, как себя вести, я широко улыбнулась. Гражданка Заграничная повела плечами, как бы разминаясь перед боем, и суровым голосом уточнила:

– Так это ты?

Факт был неоспоримый, и я кивнула. Жанна взглянула в нашу сторону с удивлением, но где ей было понять, что происходит! Может, на том все бы и закончилось, но тут сам чёрт, не иначе, толкнул меня под руку, а вернее, дёрнул за язык. Улыбнувшись тридцатью двумя зубами, я полюбопытствовала:

– Как Арнольд поживает?

Подозреваю, минут за десять до нашей встречи Ангелина Марковна собиралась тихо предаться в руки смерти, теперь же решила с этим повременить и разобраться с делами более неотложными. Итак, щеки её приобрели здоровый румянец и глаза заблестели. Набрав полную грудь свежего воздуха, она с энтузиазмом взялась поносить меня, мою подругу, а заодно Жанну и «Медирон» вообще, называя его сотрудников «никчемными коновалами». Мы с медсестрой горячо вступились за честь центра, но сегодня явно был не наш день, и против пациентки мы не потянули. Нам не хватало Лидки.

Первой не выдержала Жанна. Возмущенно хлопнув ладошкой по столешнице, она вскочила на ноги и, выразительно ткнув пальцем, назвала Ангелину Марковну сумасшедшей старухой. Казалось, та только этого и ждёт.

– Ах, так?! Хорошо… – на губах мадам заиграла злорадная улыбка. – Имейте в виду, я этого так не оставлю! Я буду жаловаться!

Затем она встала и бодро промаршировала до двери, покинув нас по-английски – не простившись. Дверь кабинета стоически перенесла прощальное прикосновение старушки, лишь слегка облетела с косяка штукатурка.

Мы с Жанной посидели, потом молча переглянулись. На глаза медсестры явно напрашивались слёзы. Она чуть слышно всхлипнула и уточнила:

– Любовь Петровна, а что в карту писать?

– Ничего, – невесело отозвалась я. – Туда и без нас много чего напишут…

– Что же теперь будет?

Меня это тоже беспокоило, но, чтобы окончательно не расстраивать Жанну, я беспечно пожала плечами:

– Ничего не будет! Эта старушенция сама на нас набросилась. Мы здесь совершенно ни при чём.

Мой тон её не обманул, и она запричитала, потерянно тряся головой:

– Теперь меня уволят… Точно уволят…

«А перед этим уволят меня…» – подумала я и машинально взглянула на часы. Они показывали без десяти семь.

– Тьфу ты! – Я вскочила. – Жанночка, пожалуйста, закрой кабинет сама!

Медсестра смотрела на меня отсутствующим взглядом, а я подхватила свою сумку и выбежала вон.

К безмерному моему удивлению, метрах в двадцати от проходной стояла серая «девятка», а её хозяин, развалившись на сиденье, преспокойно читал газету.

– Игорь Фёдорович! – гаркнула я в окошко. – Спасибо, что дождались…

Игорь Федорович подпрыгнул вверх, выронив газету.

– Ты с ума, что ли, сошла? – Он сердито нахмурился. – Разве можно так людей пугать?

– Извините, пожалуйста… – торопливо забормотала я, решительно плюхаясь на сиденье. – Только давайте поедем быстрее! Я сильно опаздываю!

Христенко перекинул газету на заднее сидение и завёл мотор.

– Случилось, что ли, чего?

– Нет… Но я очень тороплюсь!

– Да? – хмыкнул он. – Насколько «очень»?

– К семи.

– Ага! – кивнул Игорь Федорович, кидая короткий взгляд на часы.

И мы… понеслись.

Когда, наконец, машина остановилась, я осторожно приоткрыла один глаз и скосилась в окошко. Мы находились во дворе нашего дома.

– Всё? – тонким голоском спросила я и закашлялась.