Мне как никогда везет, и я добираюсь до института без традиционных пробок. Войдя в здание, понимаю: можно и не быть эмпатом, чтобы почувствовать, что все смотрят на тебя. Взгляды студентов и преподавателей буквально прожигают кожу. Удивительно, как моя куртка еще не начала дымиться.

Оказавшись возле аудитории по криминалистике, останавливаюсь и прислушиваюсь. Внутри непривычно тихо, и я ловлю себя на мысли, что, возможно, первой пришла на консультацию перед экзаменом или вообще была единственной в группе, кому не жалко потратить на занятия свой выходной. Но как только открываю дверь, тишину разрывает дружный крик:

– С днем рождения!

Под оглушительное «ура» двадцать воздушных шариков самой причудливой формы взмывают вверх и остаются под потолком, как приклеенные, а затем по невидимой команде ко мне выстраивается нетерпеливая шумная очередь однокурсников, чтобы поздравить и вручить подарки.

Эмоции сменяют друг друга, словно разноцветные огни на елочной гирлянде: радость, безразличие, восхищение, восторг, раздражение и даже зависть. Мне трудно уловить, кому они принадлежат, да я и не очень-то стараюсь. Ведь люди, чувства которых для меня действительно важны, стоят в самом конце очереди: это Андрей и Вера.

– От всей души поздравляю! – говорит Андрей, протягивая большой букет из прекрасных белых роз, и осторожно целует меня в щеку.

Я немного боюсь, что он сердится за мою недавнюю выходку: Андрей предложил пойти в кино, а я наговорила ему глупостей и сбежала, сославшись на плохое самочувствие, так и не ответив, принимаю ли приглашение. Но сейчас, кроме его влюбленности и восхищения, я ничего не ощущаю, и это заставляет меня широко улыбнуться и наградить Андрея ответным поцелуем в щеку. Он слегка краснеет и уступает свое место Вере.

– Катенька, извини, если я тебя обидела, – неуверенно начинает Вера, теребя в руках небольшой бумажный пакет с надписью «Happy birthday!»¹⁷. – Ты даже не представляешь, насколько я соскучилась по нашим совместным походам по магазинам, двухчасовым разговорам ни о чем по телефону и вылазкам в кино на девчачьи фильмы, да и тренировки по чирлидингу без тебя не те.

Мне не нужны прикосновения, я знаю, что Вера говорит правду, поскольку сама испытываю то же самое.

– Как я могла забыть? Кино! – восклицаю я и, глядя на озадаченный Верин вид, спешу объяснить: – Моя мама купила билеты на тот самый фильм про вампиров. Премьера состоится в это воскресенье. Ты приглашена. И чтобы никаких отговорок!

Вместо ответа Вера ставит на ближайший стол свою ношу и кидается мне на шею. Выпустив меня из объятий через пару секунд, она извлекает из пакета кружку с надписью «Подруги не разлей вода», на которой красуется наша с ней фотография, и с лукавой улыбкой протягивает мне. Если бы существовала номинация «Самый трогательный презент», то я предложила бы наградить премией именно Веру: лучшего символа примирения и не придумаешь.

В аудиторию входит преподаватель, и я с полными руками подарков и цветов тороплюсь на свое место. Правда, его разъяснения, на что стоит обратить внимание при ответе на экзаменационные вопросы, слушаю вполуха, поскольку постоянно отвлекаюсь на записочки с поздравлениями, которые мне передают друзья.

После занятий я приглашаю всех однокурсников отметить мой день рождения в «Новесенто», и только пятеро из них отказываются по причине неотложных дел. Должно быть, от их рукопожатий моя ладонь ныла, как от ожога, потому что они излучали волны жгучей зависти. Если так, то отсутствие этих пятерых на празднике, несомненно, к лучшему.

И тут я понимаю, что не поддалась их разрушающим чувствам, осталась на удивление спокойной.

Как Вы там говорили, товарищ профессор? У эмпата его собственные эмоции смешиваются с чувствами других людей до такой степени, что он не может отличить их? Еще как может! Вы ошиблись, но это свойственно любому человеку, даже доктору психологических наук.

Как никогда довольная собой, я в компании пятнадцати друзей отправляюсь в «Новесенто» – небольшой, но весьма уютный ночной клуб, расположенный на окраине города. Непонятно по каким причинам он носит итальянское название: здесь не подают карпаччо¹⁸, минестроне¹⁹ или фриттату²⁰, не угощают ристретто²¹ и марокино²², не звучат песни Аль Бано, Тото Кутунио, Адриано Челентано²³, да и интерьер тут явно американский. Но мне нравится это место.

Первое, что бросается в глаза, когда я вместе с однокурсниками оказываюсь возле входной двери клуба, – надпись «Закрытая вечеринка». Внутри нас встречают стены, увешенные моими черно-белыми фотографиями. Но главный сюрприз – небольшая сцена, впереди которой вместо бархатного занавеса висит экран, высвечивающий слова: «Гость вечера – рок-группа „Заметки“. Специально для Катерины Силаевой».

Я в который раз поражаюсь Элле. Ведь лишь она могла догадаться пригласить музыкантов из нашего института.

Одна часть моих однокурсников спешит занять диваны поближе к сцене, а другая – угоститься коктейлями в баре.

Только я успеваю сесть рядом с Верой, как к нам подходит Андрей и приглашает меня танцевать. Музыка звучит еле слышно, но, похоже, его это ни капли не смущает. Я соглашаюсь, и Андрей, нашептывая на ухо комплименты, начинает кружить меня по залу.

Мы болтаем, словно старые знакомые, о предстоящем экзамене по криминалистике, любимых песнях группы «Заметки», книжных новинках и даже вспоминаем с улыбкой о том, каким своеобразным способом Егор, лучший друг Андрея, решил заполучить мой конспект лекций.

Я целую Андрея первой. Я будто пантера, нападающая в летящем прыжке на свою жертву. Это нужно мне, как спасительный глоток воздуха утопающему, и правила приличия сейчас мало заботят меня.

Андрей отвечает не сразу, а спустя пару секунд. Его губы мягкие и теплые, едва уловимо пахнущие мятной жевательной резинкой, касаются моих не настойчиво и страстно, а нежно и бережно, точно первые несмелые снежинки земли.

Но затем он резко отстраняется, его глаза начинают бегать из стороны в сторону, выискивая, кто из однокурсников смотрит на нас.

Я встаю на цыпочки, обеими ладонями беру его лицо, осторожно поворачиваю к себе и успокаивающим тоном произношу:

– Не волнуйся, нашим друзьям нет никакого дела ни до меня, ни до тебя. Они заняты едой и разговорами и даже не заметят, если мы уедем отсюда вместе.

– Ты что, телепат? – удивляется Андрей.

– Не совсем, – неопределенно отвечаю я и, чуть помедлив, спрашиваю: – А какие из твоих мыслей мне удалось прочесть? Про однокурсников?

– Не совсем, – говорит он в ответ, передразнивая меня, а потом нежно берет за руку и тянет за собой к выходу из ночного клуба.

Мы подходим к автомобилю Андрея, он открывает переднюю дверцу и жестом приглашает сесть.

– Ты что, собираешься меня украсть? – игриво спрашиваю я. – Хочу напомнить: похищение человека является уголовно наказуемым деянием.

– Мне все равно, – с ослепительной улыбкой отвечает он.

Покорно забираюсь в машину. Когда дверь с моей стороны закрывается, уличный шум стихает, создавая ложное впечатление, что никого, кроме нас с Андреем, больше нет во всем городе.

Он ведет машину одной рукой, а другой сжимает мою ладонь. Я наслаждаюсь видом из окна и мыслями о том, что снова влюблена и счастлива, но вскоре меня начинает укачивать, и глаза слипаются. Мне снится, будто кто-то нежно гладит меня по щеке. Медленно разомкнув ресницы, я вижу перед собой Андрея. Он ласково смотрит на меня и улыбается, отчего я чувствую себя Спящей красавицей, очнувшейся ото сна благодаря прекрасному принцу.

Проходит несколько секунд, прежде чем мне удается понять, куда мы приехали. В подтверждение моего предположения Андрей говорит:

– Ты никогда не была у меня в гостях. Родители в отъезде, так что нам никто не помешает. Я угощу тебя фруктовым салатом – это мое фирменное блюдо. Хотя, если честно, повар из меня неважный. Посмотрим романтическое кино, а затем я отвезу тебя домой. Надеюсь, ты не против?

Молча киваю в ответ, мне кажется, сейчас я готова очутиться с ним где угодно, хоть на вершине Гималаев²⁴.

Оказавшись в квартире, Андрей устраивает мне небольшую экскурсию по ней, не выпуская моей руки, словно боясь, что я могу исчезнуть. Войдя в его комнату, нарочно замедляю шаг, делаю вид, будто споткнулась, и падаю прямиком на огромную кровать, стоящую недалеко от двери, увлекая за собой Андрея.

Мы громко смеемся, а потом наши губы встречаются. Андрей кажется менее сдержанным чем раньше: отсутствие свидетелей делает свое дело. Я отчаянно желаю, чтобы эти поцелуи никогда не закончились, мне хочется слышать, как он шепчет признания в любви, ощущать его пальцы в своих волосах.

Не отрываясь от моих губ, Андрей включает магнитофон, размещенный на прикроватной тумбочке. Музыка заполняет собой комнату, накрывает волной праздника, как на предновогодней ярмарке, пока я не начинаю различать слова:

«Мне больше нечего сказать,

Осталось белый флаг поднять.

Увы, не избежать падения,

В тебе одном мое спасение!

Но я опять иду ко дну

И в омуте души тону…»²⁵

Любимая песня Паши действует на меня как отрезвляющая пощечина, и я с ужасом начинаю думать о происходящем.

– Стоп, стоп, стоп! – кричу я и, дрожа всем телом, отстраняюсь от Андрея.

Он с удивлением смотрит на меня и пытается понять, что сделал не так.

– Извини, мне нужно в ванную, – вру я.

– Да, конечно. Иди прямо по коридору.

Неуверенными шагами я выхожу из комнаты, пошатываясь, вваливаюсь в ванную, запираю за собой дверь, машинально включаю воду и заставляю себя собраться с мыслями.

Похоже, как зеркало отражает мое лицо, так и я отражала чувства Андрея. И только освободившись от его прикосновений, смогла осознать, что ничего не изменилось: в моем сердце, как у себя дома, по-прежнему живет любовь к Паше, и, кажется, в ближайшее время она не собирается съезжать.

Как там пелось в песне? «Мои годы никогда не делали меня мудрее»²⁶. Я самонадеянно думала, что смогу контролировать себя, защититься от чужих эмоций. Дура, дура!

Через несколько минут раздается стук в дверь, и я слышу обеспокоенный голос Андрея:

– С тобой все в порядке?

– Почти. Носом кровь пошла. Жди меня в своей комнате, я скоро!

Снова ложь. Я не собираюсь возвращаться в объятия Андрея, что подобны прочным сетям рыбаков: вряд ли мне удастся из них выбраться. Хитросплетения нитей наших чувств слишком затейливы, чтобы распутать.

Мозг занят поиском путей к отступлению. Ведь проснувшись завтра в одной постели с Андреем, ничего уже нельзя будет изменить. Да, я отомщу Паше. Но какой ценой? Я потеряю себя.

Осторожно открываю дверь ванной комнаты и выглядываю наружу. Андрея нет ни в прихожей, ни в кухне. Выхожу, неспешно продвигаюсь по коридору, достаю из шкафа куртку, сумку и туфли, почти бесшумно отпираю входную дверь, прислушиваюсь, несколько секунд жду, а потом бегу босиком в сторону лифта.

Ненавижу себя, я словно крыса, покидающая тонущий корабль. Хотя нет, я больше похожа на корабль, получивший пробоину.

Черт побери эту способность к эмпатии!