Об авторе

Ирина Ходыкина – современный писатель и журналист. Автор романа «Джекпот эпохи Возрождение», рассказов, сказок. Родилась и выросла в Иркутской области, возможно, поэтому любит заряжаться энергией от прогулок по лесу и поездок на побережье даже очень холодных морей. В городе дарит свой заряд тем, кто интересуется искусством. Проводит экскурсии по музеям Лондона, где проживает уже двенадцать лет. Ведёт Телеграм-канал «АртиШок».

Лами Данибур

Влюблённый одуванчик

«Одуванчики», масло, холст 40х50, художник Ирина Сидоренко

Занесло в разгар весны в наш сквер семянку на парашютике. Покружил пушинку пыльный ветер, подкинул, показал с высоты птичьего полёта красоты, уронил на газон, потерял в траве да помчался прочь, растолкав в разные стороны тонкие ветви пышных ив.

Крохотное семечко прибило дождём к земле, и оно пустило корни, стержнем прошло глубоко в почву. И вот на зелёном ковре, окружённом толстушками-ивами, появился островок с яркими жёлто-оранжевыми соцветиями-корзинками, привлекая внимание прохожих, гуляющих по мощёным дорожкам, и радуя глаз. Только райграс, овсяница и мятлик луговой – хозяева газона – недовольно перешёптывались, негодуя по поводу нового жильца:

– Ах, зачем тут одуванчик?

– Сорняк! Сорняк! Мы такие нежные, высококультурные! Здесь не место неотёсанным! Как это вульгарно!

– Озеленителя на него не хватает! Вмиг бы избавил нас от такого наглого соседа!

Не слушал никого одуванчик, не до обид, жил себе да жил, не тужил. Как все, смиренно попадал под ножи газонокосилки, приглаживался, но, оболваненный и подчекрыженный, настырно тянулся к солнцу, давал новые листья, пышно цвёл и успевал пускать свои семена-парашютики по ветру.

Трудяга с весны до осени старательно занимался воспроизведением самого себя, не задумываясь, кому и зачем это надо, а зимой глубоко спал, укрытый снежным одеялом, и от усталости даже не видел снов.

Так бы бытие и продолжалось, только, знаете ли, чего-то для счастья не хватало, чтобы убедить себя, что жизнь удалась.

И вот в одно прекрасное майское утро, когда всё вокруг вибрировало, а в воздухе летало волшебство, в сквер пришла незнакомка, чтобы укрыться от мирской суеты. Она расстелила мягкий плед на газон, спряталась от посторонних глаз за занавеской ветвей кудрявой ивы, достала книжку, села поудобнее и погрузилась в мир слов и смыслов. Мысли девушки улетели далеко, а над головой возник радужный ореол, превратив её как будто в огромный светящийся одуванчик.

– Как она прекрасна! – Залюбовался наш герой, забросил все дела и замер от восхищения.

Через час незнакомка закрыла книжку, увидела яркие, как душа нараспашку, цветы и наклонилась к беззащитному растению.

– Любят люди твои жёлтые головки вплетать в венки, не прячься, я тебя не трону! Даже не представляешь, какой ты особенный! – шепнула незнакомка одуванчику. – И вовсе ты не сорняк! Одуван Иван! Посмотри, в твоих цветах сила солнца, сила света, а уж сколько витаминов и полезных веществ содержишь… Хорошо, никто не знает, а то бы тут же съели! Не тревожься, Ванюша! Я не выдам твоих тайн, расти и радуй!

И она рассмеялась, нежно дунула на одну из белых шапок, семена-парашютики тихонько взлетели и развеялись по ветру.

Одуванчик почесал свою пустую лысую головушку и довольно раскинул листья, а незнакомка, сложив плед и книжку в сумку, попрощалась и пошла вверх по тропинке, только её и видел.

Жизнь разделилась на до и после.

– Вы слышали? Я не сорняк! Я одуван Иван! Она назвала меня Ванюшей!

А райграс, овсяница и мятлик луговой не унимались и продолжали посмеиваться над соседом:

– Ой, вы посмотрите на него, распушился!

– Сорняк! Хоть Иван-дурак, хоть Ванюша!

– Нет от тебя пользы! Только портишь своим пёстрым видом ровный цвет травяного ковра.

Но не слушал одуванчик злых слов, он полезный, только ей верил.

Прошла неделя, и незнакомка, похожая на светящийся одуванчик, вновь пришла на прежнее место помечтать. А уходя, попрощалась с растением-другом и сдула парашюты с одной из его пушистых голов. Ванюша был в восторге. Теперь он ждал её появления, мечтая вновь ощутить тёплое дыхание девушки. Сдувать семена-парашютики стало традицией. Таким образом незнакомка безмолвно будто сообщала одувану Ивану:

– До скорого, милый друг! До новой встречи!

И он ждал, и старался всеми силами уберечь хотя бы одну пышную голову и от веерных граблей, и от ножей газонокосилки. Выкручивался, выкарабкивался, уклонялся, выскользал, а зонтики сохранял и крепко держал, чтобы ни ветер, ни кто другой не смог сорвать. Никто, кроме любимой девушки, похожей на большой светящийся одуванчик.

Так и лето прошло, осень хозяйничала, сквер готовился к зиме. Всё реже и реже приходила незнакомка, но каждый раз радостно удивлялась, заметив на подстриженном газоне одинокий перезрелый цветок одуванчика.

– А, дружочек, ждёшь меня? Я тоже рада встрече!

Расстилала плед, доставала термос и пила горячий чай, а потом читала книжку. Традиционно на прощание любимая незнакомка сдувала семена-парашютики и уходила вверх по тропинке.

А он ждал. И верил, что ни скорые ветра, ни дожди, ни туманы не сумеют сломить его трепетное сердце, а молочная кровь так и будет стучать в листья, в стебли и в головы, поднимаясь от самых корней и наполняя живительной силой. Так и ждал, на том и стоял.

Как красив наш сквер осенью – глаз не отвести!

В тот субботний тёплый вечер двенадцатого октября появилась незнакомка, да не одна, а с компанией друзей. Они пришли вместе полюбоваться великой кометой Цзыцзиншань-Атлас, которая приблизилась к Земле на минимальное расстояние впервые за восемьдесят тысяч лет. Захотелось поймать на камеру странницу вместе с её хвостами. Друзья дурачились, слушали музыку, провожали закат, катаясь на качелях, а потом подались на запад сквера, туда, где заканчиваются фонари, в самое тёмное место.

А одуванчик всё ждал, удерживая свою перезревшую пышную голову. На обратном пути, хоть и было уже темно, незнакомка не удержалась, вернулась попрощаться с одуваном Иваном и сдула парашютики.

– Сегодня был такой солнечный день! А звёзды, Ванюш, посмотри, какие яркие!

Одуванчик задрал единственную оставшуюся, но уже лысую голову – Вселенная улыбалась ему!

– Прощай, дружочек! Одуван Иван!

– Ты идёшь? – крикнул молодой человек. – Что там забыла на газоне?

– Иду-иду! – И она, не оглядываясь, побежала к тропинке, где ждали девушку друзья.

А одуванчик покорно остался на месте.

На Покров четырнадцатого случились первые заморозки, ветер трепал увядающие наряды деревьев, небо отяжелело, запахло снегом, и только сочная зелень газона, колючие сосны и ели, казалось, стали ярче, спасая сквер от серости, витающей в холодных тяжёлых облаках.

А поутру следующего дня стихло, чуть потеплело, но окутал туман, и заплакал нудный дождь. Сквер совсем опустел. Лишь случайные прохожие, прячась под разноцветными зонтиками, как яркие цветы кружились в случайном вальсе, то появляясь ниоткуда, то исчезая в никуда.

Одуванчик не хотел сдаваться. Напившись холодной дождевой воды, пустил несколько стрел-стеблей, намереваясь дать цвет, как только проглянет и пригреет луч солнца.

Шла неделя за неделей, дождь не унимался. Но в первых числах ноября случились пара-тройка тёплых безоблачных дней. Этого хватило одувану Ивану, чтобы расцвести.

Он заранее договорился со своим приятелем, пчелой Би, мол, как только солнце, сразу ко мне. Крылатый друг всегда был рад удрать из улья, прилететь и опылить. Такой же неутомимый, неправильный, готовый сорваться с места в карьер и рвануть к приключениям. Поэтому и сдружился он с одуваном Иваном, сошлись характерами непокорные вольнодумцы.

Успел Би опылить цветок, успел и попрощаться до весны, а ещё кучу пчелиных новостей рассказать: кто куда летал, кто что видал, что где нашёл, кто сколько насобирал.

В последний раз в уходящем году весь газон подровняли. Одуван Иван увернулся и сохранил белую шапку для незнакомки.

Значительно похолодало. Ночами уже подмораживало, а днём температура не поднималась выше пяти градусов. Ивы, рябины, акации и берёзы обнажились, стесняясь и дрожа на ветру.

Сквер ждал снега, а одуванчик мечтал увидеть незнакомку, полюбоваться её ярким свечением, обменяться энергиями. Но никто не приходил. Газон кое-где пожелтел, по утрам серая изморозь покрывала траву, лишь одна белая пышная голова одуванчика напоминала прохожим о знойном лете. Люди удивлялись и недоумевали, но были рады такой хрупкой красоте, улыбались и со светлыми мыслями проходили дальше, спеша по своим делам.

Но вот прошли Кузьминки – по осени поминки, а незнакомка так и не появилась. В ночь повалил снег и накрыл тёплым одеялом замёрзший травяной ковёр, а с ним и превратившийся в ледяной, как будто в хрустальный, одинокий цветок одуванчика.

– Ничего, весной она придёт и сразу обрадуется, ведь я уже буду готов ко встрече! – засыпая, успокаивал себя Ванюша.

И всю лютую зиму ему снилось тёплое дыхание незнакомки, её разноцветная аура и семянки-парашютики, разлетающиеся в разные стороны от нежного дуновения.

Потерянная роза

«Подарок», пастельная бумага, сухая масляная пастель, художник Ирина Сидоренко

Было около полуночи, я торопилась домой, семья заждалась. Конец ноября, промозгло, зябко. Хотелось побыстрее сбежать от дождя к тёплым батареям. Мысли о горячем чае и сладком сне грели душу, но тут меня поманил сквер:

– Зайди-ка! Пройдись вниз по аллее, помощь нужна.

– А что случилось?

– Спустись к заброшенному домику первой белки, сама увидишь.

Пришлось отложить планы и задержаться, раз сквер зовёт.

Домик первой белки уж года три как прибит к самой старой мудрой акации. Но рыжая попрыгунья не пожелала жить на лиственном дереве и сбежала к елям. Правда, свято место пусто не бывает, в жилище заселились певицы-синицы. Я заметила их ещё летом. Но сейчас, кроме дождя, здесь никто не пел. Даже качели молчали, хотя в обычные дни не смолкали и ночью. Туманно, пустынно, только деревья подрагивают во сне, да дождь стучит по мощёным дорожкам. Чувствуется, как температура опускается ниже, идёт пар от моего горячего дыхания.

Недалеко от старой акации живёт скамейка – место встреч влюблённых парочек.

Я огляделась и, спасибо фонарю, который служит неподалёку, увидела алую розу – прекрасную королеву цветов. Она лежала на скамейке совсем одна и умирала от грусти.

– Что случилось, дорогая, ты потерялась?

– Меня бросили, меня оставили, меня забыли! – кутаясь в слюду, пожаловалась роза.

– Подтверждаю, всё так и было! – возмутился сквер. – Подошёл молодой человек, постоял у скамьи, потоптался, всё поглядывая в телефон, замёрз, промок, отчаялся, развернулся, да и был таков.

– Я чувствую, что рождена для чего-то бо́льшего, а так зазря пролетела жизнь. Зацвела поздней осенью, сорвали меня, транспортировали с сёстрами. Теплица, склады, цветочный магазин. Что я видела? Ничего. За что мне так не повезло? Даже пахну слабо, солнцем не обласкана! А ещё этот! Выбрал меня, купил, думала, ну вот оно чудо, да куда там? Забрал, спрятал за пазуху, закрыл на молнию. Темно, страшно, но хотя бы тепло, а потом как бросит на скамейку!

– Не пришла на свидание девушка, а он так ждал и надеялся, вдруг расстроился, разозлился и ушёл, – поведал сквер.

– Ну что за девушка? Испортила мне остаток существования! Сейчас бы стояла себе в вазе с водой и слушала восхищённое: «Как хороша! как хрупка!» А потом бы за занавеску поставили, и прохожие бы смотрели на меня, думая о том, что за стеклом живёт любовь.

– Почему ты решила, что было бы именно так?

– Слышала рассказы своих подруг. В магазине флористики пугали, что смерть к цветам приходит, когда они на подоконнике в вазе с отрезанными корнями и в воду опущенные стоят себе одиноко и сохнут. Мы умираем, чтобы хоть ненадолго порадовать людей.

– Это ужасно! – возмутился сквер.

– А я и того хуже, – бесполезно замёрзну на скамейке.

– Да не грусти ты так отчаянно, разбудишь моих обитателей! И без твоих безмолвных терзаний сегодня дождь поминает осень, – сквер прокашлялся и вздохнул, – у каждого своя дорога.

– Я гибну, а скверу не понять! Раз уж пришла, может, ты меня заберёшь? – обратилась роза ко мне с мольбами. – Поставишь в хрустальную вазу, продлишь существование хотя бы на пару дней? Будешь любоваться увядающей красотой и вздыхать по моей загубленной жизни!

– А который час? – я взглянула на часы. – Ух-ты! Половина двенадцатого! Тридцать минут до зимы! Как здорово!

– Что же здесь хорошего? Вода превращается в лёд.

– Королева моя, оглянись по сторонам! Как волшебно! Прав сквер, у каждого свой путь! Доверься провидению! Я здесь не для того, чтобы тебя забрать, а для того, чтобы отвлечь от самолюбования. Неважно, что происходит вокруг, важно лишь то, как ты на это реагируешь. Как реагируешь, так и живёшь.

– А чему тут радоваться? Темно, холодно, сыро.

– Лучший способ сохраниться.

– А зачем мне сохраняться? Я же всё равно умираю.

– Пока жива, нет смысла себя хоронить. Успокой свой внутренний мир, и тогда увидишь, как прекрасна жизнь. А я не могу тебя взять, ведь выбирают по созвучию! Пойми, ты нужна другому человеку.

– Кому?

– Тому, кто тоже потерялся. Хочешь достойно жить?

– Конечно, хочу!

– Отдай этому миру всю себя и ничего не жди взамен. Ты же красавица! Воплощение любви и нежности! Для этого и рождена!

А я пойду, не буду мешать провидению творить волшебство. Счастливой тебе жизни! А счастье зависит только от тебя.

И роза осталась одна. От слов моих и напутствий утихла, смирилась, перестала стонать, а сквер спокойно уснул, убаюканный дождём. И только осень обернулась, уходя, отдала ключи зиме, да и растворилась в туманной дымке, оставшись воспоминанием в каплях дождя. А потом зима глубоко вдохнула туман и выдохнула стужу, превратив дождь в снег.

Примерно через час после полуночи со смены возвращалась пожилая одинокая женщина. Жизнь её тяжела и однообразна, и смысл той жизни давно потерян. Уж ничего не радовало, не удивляло, только усталость сидела на плечах, да раздражение путалось под ногами.

«Я чувствую, это она! Та, потерянная, та, которую я послана спасти!» – подумала роза и призывно засветилась счастьем, чтобы быть замеченной.