В аэропорту меня встречала шумная компания родственников. Когда мы виделись последний раз, многие из них еще были подростками и я с трудом узнавала их. Возглавляла веселое общество двоюродная сестра – Марина. Этой хрупкой черноволосой женщине с пронзительными голубыми глазами трудно было дать больше тридцати лет. Нас самом деле Марина уже перешагнула сорокалетний рубеж. Так и не выйдя замуж, она жила отдельно от родителей и была. по восточным меркам, очень независимой особой. Если Марина и переживала о каких то упущенных возможностях, то держала это глубоко внутри. В кругу близких она слыла богемной тусовщицей, вхожей на многие светские мероприятия. С радостным воплем мы бросились на шею друг другу.
Вечер прошел как и положено: за столом и в разговорах. Я уже и забыла, что у меня такая многочисленная родня. Все и обо всех пришлось рассказать раз по десять. Следующим утром, что бы никого не стеснять, я стала собираться к себе в квартиру. Но, неожиданно для меня, родственники известие о переезде восприняли в штыки. На помощь пришла Марина, заявив, что поживет у меня, присматривая и не позволяя скучать. В её квартире шел ремонт и необходимость находится под присмотром пожилых родителей, похоже, выводила сестренку из равновесия.
–Вечером я привезу твои вещи и мы, наконец, посекретничаем, – шепнула она в дверях и, заговорщически подмигнув, добавила, – Ура! Свобода!
***
От метро до дома надо было ехать на трамвайчике. Пути проходили по центру широкого проспекта, засаженного соснами. Даже в самый жаркий день деревья создавали тень и прохладу, а вокруг витал удивительный аромат хвойного леса. Я сидела в трамвайчике, слушая стук колес, и вспоминала свое детство, так неожиданно закончившееся много лет назад.
В один миг исчезло огромное государство и те, кто служил ему, оказались никому не нужны. Военную часть расформировали, позабыв о людях. В то смутное время, в поисках лучшей доли, уезжали многие.Кто-то смог продать квартиру, кто-то просто бросил, единицы остались жить здесь, а некоторые, как и мои родители, уехали, оставив жилье на попечение родственников. Помню, как отец уговаривал маму, повторяя, что через несколько месяцев все утрясется и мы обязательно вернемся. Прошли годы, но этого так и не произошло. Самым трудным было первое время после переезда в глухую деревеньку в Центральной России. Мама как то сразу постарела, а ведь ей было немного за сорок. До сих пор не понимаю, как мы тогда выжили, не умерли с голоду, не спились. В дождь и мороз я стояла на остановке и ждала автобус, что бы уехать за десять километров в школу. И так каждый день. Учится – это был мой единственный шанс, иначе – как говорили в деревне: «Коровам хвосты крутить». Ирония заключалась в том, что коров в деревне небыло. Ферму под шумок отправили на мясо…
Конечная остановка и вот мой дом. Все такой же, в разноцветных флагах развешанного на балконах белья. Я долго стояла у входной двери, боясь повернуть ключ, а когда вошла в прихожую, то буквально услышала голос мамы:
– Катя, это ты? Мой руки. Садись, обедать будем.
От боли и обиды за себя, жестоко поломанные судьбы родителей, на глаза навернулись слезы. Я долго сидела на маленьком стульчике в пыльной прихожей, оплакивая безвозвратно ушедшее счастье.
Осмотрев жилище и разобрав вещи, я решила заняться делами. Город пестрел объявлениями о продаже квартир. После нескольких часов метаний между риэлтерскими конторами, мой энтузиазм заметно поубавился. Складывалось впечатление, что вокруг нет ни одного дома, где бы кто-нибудь что-нибудь не продавал. Только в нашем подъезде на продажу было выставлено несколько квартир, так что конкуренция оказалась жесткой.
«Ну что ж, на рынке два дурака, – усмехнувшись, подбодрила я себя. – Один покупает, другой продает. Даст Бог, выкрутимся!»
Как только вернулась к себе, раздался телефонный звонок. Хорошо, что сохранилась городская линия и я подключила старый номер. Иначе бы встал вопрос, какой номер указывать в объявлениях. Звонил муж.
– Почему у тебя мобильник выключен? -не поздоровавшись начал он,– Второй час дозвониться не могу!
–Во-первых, здравствуйте, – спокойно сказала я. Оправдываться было бессмысленно. Влад по своему переживал за меня. Общаться культурно он не умел, а ругаться не хотелось.
–Здравствуй, – пробурчал Влад в трубку.
–Влад, региональная связь не поддерживает нашего оператора. Куплю симку – скину номер. А городской только сегодня удалось восстановить – то же целая эпопея была. Я вчера звонила родителям, сказала, что все в порядке, а твой номер не отвечал.
–Я в бане был с мужиками. Как дела с квартирой?
Я кратко рассказала мужу о ситуации в городе. Скрывать что то небыло смысла. Влад был в курсе событий и посвятил его, сам того не понимая, конечно же наш сын. Пока мы обсуждали с родителями детали поездки, Ваня, развесив уши, крутился рядом. И кто ж мог подумать, что, не смотря на все предупреждения, он скажет отцу в ответ на какую то очередную обидушку, что скоро бабушка и дедушка купят ему, Ване, свою квартиру. Влад, конечно, посмеялся, но принял к сведению.
–Собирай вещи и домой, – грубо сказал Влад, – Нечего там шляться. Знаю я такие продажи.
–Влад, ты что, рехнулся? Как домой? – глупость мужа вывела меня из равновесия, – Перепил вчера, что ли?
–Нашла алкаша! Домой, я сказал.
–Да иди ты к черту! – в сердцах крикнула я и повесила трубку.
Причина грубости мужа была понятна, но от этого легче на душе не становилось. Он впервые отпустил жену далеко и надолго одну и, вчера, в мужской «банной» компании, видимо, выслушал много колкостей в свой адрес. По натуре человек не выдержанный и не воспитанный, он с вечера принялся обрывать телефон а я, как на грех, оказалась вне зоны действия сети. Так что, добравшись, наконец, до ветренной супруги, он тут же выложил все наболевшее.
Пока я обдумывала произошедшее, в квартиру с ворохом сумок ввалилась Марина.
–Привет сестренка! Празднуем свободу! – с порога закричала она.
На кухонный стол тут же была выставлена закуска. А по центру разместилась бутылка какого то местного вина. Неожиданно выключился свет и у нас получился импровизированный ужин при свечах. Огарки свечей нашлись на кухонной полке, видимо, еще с тех времен, когда электричество в доме было настоящим праздником.
–Часто у вас такое бывает?– спросила я, имея ввиду перебои с электричеством.
Теперь очень – очень редко, – равнодушно ответила Марина, – так что можешь не привыкать. Но за столько лет, мы, конечно, намучились.
–Расскажи о себе? – попросила я сестру.
–А что рассказывать? – в отблесках свечи я наблюдала за ней, – сорок лет, мужа нет, дети, скорее всего, отменяются. Живу в свое удовольствие и стараюсь ни о чем не задумываться. Раньше думать надо было.
–А как же личная жизнь? Хотя, извини, я забыла, что здесь такие вопросы задавать не принято.
–Ничего, – рассмеялась Марина, – мы взрослые девочки. С личным у меня все в порядке. Он, разумеется, не свободен, занимает серьезный пост в правительстве. Как познакомились – не скажу, пойми меня правильно.
Я согласно кивнула сестре. И хотя свет давно включили, Марина предложила продолжить посиделки при свечах, на что я с удовольствием согласилась. Тусклый, мерцающий свет создавал в квартире, которая столько лет не видела ремонта, ощущение уюта и тепла.
–В жизни он меня поддерживает, – продолжила Марина, – а другого и не надо. Теперь у меня есть престижная работа, машина, я обеспечена и всем довольна. В свое время мы даже хотели родить малыша, но выяснилось, что я не могу иметь детей, – Марина вертела пустой бокал в руке, разглядывая на гранях отблески свечи, – теперь твоя очередь, делись, Катя.
Я рассказала о своей жизни все, как на духу. Марина не перебивала, только как то очень внимательно смотрела на меня, слегка покачиваясь на стуле, а потом, будто сама себе сказала:
–Все ясно. Не любишь ты его, да и он тебя. Но жить вместе как то привыкли. Печально.... И ты, похоже, решила, что сделаешь с деньгами, когда продашь квартиру?
В сумерках вечер, вдыхая сквозь открытое ароматы юга и любуясь, как последние отблески заходящего солнца играют с вершиной горы, я поймала себя на мысли, что за тысячу километров отсюда Анжела говорила то же самое, только другими словами.
–Поздно что то менять. Ребенок растет, жизнь более менее налажена. Остается только по бабьи сожалеть о каких то упущенных возможностях. Хотя, кто их пробовал на вкус, эти возможности? И стоит ли о них жалеть?
–Ерунду ты сейчас говоришь, Катерина. Это всего лишь твои страхи. Жить начать заново никогда не поздно. И любовь ты еще обязательно встретишь. Поверь. Все встречают, но не у всех хватает смелости.
–Ты думаешь, я не влюблялась в своей жизни? – иронично спросила я.
–Любить и влюбляться разные вещи. Я говорю о любви, которая приходит в зрелом возрасте и к зрелым людям. Я говорю о любви, что уже не обращает внимания на внешнюю мишуру, не требует доказательств своего существования.
Немного помолчав, сестра продолжила:
–Но я сторонник традиционных ценностей и все таки, считаю, что семью нужно охранять и сохранять. Мне трудно судить, я не знаю твоего мужа, но что то хорошее в нем все же есть, раз ты вышла за него замуж? Так что давай за это и выпьем. Как у вас говорят: «За все хорошее!»
Следующий день я планировала начать с небольшой приборки ( спасибо родственникам. В квартире был относительный порядок) и пройтись по риэлтерским конторам, но мои планы наткнулись на буру возмущения со стороны Марины.
–Какие дела?– почти кричала на меня сестра, негодующе размахивая руками, – ты столько лет здесь не была. Поезжай, посмотри город. Он сильно изменился. Просто отдохни, наконец. А вечером, после работы, сходим куда-нибудь.
–Но квартира…– несмело попыталась возразить я.
–Ради Бога, успокойся. Я тебе торжественно обещаю, что на работе займусь этим вопросом. Позвоню по знакомым, размещу объявления. А ты пока выкинь все это из головы и марш отдыхать! Да, – уже с порога окликнула меня сестра, – обязательно надень тот бирюзовый сарафан, что я видела вчера, – хлопнув дверью она отправилась на работу.
Ещё немного повалявшись в кровати и поразмыслив, я решила последовать совету сестры: погулять по городу. Светло-зелёный сарафан, сшитый моей хорошей знакомой, идеально сидел и делал меня моложе. Одев его я чувствовала себя юной нимфеткой, способной вскружить голову любому мужчине. Глупости, конечно, но как же чертовски приятно после стольких лет вновь почувствовать себя молодой и свободной!
Город действительно изменился. Кружева старых улиц: узкие, то поднимающиеся вверх, то круто спускающиеся к реке, с резными створками дверей и каменными заборами, оттенённые раскинувшимися каштанами и резными балкончиками, так и манили потеряться в витиеватом лабиринте.
«Интересно, – думала я, -сколько невест украли какие-нибудь джигиты с огненными глазами и пылкими сердцами вон с того балкончика? А сколько пьяных весельчаков, прогуливающих жизнь, выносили из того духана в подвальчике?»
Но, пожалуй, самыми живописными были «итальянские дворики». Это двух-трёх этажные домики, построенные колодцем. Попасть в квартиры можно по раскинувшимся внутри деревянным галереям. На них, фактически и проходит жизнь местных обитателей. Своё название они получили благодаря пленным итальянцам, отстраивавшим город после войны. Они рассказывали байки о том, что половина Рима застроена такими вот домиками, так что я практически побывала в Италии!
Всего в нескольких кварталах от меня жил полнокровной жизнью город, зазывая прохожих модными витринами и дорогими ресторанами, и было очень здорово, что цивилизация ещё не добралась до этих уголков. Все так же на верёвках, перекинутых между балконами, висело белье, по стенам полз в верх виноградник и болтали, сидя на скамейках и щёлкая семечки, завсегдатаи дворовых тусовок. И казалось, что будто в старые добрые времена, воспоминания о которых сохранились из детства, сейчас свернёшь за угол и непременно окажешься на шумном дворовом застолье, где тебя обязательно напоят и накормят по случаю рождения, свадьбы, а может, и поминок, и не имеет значения, что ты не местный и даже не знаешь виновника торжества. Это было когда то…
Так, любуясь стариной, я оказалась у маленького дома. Из распахнутых дверей, ведущих в подвальчик, доносились голоса. На деревянной доске, прикреплённой над входом, обычной краской в духе художеств Николо Пиросмани было выведено «Театр». Мне стало очень интересно, но войти внутрь, когда спектакль, по видимому, был в разгаре, я постеснялась. Но тут из подвальчика вышли несколько человек, выкурили по сигарете и оживлённо о чем то беседуя, спустились обратно.
«Какой такой спектакль может быть среди бела дня? – подумала я, – Вернее всего – репетиция. Ну выставят меня оттуда, да и Бог с ним!» Я решила воспользоваться ситуацией и проскользнула внутрь.
К моему удивлению, никакой репетиции не было. В будний день шёл самый настоящий спектакль. Да и театром в обычном понимании происходившее можно было назвать с трудом. Подвальчик, словно амфитеатр, широкими ступенями уходил вниз. На них стояли, прислонившись к стене, или сидели зрители. Артисты находились внизу, на маленькой, импровизированной сцене. Они не просто играли спектакль: они подходили к зрителям, вовлекали тех в свои разговоры в действия. Помещение было относительно небольшим, поэтому создавалось впечатление, что находишься в небольшом кругу дружной кампании. Все, и зрители, и актёры вели себя очень свободно и раскованно.
Оказавшись незваной гостьей и почувствовав всеобщее внимание, я от смущения готова была провалиться сквозь землю и уже повернулась, готовая незаметно прошмыгнуть обратно на улицу, когда раздался громкий оклик одного из актёров:
–Жена! У нас новая гостья! Почему ты держишь её на пороге? -головы присутствующих повернулись ко мне, – Посади её вон к тому молодому человеку, пусть поухаживает за девушкой! У нас всем место найдётся.
Актриса, исполнявшая роль супруги главного героя, подошла ко мне, взяла за руку и усадила к мужчине, сидевшему рядом со сценой.
–Дорогой мой, – обратилась она к нему,– позаботься о гостье!
Мужчина любезно помог мне разместиться на разложенных подушках. Продолжавшийся спектакль был очень интересным. Актёры постоянно импровизировали, что требовало огромного мастерства. По все вероятности, они и сами не знали, как именно закончится действие, в котором шла речь о глупом и очень ревнивом муже и молодой но умной жене. Причём, на роль возлюбленного жена выбрала парня из числа зрителей и он очень здорово подыгрывал ей. Наблюдая за происходящим в зале, я почувствовала, что сидящий рядом мужчина исподволь разглядывает меня. Этот факт очень польстил моему женскому самолюбию. Я попыталась рассмотреть мужчину, к которому так запросто меня подсадили актёры, но каждый раз сталкивалась с внимательным взглядом карих глаз.
На вид незнакомцу было лет тридцать пять. Пышные тёмные волосы, не короткие, но и не очень длинные, почти доставали до плеч; густые чёрные брови и карие глаза; красиво очерченные полные губы. Одет он был в светлые брюки и льняную рубашку. Никаких украшений: часов, колец, цепочки на шее – непременных атрибутов достатка, на мужчине не было. Он был красив, но красотой зрелого, уверенного мужчины. От него исходил пьянящий аромат дорого парфюма и я непроизвольно глубоко вздохнула.
–Кензо, – полушёпотом произнёс мужчина, слегка наклонившись ко мне.
–Извините? – я не сразу поняла, о чем он.
–Кензо, – ещё раз произнёс он, – мои парфюм, да и ваш, кажется, то же. Вы так, я бы сказал, вкусно, принюхались.
Он был прав. Я действительно любила парфюм этой марки и очень давно, поэтому, увидев последние новинки в дьюти-фри аэропорта с хорошей скидкой, не удержалась и купила небольшой флакончик.
–Ни к кому я не принюхивалась, – ответила я незнакомцу, – здесь прохладно, а на улице жарко и, похоже, я простыла.
«Господи, что ты мелешь?! – пронеслось у меня в голове, – Ещё нос прилюдно рукавом вытри!»
Когда спектакль закончился актёры пошли по рядам собирая плату с благодарных зрителей. Видя, что я роюсь в сумочке в поисках хоть какой то налички, мужчина дотронулся до моей руки и сказал:
О проекте
О подписке
Другие проекты