Цитаты из книги «Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939-1945»

Лично я не останусь в этой мышеловке, – с вызовом заявил он. – Здесь я без пользы сижу сложа руки. Бункер только называется штаб-квартирой, но, когда связь постоянно прерывается, руководить военными действиями и вовремя отдавать приказы совершенно невозможно. Я солдат. Дайте мне полк и пошлите меня в бой, и я буду сражаться где бы то ни было. Но здесь я не останусь ни дня».

Кейтель умолял его пустить в ход все свое влияние на фюрера и образумить его. Геббельс улыбнулся, покачал головой и ответил, что не надеется на успех. Кейтель сокрушенно простонал, что все будет потеряно, если Гитлер останется в Берлине. Геббельс возразил ему, что так или иначе все уже потеряно. Он не мог постигнуть логику генералов. На его взгляд, военные должны были лучше других понимать, что героическая смерть фюрера была важнее, чем лишние несколько дней, а то и часов сопротивления

оглушительный взрыв рядом с особняком, и от взрывной волны вылетели последние остававшиеся стекла. Ни один мускул не дрогнул на лице Геббельса. Запись прекратилась, но он тут же спросил: «Полагаю, я могу продолжить?» Те, кто был рядом с ним, с большой охотой укрылись бы в бомбоубежище, но никто не осмелился это предложить. Геббельс закончил свою речь и обратился к инженеру звукозаписи: «Как вы думаете, грохот взрывов будет слышен по радио? Получится хороший эффект, вы не находите?»

Подполковник Бальцер показал товарищам по заточению темный пузырек. «Знаете, что это такое? – торжествующе спросил он. – Синильная кислота! Ее всегда можно купить в отеле «Адлон». Такой пузырек стоит одиннадцать тысяч марок, а смерть будет легкая и безболезненная. Достаточно одной капле попасть на язык, и вы падаете на пол, как сраженный молнией».

. «Я забрал семью домой, – сказал Геббельс. – Мы остаемся здесь, и я требую от вас, господа, чтобы вы также оставались на своих рабочих местах. Если потребуется, мы выберем достойную смерть». Он выглядел потрясенным, голос его временами прерывался, а на глаза набегали слезы.

Прощание матери с сыном было грустным. Они оба понимали, что больше не увидятся друг с другом. Но Геббельс не хотел, чтобы и она стала участницей последнего акта трагедии, который вот-вот должен был начаться. Мать была чем-то большим, чем просто частью его существа. Она верила, следовательно, должна была жить.

Самая простая обязанность всякого человека состоит в поддержании своего существования и его защите от любой угрозы»

. Они ушли с пресс-конференции, так и не узнав ничего нового, зато уносили с собой неизгладимое впечатление, что слушали великого оратора – слушали в последний раз.

Итак, величайший из циников, устав от жизни, дает понять, что готов принести себя в жертву во имя отечества. Если бы он мог думать только о себе, то, вероятно, предпочел бы покончить с собой втайне. Можно легко представить, как человек, достигший всего, к чему стремился и чего желал, уединяется с хорошей книгой и бутылкой коньяка и тихо сводит счеты с жизнью. Однако Геббельс не мог себе позволить уйти так просто.

Время, время и еще раз время! В своих зажигательных речах Геббельс призывал к борьбе каждого мужчину, каждого жителя Германии. «Мы должны коренным образом пересмотреть свое отношение к войне. Правила, сложившиеся в прошедших столетиях, морально устарели и совершенно не годятся для достижения наших целей. Вся наша нация оказалась в опасности, и кто в подобных обстоятельствах станет задумываться над тем, что приемлемо, а что недопустимо?»