Глава 5. Гость недолго гостит, да много видит

Дни, занятые работой, спешно бежали друг за другом. Звон по ночам прекратился, но домовой все равно прошелся по деревне и на каждом доме повесил затейливый оберег.

Картошка на соседских огородах была выкопана, просушена и спрятана на зиму в погреб в мешках. Морковка со свеклой отправились туда же. Плотные оранжевые тыквы заняли место вдоль дальней стены под лавкой. Соленья, варенья, джемы, мед и куча разных круп и трав были снесены в избу и расположились на длинных полках под потолком.

– Семян к следующему году добудем, огурцов с помидорами насадим. Ух, заживем! – перебирал в голове дела на весну домовой.

Дарьяна поняла, что хозяйственностью Фуха славился отменной, даже среди домовых. Правда, временами ее ужасно умилял своей рассеянностью. Вот и сейчас, увлекшись готовкой, не замечает, как весь испачкался в муке, да еще и забавно причмокивает при этом.

– Ей, деда, ты там поосторожнее, – веселилась девушка. – Сейчас и бороду в тесто вмесишь.

– И то верно, – оглядел длинную седую бороду Фуха. – Когда стриг в последний раз, не помню. Надо бы укоротить.

– Деда, а леший не откликнулся? – девушка сидела у открытого окна и штопала носки, когда-то принадлежавшие хозяевам дома, а теперь служившие теплым оберегом им с домовым. Поначалу было жутко носить вещи без вести пропавших людей, но на безрыбье и рак рыба, и за неимением другого в ход шло все хозяйское добро.

– Нет, Дарьянушка. Молчит, – вот уже как седмицу звал Фуха хозяина леса, но тот не откликался. – То ли из вредности. Лешие – народ сварливый. То ли случилось чего.

– Так, может, я схожу покличу? Заодно и реку увижу. Крылья жуть как расправить хочется, – предвкушая полет, мечтательно прикрыла глаза Дарьяна.

Девушке вспомнилось первое обращение. Оно не было болезненным или неприятным, как бывает у перевертышей, когда кажется, что кости ломаются и рвут кожу изнутри. Ее сила была мягкая и легкая, точно перышко. Вот она бежит босоногой девчонкой, зажав в кулачке букет полевых цветов, а вот раз – и взмахнула в небо птичкой. Полет вскружил ей голову, наполнил силой, а мир заиграл такими яркими красками и звуками, точно до этого она и не жила. Она чувствовала себя свободной и всемогущей, хоть и была совсем крохотной птахой. Не было на ее пути непроходимых дорог, глубоких оврагов или широких рек. Она могла лететь куда угодно, не чувствуя тяжести своего тела. Лишь ветер. Перышко, для которого не существует границ и препятствий.

– Можно, но как-то боязно мне за тебя. Леший в былое время часто на зов мой не отвечал, но тут-то неладное заметить должен был, – домовой закончил месить тесто, укрыл льняным полотенцем и поставил на теплую печь подходить. – Подождем. Завтра покличу еще, а там и видно будет.

Дарьяна послушно кивнула. Была правда в словах домового. Вот только сидеть и гадать, что там в лесу и за ним, было страшнее, чем проверить самой при свете дня.

Пришли последние дни осени, а вместе с ними непрерывные холодные дожди. Домовой безвылазно сидел в избе, морщась от сырости за окном. Дарьяна выходила лишь к колодцу да поменять бочки под водостоком. Ночи стали темнее. Ветер с силой хлопал ставнями по стенам и бился в окно, словно желая попасть внутрь и сорвать наддверный оберег.

Очередной день не стал исключением. На небе повисли и не желали двигаться свинцовые тучи, неприятной моросью поливая все вокруг.

Домовой отыскал моток шерсти и теперь дождливыми вечерами, сидя при тлеющих свечах, учился вязать носки. Дарьяна улыбалась, глядя на сосредоточенного Фуху, оттопырившего не только спицы, но и короткие пальцы во все стороны.

– Деда, дождь успокоился, я к колодцу сбегаю, – Дарьяна накинула фуфайку и, взгромоздив на плечи коромысло, вышла во двор. Мокрая земля была скользкая, точно улитка, и ноги разъезжались в разные стороны. Редкие ледяные дождинки неприятно кололи кожу.

Наскоро наполнив ведра водой, девушка повернула домой. Коромысло натерло шею, и она остановилась перехватить тяжелую ношу. Из леса раздался еле слышный протяжный скулеж, точно плачет кто. Она вгляделась меж деревьев, но никого не увидела. Решив, что ветер и дождь сыграли с ней злую шутку, Дарьяна собралась было подхватить ведра и пойти домой, но скулеж повторился и перешел в отчетливый жалобный плач.

Девушка снова вгляделась вдаль, но из-за усиливающегося дождя ничего не было видно. Она оставила ведра и пошла к опушке леса. Плач стал громче.

– Здесь кто-то есть? – Дарьяна не хотела подходить к лесу вплотную, но плач слышался уже дальше, за густо поросшим кустарником. – Не убегай, я тебя не обижу.

Среди деревьев промелькнул низкий силуэт.

– Ребенок?

Пришедшая в голову мысль: откуда здесь взяться ребенку, была тут же отодвинута на задворки жалобным писком.

– Постой! – кричала Дарьяна, углубляясь в лес. – Я хочу тебе помочь!

Ребенок плакал и убегал, а девушка бежала следом, царапая лицо и руки о колючие кусты шиповника. И только чуть не напоровшись на острый сук, она наконец остановилась. От быстрого бега грудь жгло. Дождевая вода струями сбегала с одежы. Девушка обхватила себя руками, желая немного согреться и успокоиться.

За деревьями промелькнула неясная тень, точно кто опустился на четвереньки. Может, и не ребенок вовсе? Только в следующее мгновенье Дарьяне стало все равно, потому что поняла, что кто бы это ни был, двигается он слишком молниеносно для человека, хоть маленького, хоть большого.

Пронзительный плач сменился утробным кряхтящим смехом, точно кто подавился. Волосы на теле встали дыбом, когда девушка поняла, что и раньше его слышала, только не так отчетливо. Ночами ветер смешивал его с бряцаньем стеколок и стуком калитки, сейчас смех был ничем не прикрыт.

Воздух заметно стал холоднее. Колючие дождинки участились и царапали кожу в незащищенных местах. Пока не случилось худого, Дарьяна решила повернуть в сторону деревни, но тень была уже на той стороне.

“Глупая гусыня, куда же ты сунулась!” – Дарьяна, кусая губу до крови, оглядывалась по сторонам в поисках свободного пути для бегства. Тень с невероятной скоростью перемещалась между деревьями, сжимая круг и подбираясь ближе. Как назло, ни полынного мешочка, ни горсти соли у девушки с собой не было.

– Может, обернуться птицей, да вспорхнуть к самым макушкам? – но успеет ли, Дарьяна не знала.

Смех прекратился так же резко, как и начался. Теперь только гул разошедшегося дождя да биение собственного сердца шумели в ушах.

Девушка осмотрелась по сторонам. Никого.

Сверху послышался неуловимый, если бы не птичий слух, скрежет. Дарьяна медленно подняла голову. С высокой сосны, всего в паре шагов, не моргая, за ней наблюдала хищная тварь. Цепляясь всеми четырьмя конечности за дерево, она готовилась к прыжку. Неестественно выгнутая спина, два маленьких красных глаза и рот, готовый вцепиться жертве в горло.

Тварь плотоядно улыбнулась, обнажив два ряда острых мелких зубов.

– Леший! – охнула девушка и инстинктивно отступила, чем только сильнее распалила азарт хищника.

Острый сук больно оцарапал тонкую кожу запястья. Проступили капли теплой крови. Когда-то леший, а теперь нежить оттолкнулась и полетела вперед, готовая разорвать добычу на части.

Резкий толчок сбоку заставил отлететь голодную тварь в сторону, не достигнув цели. Но, врезавшись в дерево, она тут же подскочила и, злобно рыча, оскалилась на лишившего ее ужина противника.

Огромный серый лис, не дожидаясь, пока нежить нападет первой, подлетел и принялся ее кусать, вырывая клочки кожи, выцарапывая глаза. Звери схватились и клубком покатились по лесу, желая отхватить друг от друга кусок побольше. Лис ловко уворачивался, явно не впервой имея дело с подобной тварью.

Дарьяна не стала ждать окончания схватки, чтобы выяснить: является лис ее защитником или сражается с лешим за обед. Едва с ее пути убрался живой клубок, девушка кинулась в сторону дома.

Все движения разом стали недостаточно быстрыми, точно воздух превратился в тягучий кисель, и сквозь него приходится пробираться, не жалея сил и ладоней. В ушах шумело, и Дарьяна не могла разобрать, стук ли это ее сердца или хруст веток под лапами преследователя. Глаза застилал дождь, не желая показывать корявые корни под ногами и колючие ветки перед лицом.

Когда до дома оставалось рукой подать, Дарьяна, теряя драгоценное время, направила теплую волну силы на лес. Ей хотелось знать, жив ли ее спаситель, не сгрыз ли его леший. Может, лис и был хищником, готовым ее сцапать, но точно не нежитью. Это она сразу поняла.

Никто не отозвался.

Тогда девушка, расширяя область поисков, приложила ладони к земле, прося у Матери Сырой-земли помощи. Спящая земля нехотя, но все же дала ей ответ. На другом конце деревни теплилась жизнь. Не животного, как сперва решила Дарьяна, а человека. Слабое пятнышко пульсировало, точно огонек на ветру. Кому-то на той стороне деревни было плохо. Он умирал.

Дарьяна бросила взгляд на дом, тяжело вздохнула и, заранее зная, что, скорее всего, пожалеет, кинулась навстречу жизни.

Казалось, все силы она потратила на бег по лесу, но страх не успеть помочь гнал ее вперед.

“Нужно непременно увести его оттуда, в избу, куда нежити не пробраться. Фуха столько соли на порог перевел. Оказывается, не зря. А еще с моим запасом полыни и семян укропа, которые скоро плотно усеют подоконник, бояться будет нечего. Нужно лишь добраться”.

В один миг, как по волшебству, стена дождя прекратилась. Бежать стало гораздо легче, и Дарьяна быстро оказалась в нужной стороне. С самого начала она обходила это место стороной. Сейчас выбирать не приходилось, и, недолго думая, она шагнула за старенькую покосившуюся от времени, деревянную ограду.

Погост был глухим и мрачным, как и положено старому деревенскому кладбищу: надгробия разных размеров и форм, поросшие сухой травой холмики и маленький каменный храм в самом конце. Кладка была относительно свежая, не старше пары десятков лет. Лозовицы, где прежде жила Дарьяна, не могли похвастаться таким основательным сооружением. Лозовчане обходились деревянной постройкой, больше похожей на сарай, чем на храм, хоть домов там в разы больше. Здесь же не пожалели ни времени, ни денег, ни сил.

Девушка кралась к одноэтажному сооружению с игольчатой крышей. Свежих надгробий видно не было.

“Вот только отчего влажно чернеет, точно кто разрыл, земля на могилах?”

Дарьяна оглянулась на лес и, к облегчению, не увидев погони, немного успокоилась. Но окончательно расслабляться было все же рано.

Стоило ветру скрипнуть калиткой или сухой лозой, девушка непременно вздрагивала от страха, но все равно упрямо шла вперед. Но чем ближе она подходила к храму, тем находила свою идею безрассудней.

Дверь в каменное здание, как и думала Дарьяна, оказалась надежно затворена. Она уперлась плечом, но та не пожелала поддаться. Тогда девушка обогнула часовню по кругу. К счастью, а может, и нет, ведь предстояло забраться в темное сырое здание, окошко нашлось. Вытянутое, когда-то украшенное цветным витражом, а теперь зияющее, точно пасть, с острыми стеклами вместо зубов, оно служило входом и выходом.

Богобоязненной Дарьяна никогда не была, лишь благодарной. Но, пиная сапогом остатки стекол, просила у богов прощения. А еще удачи. Она не знала, кому воздвигли эту каменную крепость: Чернобогу или Владычице Судьбе, а может, у местных и вовсе были свои боги, но удача была ей сейчас не лишней. Девушка подкатила большой валун и, стараясь не поскользнуться на мокром камне, перешагнула через деревянную раму.

Лунная дорожка света опустилась на землю и угодила в проем окна. Видно, боги были рады любому человеческому существу, забредшему в храм, и, раздвинув тяжелые тучи, решили показать, что не сердятся на прихожанку.

Скудное освещение не позволяло тщательно рассмотреть каменную комнатушку. Десятки свечей, маленькие камешки и стеколки, расставленные на полках – вот и все, что увидела Дарьяна. Она глубоко вздохнула, ощутив запах сырой землей и гари, как от потушенного костра.

Из комнаты вела невысокая резная дверь, усеянная точно такими же символами, как на стеколках оберега, что достал из сундука Фуха. Дарьяна приложила маленькую ладошку к двери, дерево было на удивление теплым. Она сделала еще пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и решительно толкнула.

Сыро и темно, хоть глаз выколи.

Дверь за спиной с резким скрипом захлопнулась. На спине выступили мурашки.

– Тут кто-нибудь есть? – уже зная ответ, спросила Дарьяна, силясь придать голосу хоть немного уверенности.

Девушка вытянула руки и стала пробираться вперед. Ей нужно было упереться в стену, шкаф, стол, да во что угодно, лишь бы найти ориентир. Не чувствовать опоры в темноте было жутко.

Под пальцами появилась спасительная опора. Но не успела она ее как следует нащупать, как крепкая рука схватила за запястья и вывернула их назад. Силы незнакомцу было не занимать. Одной рукой он удерживал сопротивляющуюся девушку, а второй зажимал рот, не давая вскрикнуть от страха и стрельнувшей боли в раненом запястье. От крепкой хватки рана снова открылась, и кровь теплой струйкой пробежала по руке, закапала на пол. Дарьяну грубо прижали к стене, вдобавок оцарапав щеку об острый камень.

– Не дергайся, а то хуже будет, – раздался прямо над ухом низкий мужской голос.