Глава IV

Тени продолжали преследование, как бы полукровка ни пыталась от них скрыться. Это были люди, она чуяла их запах и едва уловимые нотки, которые позволяли ей почти безошибочно определять принадлежность к тому или иному народу.

Несмотря на хорошее чувство направления, на способность видеть в темноте и обоняние, Рэйара никак не могла сбросить хвост. Следовало бы забежать в любое злачное место, таких встречалось на пути немало, или на постоялый двор, их женщина обошла уже две штуки как минимум, но перевертыш от этой идеи отказалась. Ей хотелось продолжить странную игру и выйти из нее победителем. Самолюбие тут было ни при чем – Рэ убеждала себя в этом – лишь обычное любопытство, кто кого. Своеобразная охота увлекла женщину, она не думала о том, для какой цели люди следуют за ней по пятам, только о том, чтобы обхитрить их и самой стать преследователем. К тому же, чем еще развлекаться до утра? Но быстроживущие хорошо ориентировались в Загородье. Слишком хорошо, чтобы позволить себя обмануть.

Очередная узкая улочка с нависающими над головой пристройками и балконами, делавшими ее еще уже, неожиданно перетекла в небольшую площадь. Несколько сколоченных из досок лавок, чьи прилавки доставали до груди, вероятно предназначались для торговли. Сейчас они пустовали и, как успела заметить Рэ, их ножки были прочно вбиты в землю. Чтобы их не унесло ветром или для того, чтобы их не унесли конкуренты?

Проходы в виде улочек отходили во все стороны. Некоторые были шире, некоторые не отличались от того, по которому пришла Рэйара. Сложный выбор несколько сбил женщину с толку. Она принюхалась и поняла, что не одна. За лавкой почти сразу же кто-то пошевелился и тоненький девчачий голосок прошептал:

– Пожалуйста, помогите мне… Пожалуйста…

– Кто здесь? – рявкнула полукровка, – Выходи сейчас же!

– Ой, тетенька, не сердитесь! Я выхожу, выхожу, – отозвался тот же самый голосок. Некто, чье присутствие ощутила Рэ, выпрямился и аккуратно вышел из-за лавки.

Темнота не помешала рассмотреть человеческую девчонку лет десяти, может немногим старше. Худая, в растянутых мальчишеских штагах и длинной, явно не по размеру, залатанной рубахе. Босоногая и взъерошенная, темноволосая, хотя последнее утверждение было спорным – грязь мешала понять, какого цвета шевелюра скрывается под слоями пыли и земли. Протертые посередине ног штанины, так, словно на них постоянно ползали, открывали расцарапанные коленки, а на лице красовались свежие царапины и синяк на щеке.

– Ты кто такая? – все еще насторожено рыкнула Рэ. Девочка пискнула, подалась назад и перевертыш поняла, что погорячилась. Она шумно выдохнула и попыталась придать голосу более мирное звучание, – Прости, девочка, ты напугала меня. Ты что здесь делаешь? Темно на улице и опасно, это не время для детских игр.

– Тетенька, я не хотела тебя напугать! Я… Я не хотела идти домой, там отец, он злится на брата. На то, что мы мало принесли сегодня… Я думала посидеть здесь, пока все наладится. И уснула, а когда проснулась, стало уже совсем-совсем темно. Я испугалась идти по темноте, боялась, что потеряюсь. Или что меня найдут злые люди. Я дошла сюда и спряталась, чтобы никто меня не нашел. Но я очень замерзла, сидеть на земле холодно и у меня совсем нет никакой теплой одежды…

Рэйара снова принюхалась. Те самые преследователи приближались. Чтобы оторваться от них, требовалось ускориться и юркнуть в любой из проходов, но маленькая девочка продолжала стоять перед ней, обнимая себя за плечи и смотреть большими серыми глазами. Жалкая, замерзшая и наверняка голодная. Глупый ребенок, которому не повезло. Еще больше, чем некогда самой полукровке.

Перевертыш не могла сказать, что она мечтала о семье, желала завести детей и чувствовала к ним какую-то особенную любовь, скорее напротив, она опасалась их и не знала, чего ожидать. Не знала, как правильно вести себя рядом с маленькими существами. Но бедняки вызывали в ней желание помочь и позаботиться. Бедняки, выросшие из вот таких несчастных детей, всегда относились к Рэ как к своей и неизменно ее выручали. Теперь пришла ее очередь позаботиться о человеческом детеныше. Оплатить долг.

– Хочешь, я отведу тебя домой? Ты сможешь показать мне, где живешь?

– Да! Да, очень хочу! Я смогу, я хорошо знаю здесь все, – девочка обрадовалась. Со стороны той самой улицы, откуда пришла Рэ, послышался шум. Ребенок не услышал ничего, хотя казалось, что этот топот разбудит даже мертвеца.

Рэ хотела обернуться, шаги неизвестных приближались и как раз подходило время, чтобы достать оружие. Женщина ощерилась, но девчонка вдруг побежала к ней и крепко обняла, мешая вытащить кинжал. Лук, как и полагалось при перемещении через портал, для безопасности самой полукровки оставался с Эйэ. Деревянное оружие, тем более то, что создавалось, изменялось или усиливалось при помощи магии, могло после такого натворить дел в неопытных руках. Впитать в себя часть магии заклинателя, хозяина портала, и учинить что-то с тем, кто его держит. Такое случалось; истории о спутниках заклинателя, оружие которых сливались со своим хозяином, нападало на него, а бывало, что и вовсе разлеталось на щепки, ходили не только среди свэтов, но и по всему Дкадиару.

– Отпусти, ты что не слышишь? Мы здесь не одни! – Рэйара попыталась освободить руки. Оборванка же вцепилась в них, как маленькая обезьянка – эти зверьки не водились на родном материке полукровки, но некоторые торговцы привозили их из-за Пылающего Моря и иногда продавали на площадях. В одном из людских городов – туда отряд забрел случайно – Рэ познакомилась с парочкой зверьков и надолго их запомнила. По глупости она сунула палец в лапку зверьку и тот схватил его столь крепко, словно от этого зависела его жизнь. Остаться равнодушной после такого было невозможно.

У перевертыша никогда не было столько денег, чтобы купить себе обезьянку, да и толку в ней Рэ тоже не видела. Животное надо содержать, лечить, кормить, ухаживать за ним. Если пес еще выполняет функции охранника или может помочь на охоте, то это существо разве что способно самостоятельно сбежать от опасности. Но поскольку любопытство толкало на необдуманные поступки, Рэ рассталась с парой монеток, чтобы подольше поиграть с диковинкой. Уж чем именно она приглянулась обезьянке непонятно, но после истекшей четверти часа хозяину-торговцу пришлось отдирать свое имущество от Рэйары, прилагая очень много усилий. Тогда-то женщина и узнала, кто самый цепкий в этом мире.

– Тетенька, не надо! Мне так страшно… Пожалуйста! – девочка продолжала хвататься, а когда Рэ, все же, подняла руки, повисла на них.

Полукровка успела обернуться и, поскольку руки были заняты, с силой пнула первого нападавшего. Им оказался юнец, лет пятнадцати на вид, не старше. Вооруженный только кривым и ржавым ножом, он ошарашенно смотрел на женщину, лежа навзничь на земле. Его приятели, еще младше, чем их главарь, имели такой же глуповатый вид и орудия ничем не лучше. Ждать, пока старший поднимется, они не стали, и бросились на перевертыша.

Рэйара зарычала – девчонка совершила героический прыжок и теперь держалась за шею Рэ, тихо уверяя, что ей страшно. Ориентироваться только на обоняние, тем более, когда в нос ударяют только запахи пота и грязи, сложно. Рэ закрутилась на месте, она не знала, что делать в первую очередь – бить нападавших, которые так и не причинили ей вреда и ножами размахивали скорее для устрашения, чем ради пользы, стряхивать глупую оборванку или и то и другое сразу.

– Скорее, я не могу больше! – воскликнула милая девочка совсем не добрым срывающимся на хрип голоском. Сбоку кто-то резво подскочил. Рэ развернулась, услышав звук перерезаемого ремня, попыталась пнуть врага, но тот увернулся. Груза, который носила на себе перевертыш, заметно поубавилось, сумка теперь болталась подобно шкурке от ягоды, из которой высосали всю мякоть. Послышались отдаляющиеся шаги.

– Все, Ийка! – крикнул мальчишка, который уже был далеко. Рэ чуяла, как его запах слабеет.

Руки девчонки разжались, она спрыгнула на землю и, не успела Рэ сообразить, что случилось, побежала прочь. Одного привычного движения рукой, чтобы проверить, что стало с кинжалом и сумкой, было достаточно чтобы сообразить – мальчишки разрезали торбу и вытащили из нее и кошель с оставшимися монетами, и пару бутыльков, и браслет, завернутый в тряпку. Бесполезные вещи, которые им не понравились, остались лежать рядом. К слову, дырка находилась повыше дна, это хорошо, остальное не выпадет.

Улепетывающая несчастная, с которой женщина даже хотела поделиться плащом, больно хорошо знала улицы и слишком храбро бросалась в темноту, чтобы быть ни при чем. Уж не ее ли звали Ийкой?

Ярость и обида, что человеческая самка посмела предать доверие, захлестнули Рэйару. Издав вой, похожий на вопль взбешенного буйвола, женщина бросилась в погоню. В темноте никто не заметит дергающегося под плащом хвоста, вытянутой поросшей шерстью морды и когтистых лап. Только постоянные бесконечные повторения одного и того же заученного текста про опасность, Врата для перевертышей, которые в ее голову вкладывали братья с предводителем, повлияли на Рэ и не позволили полностью перекинуться. Где-то на краю сознания, несмотря на крайнюю степень неудовлетворения, всплывали речи свэтов. Они не желали выходить из головы.

Упражнения, которое Алорэ каждый день вбивал в Рэ и неустанно заставлял ее повторять, превратились в привычный ритуал. Всякий раз, как злость брала вверх и женщина не могла сдержаться, позволяя телу меняться, она сразу же начинала борьбу за возвращение себе спокойствия и контроля. Постепенно дыхание выравнивалось, становилось спокойнее на душе. Когда Рэ нагнала девчонку и схватила ее за руку, конечности полностью соответствовали человеческим, когти ничем не отличались от ногтей, а морда никоим образом не выделяла Рэ среди других жителей Загородья. Кроме оскала, но и зубы не позволяли рассмотреть в женщине зверя.

– А-а-а! отпусти меня! – завопила девчушка, тщетно пытаясь высвободить руку. Пальцы Рэ, хоть она и выглядела как смертная или близко к тому, сжимали ребенка крепко. Из такой хватки не выберется ни одна добыча, какого бы размера она ни была, чего уж говорить про детеныша?

– Ты меня подставила. Ты специально заболтала меня, хватала, висела на мне… Мерзкая девчонка! Ты помогла меня обокрасть! – рявкнула на ребенка полукровка и знатно встряхнула добычу. Та от неожиданности коротко взвизгнула.

– Больно! Мне больно! Ай-яй, отпусти меня, злая тетенька, я ничего не делала. У меня нет никакого кошеля, я ничего не брала.

– Это все ты, мерзавка. Из-за тебя меня обокрали. Теперь ты отведешь меня к своим дружкам, чтобы они вернули то, что принадлежит мне. Иначе вы все пожалеете, – чтобы добиться чего-то более существенного, чем оханье, визги и попытки вырваться, Рэ перехватила добычу за шиворот и подняла над землей. Девчонка замолчала на полузвуке и расширившимися от страха глазами уставилась на жертву воришек.

На некоторое время воцарилась тишина. Оборванка дрыгала ногами, не сводя взгляда с полукровки, а та сердито смотрела на человека, которого решила по дурости пожалеть. Уже в который раз она убеждалась, что доверять можно только своей семье.

– Ты меня услышала? Я знаю, что услышала. Веди меня к своим подельникам.

– Отпусти-и-и меня… Отпусти!

– Ты плохо меня слышишь? Где твои дружки? Ты же знаешь, наверняка к ним бежала… Я тебе больно делать не хочу, мне нужно только то, что у меня забрали. Поняла? – ребенок поспешно кивнула. Рэ опустила ее на землю. Чтобы больше не пугать и без того всхлипывающую девчонку, полукровка отпустила ворот и схватила малявку за руку, – Так лучше?

Оборванка снова кивнула и потерла свободной рукой шею. Скорее всего, ей было неприятно, когда ее подняли в воздух. Вожак в стае Рэ тоже любил так делать, вот только это воспринималось нормально, как привычное положение дел. Зато если подобное позволял себе кто-то из другой стаи, это вполне могло расцениваться как проявление неуважения и даже попытка начать войну. Именно это однажды послужило причиной ссоры с медведями, старыми приятелями волков.

Во время той мелкой неприятности, что вдруг переросла в приличный конфликт с бурыми медведями, Рэйара была еще совсем маленьким волчонком. Мать не так давно покинула поселение, и кроме заботы обо всей стае на плечи вожака легла в том числе и дочь.

Полукровка развивалась медленнее своих собратьев, что нередко приводило к подшучиваниям, а после и дракам. Конечно, девочке, тем более наследнице вожака-отца, требовалось продемонстрировать все, на что она способна. Беда заключалась в том, что Рэ до сих пор плохо контролировала себя, и никогда еще у нее не получалось принять облика волка полностью и осознано. В полнолуние она охотно бегала на четырех лапах, выла, находилась рядом со стаей и не задумывалась ни о чем, но в другие дни у нее никак не выходило.

Охотница из девчонки тоже еще была неважная, если не сказать больше. Приятели-волки дразнили подругу и предлагали попрактиковаться на территории медведей, там развелось немало зайцев, самые маленькие из которых, были нерасторопны и совсем глупы, а в скорости уступали даже медвежатам.

Друзья подначивали Рэйару нарушить границы, и когда она, желая выглядеть храброй и сильной, пошла на чужие земли, убеждали ее идти все дальше и дальше. Приятели сопровождали перевертыша, контролировали, чтобы она не сбежала и не схватила зайца где-то в другом месте. За шутками, возней, постоянными мелкими и несерьезными ссорами, компания не заметила, как вышла прямо к стоянке хозяев территории. К слову, те были совсем не рады гостям.

Более способные чистокровные успели принять животный облик и со всех ног понеслись спасаться, а Рэйара, как обычно, отстала. Ее ноги и руки походили на нечто среднее между человеческими конечностями и лапами, позвоночник выгибался волной, зубы вырастали, уши удлинялись, появлялся хвост, но не приходило той силы и скорости, которая требовалась. Девчонку почти нагнали медведи, когда Рэ, поскуливая от страха, все же сумела совладать со зверем внутри и впервые за жизнь полностью сменила облик.

Времени радоваться, да и осознавать что-либо, не хватило. Волчонок бежала, спотыкалась, продиралась через кусты, путалась в лапах, снова спотыкалась и так она добралась почти до самой окраины, до границы, где начинались земли ее стаи. Уже там, у старого дуба, где она поддалась на уговоры приятелей, один из бурых медведей схватил ее за шкирку и хорошенько встряхнул. Девочка думала, что настал ее конец, но решила не сдаваться, рычала и отчаянно вырывалась, стараясь укусить врага.

Неизвестно, что бы могло ее ожидать в самом деле, тем более, что брат вожака медведей никогда не показывал себя уравновешенным и терпимым к детским шалостям – его собственные отпрыски первые шрамы заработали благодаря нелегкой руке родителя – но отец Рэйары, почувствовав опасность, а может и выпытав у принесшихся волчат, что произошло, явился спасать девчонку.

Зрелище, как медведь держит его наследницу, разозлило волка, и он наговорил в тот день много лишнего. Нагрубил, поугрожал, нет, скорее предупредил что может ожидать обидчиков, если те посмеют тронуть Рэйару. Та в ответ визжала и скулила, словно переживала невыносимые страдания, но скорее из страха. В том числе и перед личным разговором с отцом.

Медведи обозвали девчонку грязным перевертышем, но отпустили. Кратко потребовали больше не соваться на территорию и на этом конфликт был исчерпан. Между взрослыми, конечно же. Самой Рэ после очень досталось – отец отшлепал ее так, что она предпочитала несколько дней либо стоять, либо лежать на животе. Вожак понимал ее вину, но перед медведями так и не извинился. Они могли пожаловаться ему и вернуть дочь, но никак не хватать за шкирку, как самого слабого из народа, как грязного перевертыша, чье место обусловлено происхождением. Подобного отношения к своей дочери волк простить не сумел.

Скорее всего, именно это и стало одной из причин, почему отношения между двумя стаями испортились. Это произошло не только и-за Рэйары, ничуть не меньше постарались и другие волки и медведи, на протяжении многих лет они ссорились. Так сильно, что порой доходило до драк. А в тот раз, когда стае требовалась помощь, медведи не явились.

До сих пор Рэйара жалела о содеянном. Ей не было больно, только страшно. Держи она себя в руках лучше, вожак-волк не стал бы грубить и угрожать. Может, тогда бы медведи явились на подмогу, и отец… Отец был бы жив.