Цитаты из книг автора «Кристофер Хэдфилд»

остальном я чувствовал себя хорошо. Нормально. Вот только был голоден, точно так же, как Роман и Том. В конце концов время шло к ужину, а мы почти весь день ничего не ели. И нам предстояло еще ждать несколько часов.

Наш корабль был в полном порядке. Мы выполнили все, что было указано в наших контрольных списках. Наши скафандры исправны. К этому моменту я просидел в «Союзе» уже почти два часа с коленями, практически прижатыми к груди. Я чувствовал под ними несильную боль после последней проверки герметичности, а мои нижние ребра напоминали мне о том, как я сломал их несколько лет назад, катаясь на водных лыжах в Пакс-Ривер. Но если не считать этих мелочей, в

С точки зрения сторонних наблюдателей, в первые 10 секунд после старта все происходит мучительно медленно. Кристин потом мне призналась, что была так сильно напугана, что не могла оторвать глаз от «Союза» ни на секунду, и ей даже не пришло в голову что-то фотографировать. В отличие от взлета шаттла, при отрыве «Союза»

Когда мы втроем поднялись на вершину трапа, техники втолкнули нас в миниатюрный лифт, который громыхал, поднимая нас. Потом нас впихнули в тесную будку с дырой в боку, напоминающую жилище эскимосов — иглу. Мы сняли свои белые покрывала и по одному вползли через люк внутрь орбитального модуля. Я был пилотом и должен быть сидеть слева от командира, и я вошел первым, потому как до моего места добраться было труднее всего. После взлета орбитальный модуль станет, по существу, нашей жилой комнатой, но сейчас было странно видеть, что он почти до потолка заполнен всяким оборудованием и припасами. Выглядело это так, будто автофургон забили снизу доверху вещами для долгого путешествия через всю страну.

в корабле «Союз» — теоретически 8 м жизненного пространства. В реальности большая часть этого пространства занята грузом и оборудованием, крепко связанным и прикрепленным к корпусу на время взлета. В любом случае во время экспедиции трем взрослым людям приходится делить друг с другом не так много места. Но во время взлета расстояние между нашими локтями еще меньше, так как мы заключены в спускаемом модуле, который, кроме прочего, является единственной частью корабля, возвращающейся на Землю. По пути домой мы отбрасываем остальные два модуля: служебный, в котором размещены приборы и двигатели, и орбитальный, предоставляющий дополнительное жизненное пространство во

В первый раз мы увидели наш «Союз» в вертикальном положении и готовым к взлету; русские считают плохой приметой, если экипаж увидит собственный корабль на стартовой площадке раньше, чем в день старта. Поэтому двумя днями ранее только члены наших семей, друзья и резервный экипаж собрались до рассвета на церемонию, вроде торжественного открытия, когда «Союз» привозят из сборочного цеха на стартовую площадку на обычном поезде, с трудом ползущем по рельсам, как будто в замедленной съемке, а замерзшие зрители приветствуют эту неспешную процессию.

Первым из автобуса вышел Роман. Поскольку это была его страна и он был командиром «Союза», Роман оказался в центре внимания, а нас с Томом это полностью устраивало. Одной из наших задач было сделать так, чтобы по завершении экспедиции Роман стал бесспорным претендентом на должность командира МКС в его следующем космическом полете, поэтому мы заняли позицию «не обращайте на нас внимания, мы с Романом».

Зимы на Байконуре никогда не бывают мягкими, но в 2011 г. холод был жуткий. Во время торжественных мероприятий перед декабрьским стартом валил снег, и ледяной ветер продувал насквозь все: ткань, резиновый и металлический слои скафандров членов экипажа. К тому моменту, как космонавты добрались до «Союза», они окоченели от холода. Поэтому перед запуском нашего корабля в декабре 2012 г. русские решили принять превентивные меры. Они изготовили для нас мягкие белые комбинезоны, которые покрывали все наше остальное обмундирование, словно броня. Мы с Томом и Романом отнеслись немного скептически, когда увидели это. То, что мы были в подгузниках, уже само по себе было нездорово. А теперь нам еще придется надеть гигантское пуховое одеяло?

Некоторые американские астронавты, впервые отправившиеся на станцию «Мир» на длительный период, страдали от депрессии, испытывали одиночество, их раздражали как коллеги по команде, так и недостаточные, как им казалось, внимание и поддержка со стороны Центра управления. В ситуации, когда у вас нет возможности выйти прогуляться, чтобы выпустить пар, личностные конфликты могут поставить под угрозу или вообще сорвать всю миссию. Как говорят космонавты, имеющие опыт долгого пребывания в космосе, медленно тлеющие конфликты в конце концов выходят из-под контроля. В подтверждение они могут рассказать яркие истории столкновений характеров. Говорят, были случаи, когда дело доходило до драк между астронавтами и отказа от общения как друг с другом, так и с Землей в течение нескольких дней подряд. Поэтому сейчас в НАСА выбирают людей с определенным складом характера, тех, кто способен хорошо сработаться с другими.

Иногда вам везет. Мои коллеги в последнем полете Том Машберн и Роман Романенко обладали как превосходными техническими знаниями, так и потрясающей трудовой дисциплиной. Кроме того, они — самые легкие и приятные в общении люди на этой планете и за ее пределами. Мне не пришлось даже заставлять себя смириться с фактом нашего совместного полета. Воздержусь от бахвальства своей удачей.