ГЛАВА 3

ПЛАН

Баник и Луцик даже родителей иногда не слушались!

Они не делали уроки сами, а списывали их друг у друга.

А Луцик, хоть и был магом, совсем мало учился колдовать.

Поэтому их ожидало много-много бед, когда они

попали в темную лощину, где стоял Таинственный Замок…

(«Приключения Баника и Луцика в

Таинственном Замке»)

После обеда ко мне, не убоявшись гнева папы, пришел Луцик. Я обрадовался ему по многим причинам: во-первых, задачка по математике так и не получилась, и я надеялся у него списать, во-вторых, мне стало скучно, а в-третьих – хотелось рассказать ему о странной штуковине в городе Дребезге.

– Здрасьте! – сказал Луцик моему папе.

– Здравствуй, хулиган, – проворчал он. – Заколдовать бы тебя, да некогда…

– Заходи в комнату, – я шуганул с постели Мосика, чтобы дать Луцику место. Оказалось, что он пришел тоже по многим причинам, но в первую очередь из-за завтрашней контрольной по химии, в которой он был ни в зуб ногой.

Но я, конечно, не удержался и вначале рассказал ему про Дребезг. После этого ни о каких уроках уже и речи не могло идти: Луцик растопырил свои голубые глаза и подскочил на кровати:

– Ну ты даешь! Чего же ты раньше молчал, я же тебя спрашивал?!

– Я сказал: потом расскажу, вот потом и рассказываю…

– Ну ладно… Так говори скорей, что это была за штуковина?

– Откуда я знаю, я не разглядел.

– На что похожа была?

– На скалу, – ответил я неуверенно. – Только ровная какая-то. Вроде дома или замка. Но ведь нет у нас таких домов… Ван сказал, что это может быть исторический музей, но он туда не ходил.

– Еще один… Так почему нет таких домов, если есть?

– Высоченный он. Чуть ли не в улет высотой, – объяснил я. – Там этажей тридцать получилось бы.

– Да тебе показалось.

– Нет, не показалось. Я высоту никогда не путаю, ее же видно из-за ниточек…

– Ну ладно, тридцать. И что? Еще интереснее! Погоди-ка…

Луцик вскочил, порылся почему-то в моей сумке и вытряхнул из нее свернутую трубочкой карту Лины.

– Ты чего?

– Сейчас посмотрим, где этот Дребезг… Так, один малый чпок карты соответствует одному ускачу… Не так и далеко: мы в горах, а он, получается, в предгорьях, ускачей за пятьдесят отсюда. Слушай, давай туда наведаемся?

– И говорить не о чем, – мотнул головой я. – Ни за что не пустят.

– Фу ты… И кто из нас черный маг?! Ты по своим ниточкам перенесись, а я за тобой, ага?

– Не ага. Я не умею переноситься по ниточкам туда, где не был. И ни один маг не умеет.

Луцик задумался, но ненадолго: через миг его осенило:

– Ну тогда давай туда вначале так просто съездим! Подлижемся к Вану-болвану, скажем, что очень интересуемся старинными городами и хотим в Дребезг на экскурсию. Ага?

– Не буду я к нему подлизываться.

– Ладно, я сам с ним поговорю, ты только не возражай, идет? На экскурсии будем вести себя хорошо, никуда не убежим. А потом из дома уже перенесемся туда по ниточкам. Ну, идет?

– Неа. Как перенесемся? Я-то перенесусь, а ты?

– Ты меня можешь с собой взять!

– Не знаю, я еще не пробовал… Там рассчитывать надо.

– Значит, рассчитаешь! Ладно, в общем, договорились. Давай мне химию списать, а ты нá математику.

Я молча отдал Луцику свою тетрадку, а сам принялся списывать с его тетради задачу и одновременно думать, не значит ли это, что я, как говорит папа, опять иду у Луцика на поводу и ввязываюсь в ненужные приключения? Да нет, вроде мне и самому интересно, что там за странная штука в Дребезге… Или это потому, что Луцик сказал? По привычке я прикрыл глаза, искоса взглянул ими на друга и пошевелил пальцами, будто хотел пощупать какие-то ниточки. В ушах раздался шорох, и вдруг перед моими глазами встала странная картинка, которой я раньше никогда не видел при колдовстве: никаких ниточек, вроде бы, не было, но вместо этого каждый предмет будто расплылся и размножился на много-много изображений. Изображения эти, чуть меняясь по ходу, уходили от предметов в бесконечную даль. За Луциком тоже сидел ряд прозрачных Луциков в разных позах. Я немного растерялся, но попытался проследить этот ряд, как ниточку. Не тут-то было: изображения тут же запутались, я выпустил их, вздрогнув от чувства жуткого падения, и быстро открыл глаза. Я ничего не понял, но откуда-то у меня появилась уверенность, что мы все равно отправимся в Дребезг, чего бы я сейчас ни говорил.

Луцик недовольно уставился на меня.

– Опять щупаешь? Ты лучше запиши заранее для своих расчетов, сколько я вешу: пятьдесят тяжей.

– Да это ж еще нескоро понадобится, – возразил я.

– Ага, нескоро. Сразу после экскурсии, не больше, чем через семидневку. А ты столько обычно и считаешь, я тебя знаю…

– Может, ты мне поможешь?

– Если получится. По крайней мере, проверю, а то с тебя станется, с твоим знанием математики, перенести в Дребезг одну мою ногу.

– А ты до сих пор формулу воды не выучил по химии!

Тут мы бы, наверное, подрались, но сквозь дверь комнаты до меня дошел грозный инфразвук от папы – он попросил нас не шуметь. Я передал его просьбу Луцику, который не слышал таких низких частот, и мы снова вернулись к списыванию.

На следующий день история была первым уроком, а вся школа как-то тревожно гудела. Когда мы с Луциком поинтересовались, что такое, нам сунули в руки газету, где мы прочли, что вчера вечером группа белых магов напала на черного и почти вытянула из него клеточки, но подоспели еще трое черных и разобрались с ними. Как именно разобрались, я не понял, и вообще статья была написана, как всегда в газетах, одними намеками, но мне все равно стало противно. Да еще эта Элька со своей белой физиономией сзади вечно сидит, и не отвяжешься от нее!

– Да, – сказал Луцик, тоже прочитав статью. – Надо теперь быстрее на экскурсию проситься, пока родители не спохватились и нас дома не заперли. А то вечно, как белые маги на кого нападут, мне мама сразу: «Не ходи, не ходи»…

Я кивнул и уставился в окно. Наш город стоял на вершине горы, точнее, на горном плато, и из окон школы можно было увидеть маленькие дома, залитые салатовым светом восходящего солнца, на секунду пробившегося через плотные сизые тучи, и коричневые деревья между ними, и нагромождения скал, где были пещеры, в которых мы с Луциком ловили рыб. А где-то внизу был таинственный город Дребезг со странным музеем…

В класс вошел Ван и опять зашуршал бумажками. Луцик, пользуясь этим, вскочил с места, подошел к нему и громогласно заявил:

– Знаете что, учитель, а нам так нравится, как вы про все рассказываете! А мне Баник еще вчера сказал, что вы из Дребезга. А мы читали, что это старинный город, и там куча всего интересного. И мы с Баником хотели попросить: можно съездить туда на экскурсию вместе с вами?

Ван посмотрел на меня. Я утвердительно склонил голову и завершил речь Луцика:

– Угу.

Учитель запоглаживал лысину.

– Ну, значит, дети, спасибо вам… Я не против, в общем-то, съездить, показать вам кое-что. Можно будет взять мою паровую тележку, но тогда много народу не сможет поехать.

– Да кроме них это никому и в голову не взбредет, – заявил Орис, показывая на нас. В классе засмеялись.

– А вот и нет: я тоже хочу, – вдруг вскочила с места Элька. – Можно?

– Конечно, можно, – согласился Ван. – Давайте, ребята, значит, назначим поездку на этот выходной, хорошо? Подойдете утром, тысяч в двадцать мигов, к школе, я вас там встречу.

– Хорошо! – сказала Элька, хотя ее никто не спрашивал. Я недовольно переглянулся с Луциком, но протестовать против Эльки было опасно: вдруг бы экскурсия не состоялась? На том и порешили. Луцик уселся на место, а Ван разложил свои бумажки и принялся бормотать новую тему…

ГЛАВА 4

В ДРЕБЕЗГ

Таинственная лощина была загадочной, неизведанной,

непонятной и непознанной.

«Как здесь загадочно, Баник!» – сказал Луцик.

«Да, таинственно», – согласился Баник.

(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)

В выходной, когда была назначена экскурсия, с самого утра лил ледяной дождь с градом. В общем, обычная погода для переходного сезона перед похолоданием, но папа заставил меня надеть вощеный плащ. Нужен он мне был только чтобы не намочить одежду – я же не мог простудиться в принципе, но спорить с папой было уже некогда. Я накинул плащ на плечи, взглянул на водяные часы и вымелся из дома. Капюшон я, конечно, пробежав несколько шагов, откинул: по нашим, маговским, волосам вода все равно скатывалась, почти не замачивая их, а вот смотреть вперед он мне жутко мешал.

Школа тонула в белесом тумане. Сквозь него кое-как виднелись топчущиеся возле входа фигуры, тоже все в вощеных плащах. Фигур было как-то многовато. Первым делом я наткнулся на Эльку, которая, конечно же, приперлась, и на нашу отличницу, низенькую и толстую черную магиню Нелию. Подобно мне, они стояли под дождем, откинув капюшоны, и зевали по сторонам, друг с другом не разговаривая.

– Привет, Баник! – расслышал я писклявые голоса и с ужасом понял, что на экскурсию собралось еще и трое человеческих девчонок.

– Привет, – отозвался я, прикидывая, стоит ли терпеть целый день такой кошмар, чтобы потом наведаться в какой-то там заброшенный музей.

Луцик, которого я еле отыскал в девчоночьей толпе, тоже был хмур, но решимости не потерял.

– Шут с ними, – прошептал он, взяв меня за локоть негнущегося рукава и отведя в сторону, – девчонки любят на экскурсии ходить. А может, восьмерки по истории хотят. Ничего, зато они Вана отвлекать будут…

– А как мы все в одну паровую тележку поместимся? – поинтересовался я. – Штабелем, что ли?

– Я им тоже это сказал, а они говорят, что Вана уже предупредили, и он обещал взять напрокат парочку конькозлов…

В это время из тумана послышалось пыхтение, и перед нами остановилась видавшая виды паровая телега – старая, ржавая, облупленная и давным-давно не мытая. Двери ее были мятыми, а некоторых спиц на колесах не хватало. Довершали картину три понурых мокрых конькозла, привязанные друг за другом к крючку сзади тележки.

– Ну, Ван точно историк! – захихикал Луцик. – Эту колымагу небось на раскопках нашел!..

Дверца телеги скрипуче открылась, и из нее с трудом вылез Ван, ясное дело, в вощеном плаще. Он несколько растерянно оглядел нас из-под капюшона и промямлил:

– А, вот, значит, дети, вас сколько… Ну ничего. Я как раз взял троих конькозлов…

– А почему как раз? – проскрипела Элька.

– Так потому что у нас тут получается, значит, трое?.. Да, точно, трое магов. Вас мы, значит, посадим на конькозлов, вам же дождь не мешает? А девочки-люди и Луцик поедут со мной в телеге.

– Не хочу я в телегу! – возмутился Луцик. – Мы всегда с Баником!

– Ну, Баник же не простудится, в отличие от тебя… И потом, эти конькозлы двоих вряд ли выдержат.

Ван был, похоже, прав: судя по виду этих прокатных конькозлов, неизвестно было, смогут ли они выдержать и одного. Делать нечего: Луцик, бормоча с ненавистью «уж лучше простудиться», полез в телегу вслед за девчонками. Я вдохнул и позвал конькозлов манком. Те встрепенулись и стали рваться ко мне с привязи.

– Отвязать надо было, – снисходительно заметила Нелия.

– Тебя не спросили, – огрызнулся я и пошел вместе с ней к конькозлам. Веревка, как оказалось, намокла и нормально не развязывалась, так что в конце концов мы с Нелией ее натянули, а Элька перепилила ногтем и перекусила то, что не хотело перепиливаться. У Эльки были острющие ногти и зубы, и человеческие девчонки зачастую этим пользовались, прося ее заточить им карандаши. Наконец конькозлы освободились, и мы их разобрали, причем я успел выманить из-под носа Нелии самого бодрого. Нелия разозлилась и молча взгромоздилась на другого, ленивого и пухлого, под стать себе. Эльке же достался конькозел тощий и нервный. Манок она издавать умела плохо, как все белые маги, и когда попыталась сесть на конькозла, тот чуть ее не лягнул.

– Ну что, дети, вы, значит, сели? – спросил от тележки Ван. – Езжайте за мной…

– Сейчас! – пронзительно завопила Элька, безуспешно стремясь нагнать убегающего от нее конькозла. – Погодите пару мигов, ладно?! Он чего-то бегает!

Нелия рассмеялась довольно злорадно. Мне тоже было весело смотреть на Эльку, которая, размахивая длинными руками и разинув широкий рот, как большая квакря, прыгала по мокрой коричневой траве вслед за конькозлом. Но все-таки нам надо было попасть в Дребезг, а, зная Эльку, такие номера она может откалывать бесконечно. Я соскочил со своего конькозла и сказал:

– Не прыгай ты. Пугаешь же. Щас я его позову…

На мой манок тощий конькозел пришел охотно. Я погладил его по мокрой спине, потрепал по ушам, хлопнул по носу и, обхватив за мокрую шею, велел Эльке:

– Забирайся, пока держу.

– Ура, спасибо, Баник! – обрадовалась она и поспешно взгромоздилась, сияя улыбкой от уха до уха. Да, вот уж радость! Теперь небось еще сильнее к нам вязаться будет… Я скривился и молча залез на своего конькозла. Телега запыхтела впереди, посылая пар нам в лица. Наконец-то мы двинулись в путь.

Дорога была неторопливой и однообразной. Шли мы на спуск, с горы, под колесами и копытами хлюпала вода, по бокам дороги стоял туман, дождь стекал по нашим волосам и серой курчавой шерсти конькозлов. С Нелией и, тем более, с Элькой, я, конечно, разговаривать не собирался, а смотреть особо было не на что. Скукотища!

Правда, через пять тысяч мигов мы выехали на недавно вымощенную дорогу, и тележка ускорилась. Конькозлы, кажется, даже обрадовались и перешли на рысь, а потом на галоп. Я быстро пощупал нити расстояния и понял, что проехали мы уже больше половины пути, и это меня здорово обрадовало. Дорога пошла еще круче вниз и повела нас вокруг горы. Я осторожно отвел конькозла от левой обочины – несмотря на туман, мне так и чудилась там жуткая пропасть. Из-за этого я даже снизил скорость и выпустил вперед Нелию. Та презрительно хмыкнула и поехала быстрее. Я как раз раздумывал, не послать ли ей в спину кусок плотного воздуха, чтобы сдуть спесь, но тут позади раздался шумный вдох и жалобный скрипучий голос Эльки:

– Баа-а-ник! Погоди!

– Чего там тебе еще? – вздохнул я, не оборачиваясь.

– Погоди-и! – повторила Элька – голос ее затихал. – Он пасется!

Начиная не любить белых магов еще больше, чем до этого, я развернулся и поехал к ней. Элькин конькозел, как оказалось, меланхолично жрал траву чуть не на краю пропасти, не реагируя на ее вялые подергивания за уздечку.

– Ну ты вообще, – сказал я. – Поехали быстрее.

– А как?

– Сильнее дерни! Еще раз! – я подъехал, и, стараясь держаться подальше как от Эльки, так и от края пропасти, сам дернул за уздечку и одновременно издал манок. Конькозел поднял голову и пошел ко мне. Элька неумело намотала на руку уздечку, виновато глянув на меня прозрачными глазами с бледнющего лица.

– Ты быстрее можешь? – сказал я обреченно. – Так мы тележку никогда не догоним. Вон ее уже в тумане не видно!

– Да ты что?! – испугалась Элька. – Мы чего, потерялись?

– Ты откуда свалилась? Я по ниточкам легко всех найду.

– Ура… Слушай, Баник, а может, ты иногда будешь моего конькозла приманивать, тогда он рядом с твоим поедет? – нахально поинтересовалась она. Ну, совсем обнаглела! Луцик бы ее точно за такое обсмеял снизу доверху. Но Луцик был в паровой телеге, а без него я не смог найти нужных слов и только, махнув рукой, двинулся вперед, время от времени обреченно издавая треклятый манок. Телегу, судя по ниточкам, мы начали постепенно нагонять, но теперь Элька постоянно тащилась рядом со мной. С явным трудом помолчав сотни три мигов, она начала доставать меня глупыми разговорами:

– Ба-аник… А вы зачем с Луциком захотели в Дребезг?

– Нам интересно, – буркнул я. – Город древний, развалины, все такое…

– Ага, – кивнула она и расплылась в широченной понимающей улыбке. – Мне тоже нравится. Я поэтому и поехала. А там правда есть какой-то музей?

– Не знаю.

– Так Ван же говорил – исторический музей, старый… Слушай, Баник, а может, это не музей, а дворец?

– Какой дворец? – машинально переспросил я.

– Королевский! Это же был большой город.

– Ну, может.

– А во дворце, может, кто-нибудь есть! – оживилась Элька. – Например, король! Или принц!

– Ты глухая, что ли? – удивился я. – Тебе же сказали, что нежилой город. Какой принц-король?

– Заколдованный… – выдохнула Элька мечтательно.

– Как заколдованный?

– Ну, заколдованный. Каким-нибудь злым черным магом. В статую, например, превращенный. Я про такое читала.

– Где?

– В сборнике «Сказки Лины».

– Ты даешь, – сказал я, покатываясь со смеху, – ну и источник знаний!

Элька обиделась и сообщила еще более скрипуче, чем обычно:

– Можно подумать, ты такой всезнайка. Мне папа с мамой говорили, что некоторые сказки писались по настоящим событиям, только их изменяли и пересказывали…

– Перевирали и коверкали, – хмыкнул я. – Если ты кого и найдешь превращенного в статую, то это наверняка будет не принц, а какой-нибудь местный дурак, который так всех достал, что его превратили. А если даже и принц, то по сказке тебе полагается его обратно расколдовать. Если он каменный, значит, нужна эта… реструктуризация из неорганики в органику. Этого мы пока и не проходили толком. Мой папа над похожей штукой два дня мучился, пока картинку составил. Да и ты все равно колдовать не умеешь.

– А может, твоего папу попросим, раз у него уже получалось? – радостно поинтересовалась Элька. Тут я как следует набрал воздуха и захохотал так, что чуть не свалился с конькозла.

– Элька! Мой папа этой картинкой пытался оживить закаменевшее зерно, потому что сейчас не осталось таких сортов!

– Получилось?