Учение отцов о покаянии (метанойе)

Как и учение о страстях и добродетелях, учение отцов о покаянии или метанойе также является одним из базовых во всём согласном учении о душе, как святоотеческой православной психологии. Учение о покаянии можно условно сравнить с кардинальным изменением вектора направленности всей когнитивной сферы (сферы сознания), которая от познания и расширения вовне обращается к самопознанию и расширению внутрь самой себя.

Учение отцов о покаянии по своей силе и глубине воздействия на душу не имеет себе равных, а потому представляет собой такое же фундаментальное духовное знание о самом глубоком изменении (преображении) сил души, как и Лествица духовная. С известной долей допущения правомерно говорить о том, что сама Лествица духовная преподобного Иоанна Лествичника является лестницей ступеней покаяния, которая возводит душу на самую высокую ступень духовного совершенства, именуемую христоподобием.

Если учение о страстях и добродетелях условно соотнести с тактикой достижения духовного совершенства путём системной работы со страстями, то учение о покаянии можно сравнить со стратегией духовной работы, которая задаёт само направление или вектор движения ума к сердцу.

Это движение или точнее обращение ума к сердцу начинается с некого очень мощного побудительного мотива или сердечного импульса, который и принято называть метанойей или первичным покаянием (раскаянием) и обращением ума к Богу. В этой связи в профанной (массовой и невежественной) религиозности сложился устойчивый стереотип понимания покаяния исключительно как единовременного акта обращения ума к сердцу и история благоразумного разбойника, покаявшегося на кресте и попавшего первым в рай, только усиливает эти упрощённые представления о покаянии.

Вместе с тем по согласному учению отцов покаяние – это не только и не столько акт первичного обращения ума к сердцу, сколько сам процесс постоянного движения ума к сердцу от первичного импульса до момента соединения с сердцем и даже более того – выхода из сердца для прямого соединения с Духом. Именно эта часть знания о покаянии, как постоянном процессе самоуглубления ума в самого себя, в современном православии практически отсутствует и потому само покаяние понимается в очень упрощённом смысле раскаяния или признания своей вины в чём-либо.

В то же время глубинная или сакральная сторона знания о покаянии имеет первостепенное значение в учении отцов о душе, поскольку именно эта сторона объясняет сам принцип спасения души посредством прохождения «Божественного огня».

Для исследования смысла покаяния нам потребуется обратиться к самому понятию, которое происходит от древне-греческого метанойя (μετάνοια), что буквально обозначает «сожаление, раскаяние» или «изменение мыслей» от μετα- «изменение, перемена» + νόος «мысль, ум, разум; мнение».

Абсолютным большинством верующих и священства под покаянием понимается таинство изменения мышления и хода мысли через раскаяние на основе признания человеком своей «грешности», т.е. неправоты, ошибочности и несовершенства в чём-либо. Иными словами, в самом широком смысле покаяние – это естественный способ исправления ошибок в силу такой же естественной возможности любого человека в чём-то заблуждаться, т.е. совершать поспешные, необдуманные и злонамеренные поступки, вызванные действием эмоций и страстей, а не сердца, совести и рассудительности.

Таким образом, покаяние в массовой религиозности является своего рода универсальным инструментом постановки человеком неутешительного диагноза о своей «грешности» для последующего исправления, недопущения ошибок и становления на путь Истины (Христа) и человеческой добродетели. В этой связи принцип работы таинства покаяния по учению отцов подобен работе «зеркала» сознания в котором все мысли, чувства и поступки человека отражаются в своём подлинном виде.

«Покаяние есть зеркало, поэтому лукавый не оставляет его в нас, чтобы не увидели мы в нем себя и не смыли своих нечистот» (Преп. Ефрем Сирин, Творения, Ч. 5, 306).

Сам факт такого видения человеком в зеркале совести своего реального состояния, как глубоко порочного и несовершенного, с последующим изменением мышления и движения ума в сторону сердца и совести, как направления Истины, в христианстве и именуется покаянием в широком смысле слова. Таким образом, покаяние можно по праву считать универсальным лечебным инструментом для постоянного поддержания чистоты совести (сердца) и самой души.

«Покаяние есть врачевство, истребляющее грех; оно есть дар небесный, чудесная сила, благодатию побеждающая силу законов, почему оно ни блудника не отвергает, ни прелюбодея не отгоняет, ни пьяницы не отвращается, ни идолослужителем не гнушается, ни поносителя не отметает, ни хулителя не гонит, ни гордеца, но всех пременяет, потому что покаяние – горнило (испепеление) греха» (Свт. Иоанн Златоуст, Творения, Т,1, 362).

Именно по этой причине идеей покаяния пропитан весь Новый Завет и Евангелие.

«В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3;1—2).

«С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4;17).

«Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа» (Деян. 2;38).

«Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться» (Деян. 17;30).

В силу отсутствия в современной массовой религиозности глубинного знания об энергетической стороне таинства покаяния, под покаянием чаще всего понимается единовременный акт признания человеком своей «грешности» перед Богом. Именно поэтому в христианстве и православии при любом проступке говорят о необходимости покаяния, как способе осознания и переосмысления своих проступков, для недопущения повторения их впредь.

«Покаяние же состоит в том, чтобы уже не делать впредь того же, а кто принимается за прежние дела, тот уподобится псу, возвращающемуся на свою блевотину (ср.: 2 Петр. 2, 22), и тому, который, по пословице, бьет шерсть над огнем и черпает воду решетом» (Свт. Иоанн Златоуст, Твоврения, Т.5, 223).

В то же время гораздо более интересным является другой аспект покаяния, который предполагает не только разовый акт признания человеком отдельного проступка, но предполагает постоянный процесс глубокого изменения (исправления) мышления и состояния трёх сил души.

Этот процесс глубокого изменения движущих сил души идёт через более глубокое понимание энергетического устройства души и её сил (ума, чувства и воли), повреждённых эгоизмом и страстями. По существу это и есть постижение основ святоотеческой психологии, как науки о душе в аспекте православной аскетики.

В этом смысле покаяние выступает уже не разовым инструментом исправления ошибок, а средством более глубокого очищения совести, ума, чувства и воли для достижения не только нравственного (душевного), но и духовного (энергетического) совершенства.

В этом случае покаяние выступает уже неизмеримо более сложной технологией полного очищения души и трёх её сил (ума, чувства, воли) от всех энергий страстей, что и обозначает достижение духовного безстрастия, как состояния духовного совершенства.

«…Дело покаяния совершается тремя следующими добродетелями: очищением помыслов, непрестанною молитвою и терпением постигающих нас скорбей, и все сие должно быть совершаемо не только наружным образом, но и в умном делании, так, чтобы долго потрудившиеся сделались чрез сие бесстрастными» (Прп. Марк Подвижник, Добротолюбие, Т,5, 497).

Таким образом, говоря о покаянии, важно уметь различать два аспекта покаяния:

– Покаяние как единовременный и разовый акт, связанный с первоначальным или разовым изменением мышления (рефлексией) и

– Покаяние как постоянный процесс самопознания и самоисследования (саморефлексии) для глубокого очищения совести и внутреннего пространства души.

Отличие этих двух различных взглядов и подходов к покаянию заключается в том, что за первым подходом, который можно назвать «разовым» или «периодическим», не стоит глубокого и фундаментального духовного знания о душе. Именно поэтому первый подход практикуется не как система знания, а от случая к случаю (от проступка к проступку). При таком подходе глубинное пространство души и сердца остаётся практически неисследованным, т.е. неочищенным. Этот тип покаяния больше соответствует т.н. массовой или профанной религиозности, т.е. преимущественно неофитам, новообращённым и малообразованным психологически и духовно людям.

В отличие от него, второй тип покаяния в аспекте постоянного самопознания и самоисследования позволяет человеку глубоко проникать в пространство души и глубоко исследовать состояние души, сердца и совести на предмет их устройства и чистоты. Это подход требует овладения сакральным знанием о природе и энергетическом устройстве души. При этом подходе к покаянию пространство души, сердца и совести исследуется и познаётся неизмеримо глубже. Этот тип покаяния имеет место в более узком кругу образованных психологически и духовно людей, идущих путём совершенной веры по согласному учению отцов о душе.

Данный системный подход к покаянию правомерно рассматривать как метод самой глубокой саморефлексии (самопознания и самоисследования), которая позволяет реально познавать психологическое и духовное устройство души, достигая духовного совершенства и полного преображения всех движущих сил души до состояния смирения.

«…Сущность покаяния заключается в смирении и сокрушении духа нашего, когда дух восплачет по причине смирения» (Свт. Игнатий Брянчанинов, Аскетические опыты, Т.1, 204).

Говоря о покаянии в аспекте согласного учения отцов нельзя не сказать и о том, что само глубокое покаяние и стало основанием и методом глубокого познания отцами Восточной Церкви души в её энергетическом и силовом аспектах.

Сам принцип покаяния и обращения ума на себя очень хорошо иллюстрируется метафорой глаза, который как и ум, ориентирован только на внешний мир, а после покаяния (обращения) получает уникальную возможность впервые посмотреть на самого себя. Покаяние в этом смысле можно условно соотнести со способностью человеческого глаза, смотреть не только во внешний мир, но и на самого себя, т.е. в собственный зрачёк. При этом сердце и совесть человека в этой параллели подобны хрусталику глаза, содержащему помехи зрения, которые и исследует обращённый к самому себе глаз и ум.

«Орган зрения телесного – глаза, орган зрения душевного – ум… Душа, не имеющая благого ума и доброй жизни, слепа… Глаз видит видимое, а ум постигает невидимое. Боголюбивый ум есть свет души. У кого ум боголюбив, тот просвещен сердцем и зрит Бога умом своим» (Св. Антоний Великий, О доброй нравственности и святой жизни, Добротолюбие, Т.1)

Схема метанойи

Из этой метафоры глаза не сложно понять насколько психологично всё согласное учение отцов о душе, которое в отличие от религии имеет дело не с чудесными явлениями и необъяснимыми таинствами, а совершенно естественными, точнее сверхъестественными информационно-энергетическими процессами, протекающими в душе и сфере сознания.