Цитаты из книги «Бамбочада»

На заводском дворе какой-то предмет напомнил Торопуло ананас.

рские котлеты, ниже – ананас, открытый в половине XVI века Жаном де Леви. Из расчетной части появился главбух и принес Торопуло на утверждение наряд на аккордную работу. Торопуло, захваченный врасплох, прикрыл конфетные бумажки рукой и не смотря подписал наряд.

На столе две-три технические книги, счеты, расценки, единые нормы проектирования, справочник Hьtte, логарифмическая линейка. Стол был покрыт большим толстым стеклом, и под ним покоился портрет Пушкина, вид Торжка, где Пушкин ел по

Теперь, – отложив бумажку, продолжал размышлять Торопуло, – кофе на конфетных бумажках изображается иначе, два-три летящих стула и круглый столик – так сказать, уголок кафе; раньше кофе ассоциировалось с женщиной, подающей кофе; интересно знать, на Востоке по-прежнему кофе ассоциируется с женщиной или нет? А если с женщиной, то с какой?» На столе две-три технические книги, счеты, расценки, единые нормы проектирования, справочник Hьtte, логарифмическая линейка. Стол был покрыт большим толстым стеклом, и под ним покоился портрет Пушкина, вид Торжка, где Пушкин ел пожарские котлеты, ниже – ананас, открытый в половине XVI века Жаном де Леви.

окружив себя бумагами, стал рассматривать редкие дореволюционные обертки. Бегство Наполеона после Ватерлоо навело Торопуло на мысль, что Наполеон любил макароны, изображенные китайцы напомнили Торопуло – до какой степени гурманы китайские купцы. Он думал: «Китайцы наслаждаются не только вкусом кушаний и напитков, но и звуками, исходящими от них не только вне, но и внутри организма, оттенками красок различных блюд, различными степенями тяжести и легкости, тягучести, сыпучести».Торопуло вспомнил, как один китайский купец ел, как во время еды изменялся цвет его кожи, из желтого переходил в оранжевый, из оранжевого в красный, пока не стал фиолетовым. «Вот это культурная нация, – подумал Торопуло, – интересно узнать, что делается теперь там, в Китае. Надо поговорить со зна

Затем друзья принялись перебирать и рассматривать мешочки из-под карамели. – Смотри, вот здорово! – воскликнул Пуншевич.Торопуло отвлекался от сегодняшнего дня, правда, не совсем лишенными интереса для истории быта величинами, но все же безгранично малыми по сравнению с происходящими вокруг него.Работа инженера в реконструктивный период являлась делом чести, но Торопуло даже на службе нет-нет да и вынет конфетные бумажки и начнет их рассматривать.То усмехнется он, то отведет руку с положенной на ладонь бумажкой, то скажет:– Это – черт знает что! И сегодня, делая вид, что он занят, Торопуло выдвинул ящик письменного стола и,

Юбилейные обеды во дворцах с точным отведением мест за столом пиршеств. Ужины в особняках купеческих и дворянских, поминальные обеды в кухмистерских. Табльдоты в приморских гостиницах. Все это меню Пуншевич и Торопуло просматривали для предполагаемой выставки. «Выставка будет иметь гигиеническое и воспитательное значение, выставленные материалы дадут толчок к образованию нового быта, покажут, от чего необходимо отказаться», – думал Пуншевич.

Юбилейные обеды во дворцах с точным отведением мест за столом пиршеств. Ужины в особняках купеческих и дворянских, поминальные обеды в кухмистерских. Табльдоты в приморских гостиницах. Все это меню Пуншевич и Торопуло просматривали для предполагаемой выставки.

Под играющими в карты и пьющими пиво напечатано: 3. ФИЛЕ ДЕ БЕФ РЕНЕСАНС – СОУС МАРСАЛЯ… -

Под жердочкой было напечатано в колонку: Церковный вестник. Братская трапеза. Закуска – из «Оглавления 25 томов». Обед: Кулебяка – из «Передовых статей». Уха, Бульон – из разных статей, «по назревающим вопросам жизни». – Это, должно быть, обед на квартире у редактора, – сказал Торопуло.Он увидел длинный стол, уставленный цветами, и сотрудников «Церковного вестника». Пуншевич отложил это меню в сторону.