Рик чувствовал себя жалким узником, который покинув тюремные стены и теперь безумно боится совершить совершенно безобидную вещь. Не став больше мучить себя угрызениями совести, он подошел к столику и решительно взял книгу с красным теснением, чтобы открыть ее на первой же странице. Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а чернила поразили своим насыщенным цветом, словно строки появились не год назад, а буквально этим утром.

Прочитав с десяток незамысловатых предложений, Рик разочаровано отложил бесполезное творение отца в сторону. И ради этого он испытывал душевные терзания?! Никакого великого смысла, тайного знака или иного намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру Лиджебаю через окно кабинета. Спешащие по своим делам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный силуэт рослого мужчины – то ли моряка, то ли заплутавшего чужеземца с быстроходного галеона. Последнее предложение оказалось сбивчивым, нервозным, словно рука отца в этот момент дрогнула, и перо, изобразив на странице оригинальную завитушку, соскочило, решило оставить историю незавершенной.

Рик закрыл книгу, с досадой вздохнул, поджал колени и поудобней примостился в глубоком кресле. Какое-то время смотрел на извивавшиеся в камине лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя навевало невероятную умиротворенность. Огонь не интересовали людские проблемы, только жадное поглощение древесины и стремление победить вечерний полумрак.

«Неужели отец, способный так ярко и красиво излагать свои идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью строчками?! Взялся за перо и только пару раз макнул его в чернильницу?» Мысли без предупреждения ворвались в голову, не спеша покидать уютное пристанище. Пламя умело навязывало сложные, порой бесконечные рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. И Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он был не в силах совладать, даже благодаря здравому смыслу…

* * *

Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне юноша все же испытывал к нему совершенно иные чувства. И порой он ужасно завидовал умению родителя создать вокруг себя некий ореол загадочности, скрыть очевидное от посторонних глаз, заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем решиться заговорить с ним. В то же время, родитель был слишком скор на расправу. Опутав дом клубком запретов, отец не выносил, когда его пытались ослушаться не только близкие, но и совершенно посторонние люди. А между тем, Рик видел в родителе невероятного мечтателя, способного перевернуть мир с ног на голову и с легкостью оживить те предметы, что всегда казались лишенными души. И все-таки, главным достоинством Лиджебая было его умение создавать вокруг себя тайну. Он делал это с такой непосредственностью, будто заранее знал, что и где должно случиться. Выбирая цель и оптимальный путь для ее достижения, он как опытный картограф протягивал цепь последовательных шагов. Умело маскируя подсказки, будто искусный охотник, он терпеливо наблюдал за жертвой, которая отчаянно пыталась раскрыть секрет очередной головоломки.

Однажды, в роли беспомощного кролика, оказался сам Рик. Отец спрятав все учебники сына и не произнес ни слова, пока юноша не отыскал семь подсказок. В конечном итоге он обнаружил-таки тайник: на кухне за амбарной дверью, где хранился рабочий скарб. И тогда отец сухо похлопал отпрыска по плечу и наставительно произнес: «В следующий раз задам задачку посложнее», – и сутулясь, удалился в библиотеку.

«Может быть, это и есть тот следующий раз? Тогда получается, визит незнакомца – всего лишь первый шаг…»

– Это в вашем духе, мистер Лиджебай, – задрав голову, неизвестно к кому обратился Рик.

Огонь в камине немного вздрогнул, хотя юноше это могло просто показаться. Битый час он крутил в голове бессмысленные фразы, знакомые сочетания звуков, попробовал даже прочитать предложения задом-наперед, но так ничего и не вышло. Взирая на жалкие потуги, книга, словно специально, по наставлению самого мистера Лиджебая, не спешила выдавать скрытые в ней секреты. А может быть, и нет никакой загадки? Простое совпадение, дань воспоминанию или дурацкое стечение обстоятельств, породивших страстное желание превзойти родителя хоть в чем-то…

Поджав губы, Рик резко откинул книгу в сторону:

– Святые угодники, когда же он оставит нас в покое?!

Внезапная ненависть всего за пару минут достигла гигантских размеров. Давно забытые обиды, боль, скованность – все, чем окружил Лиджебай своих детей, теперь казалось гнусным призраком, который все еще хранит отголоски прошлого. И мистер Невежа входил в его когорту. Именно он пытался вернуть Рика в тот мир, куда тот не хотел возвращаться ни за что на свете. Втянуть в безобидную игру, запутать в собственных мыслях и в итоге – заставить вспомнить прошлое…

Зачем?

Нет! Рик больше не желал погружаться в зловонное болото отцовских страхов.

Внезапно из дальнего угла гостиной раздалось протяжное урчание. Вальяжно вышагивая и напоминая о своем существовании громким мурлыканьем, на Рика внимательно взирал черный пушистый кот. Года три назад его приютил Лиджебай, и с тех пор мистер Тит, так нарекла своего любимца Клер, чувствовал себя полноценным хозяином этого скромного жилища. Он приходил и уходил, когда ему вздумается, то есть поступал как истинный представитель своего семейства. Но в отличие от Рика, всегда пользовался благосклонностью хозяина, особенно в те промозглые дни, когда огонь в камине не грел, а лишь жадно похрустывал сухими дровишками. Тогда мистер Лиджебай закутывался в толстый плед и читал очередную книгу о далеких приключениях, а Тит, сворачиваясь клубочком на коленях старика, мурчал в свое удовольствие, щедро даря свое тепло. Кот знал, как угодить благодетелю.

В доме Джейсонов хвостатый бродяга чувствовал себя более чем вольготно. Мистер Лиджебай как ребенок радовался кошачьим выкрутасам и никогда не ругал животное, чем еще больше злил сына. Клер частенько корила брата за глупую ревность, объясняя, что кот – существо, приносящее радость, а не отнимающее родительскую любовь. Рик хмурился, но упрямо копил в себе ненависть.

После смерти хозяина мистер Тит стал появляться все реже. Часто бродил по комнатам в поисках покровителя и, обнаружив только пустое кресло, удалялся восвояси.

Но сегодня визит кота стал для Рика настоящей неожиданностью. Наверное, хитрец проскочил в западное окно, которое вечно открывалось от сквозняка, – предположил юноша. Погладив кота, он попытался взять его на руки. Однако тот резко вырвался и отскочил в сторону.

– Ну чего ты? Давай мириться, – покосился на пушистого Рик и протянул руку.

Кот несколько минут сидел в замешательстве, а затем осторожно приблизился и понюхал кончики пальцев. Юноша почувствовал легкую щекотку.

– Давай, не бойся… Если не хочешь, не буду тебя трогать.

Мистер Тит облизнулся и окончательно успокоился, стал тщательно умываться. Рик отвлекся, и взгляд его в очередной раз нашел отцовский дневник. Тем временем, подняв хвост трубой, кот вдруг кинулся к двери, ведущей в кабинет покойного мистера Лиджебая, и застыл возле щели. Некоторое время Тит подглядывал в кабинет, а затем принялся нервно скрестись о деревянный косяк. И вскоре его усилия увенчались успехом – дверь скрипнула, и кот прошмыгнул внутрь.

Затаив дыхание, Рик замер. Целый год кабинет находился под замком, и никто не смел тревожить покой того места, где еще витал дух отца. Тут уже сестра установила свое правило – никогда и ни под каким предлогом не нарушать границы комнаты. Пусть она станет скромной усыпальницей не реализованного таланта Лиджебая Джейсона! Навечно!

Рик с трудом проглотил застрявший в горле ком и на ватных ногах приблизился к полуоткрытой двери – кот был уже за пределами границы.

Рука сама подхватила со стола книгу в кожаной с красной тесьмой обложке. У двери Рик не сразу решился дотронуться до массивной бронзовой ручки. Но из кабинета послышалось призывное мяуканье. Тогда юноша зажмурился и, кляня себя за нерешительность, все-таки переступил запретный порог. В нос ударил тяжелый запах пыли и затхлости давно непроветриваемого помещения. Рик закашлялся, схватился за воротник и дернул его изо всех сил. Верхняя петля камзола с треском лопнула, позволив юноше глотнуть чуть больше воздуха, на его лбу выступила испарина. Рик сам не понял, как очутился у огромного окна. Но легче от этого не стало. Тяжелый воздух кабинета давил на него, пытаясь во что бы то ни стало выпроводить непрошеного гостя. Только юноша не собирался сдаваться. Бешено озираясь по сторонам, одним махом сорвал тяжелую портьеру и дернул раму на себя. Поток свежего воздуха ворвался в обиталище вековой пыли. Лежащие на столе бумаги зашуршали, подавшись легкому сквозняку, и Рик обессилено повалился в кресло.

Внезапный прилив сил вызвал на лице улыбку. Еще одна маленькая победа над прошлым оказалась не такой уж сложной. Рик представил, как тонкие нити, связывающие его с воспоминаниями об отце, превратились в тлен. Возможно, витающий по дому призрак Лиджебая теперь успокоится и перестанет являться в ночных кошмарах и поджидать в мрачных углах родового особняка.

Окончательно осмелев, Рик все-таки решил осмотреться. Но невидимая стража, оказывается, не дремала. Сотни шипящих голосов в один миг зароились в голове предупреждающим шепотом.

Правило нарушено!

Вина очевидна!

Ты поступил о-о-очень плохо!

Наступило оцепенение, а чуть позже тело охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос родителя прозвучал строго и однозначно.

«Что я наделал! Как только мог приступить запрет и забыть отцовские предостережения!» – мысли Рика хаотично закружились по кабинету, насмехаясь над юношеской неосмотрительностью.

«Зачем я только зашел сюда?! Зачем?!»

В поисках оправдания, Рик не смог поймать ни одного весомого. И в этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий голос кота: тот либо зевнул, либо мяукнул от удовольствия, но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в себя, осознав, что находится в запретном кабинете совершенно один. При всем уважении к мистеру Титу, тот был не в счет. Голоса куда-то исчезли, а на душе стало легко и спокойно.

Рик прислушался к тишине, заозирался по сторонам. Все выглядело как прежде. Еще в те времена, когда мистер Лиджебай в легкой задумчивости склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать, в такие часы дом окутывала сокровенная тишина, которую не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что было внутри, Рик не знал, но судя по реакции отца, содержимое являлось довольно ценным. Но даже этот факт не давал посыльному права беспокоить мистера Лиджебая, когда тот начинал свой кропотливый труд. В один из таких неудачных визитов, получив посылку, создатель запретов спустил бедолагу с лестницы, оставив без чаевых. Тогда, тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик в очередной раз отметил, что совершенно не знает его. Мистер Лиджебай – худощавый и слегка сгорбленный учитель словесности, пожелавший довольно рано уйти в отставку и коротать старость среди пыльных томов библиотечной коллекции, не уставал поражать своего сына порой эксцентричными, но весьма решительными действиями. Для окружающих покладистый и мягкий, в один миг он мог вспыхнуть, словно вулкан, становясь настоящим стихийным бедствием.

Рик так и не решился сесть в глубокое обитое темной кожей кресло, а остановился возле стола. Письменные принадлежности находились на своих местах – педантичность была еще одной особенностью Джейсона-старшего. Гусиное перо, воткнутое в песочницу, стояло ровно посредине стола; чернильница из сандалового дерева располагалась чуть правее – возле стопки бумаг, а фамильная печать семейства Джейсонов – в левой. Ну а инструменты для заточки перьев, как всегда, лежали поблизости.

Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все еще витала над рабочим местом, пристально следя за исполнением бесчисленных правил.

Мистер Тит равнодушно наблюдал за юношей, делая вид что дремлет. Но Рик чувствовал – зоркие кошачьи глаза контролирую каждое его движение. Он недовольно поморщился и повернулся к животному спиной. Не хватало еще, чтобы какой-то там кот диктовал ему свои условия. Эдакий душеприказчик мистера Лиджебая!

Итак, с чего бы начать? Какой предмет со стола может ответить на вопросы о странном посетителе? Первым на глаза юноше попался сложенный вдвое лист бумаги. Он приютился под кусочками воска, словно невзрачный черновик, который убрали в сторону за ненадобностью, но отчего-то не выкинули в корзину. Рик осторожно развернул его и обомлел. Карандашный набросок сильно напомнил ему все того же мистера Невежу. Огромный плечистый человек в широкополой шляпе и с трубкой в зубах выплывал из грифельного тумана, словно живой. Еще один портрет на скорую руку. Но на этот раз более четкий, не оставляющий никаких сомнений: отец действительно был знаком с этим человеком.

В голове вихрем промелькнули последние строчки из отцовских мемуаров: «…он появился из-за поворота, будто призрак, рожденный моим воспаленным разумом. И я понял – не будет мне больше прощенья и пощады. Он наведался ко мне, чтобы напомнить о давнишних прегрешениях. Бесплодное видение улыбнулось и исчезло в тумане. Видимо не сегодня. И скорее всего, не сейчас. Я облегченно выдохнул».

От последних слов мороз побежал по коже. Рик живо представил вечерний сумрак и таинственную встречу со здоровяком, который пару часов назад назвался старинным другом мистера Лиджебая.

Стоило перелистнуть страницу книги, и перед ним открылась целая череда вопросов и противоречий. Лист с рисунком имел оборванный край и идеальный белый цвет. Такие безупречные параметры Рик видел только в одной книжке. Пролистав дневник отца заново, от корки до корки, юноша затаил дыхание и разочаровано выдохнул – переплет был в безупречном состоянии, словно на месте вырванного листа появилась новая, девственно чистая страница.

Тем временем, вытянув спину, мистер Тит наслаждался просторным креслом и, судя по его надменной физиономии, предлагал Рику самостоятельно докопаться до хитросплетений судьбы покойного хозяина.