Возможно, юноша ничего и не заметил бы, но именно тогда, впервые в жизни, свод законов главы Джейсонов дал глубокую трещину.

«Не шуметь и не топтаться в библиотеке! Не исполнено».

Стена запрета пала. Отец, сам того не осознавая, дал слабину, противопоставив неукоснительному табу свое милостивое дозволение. Быть может, он сделал это намеренно? Рик не думал об этом. Год назад его уж точно не заботили подобные мысли.

Аккуратно выставив вперед негнущуюся ногу, старший Джейсон медленно спустился вниз и протянул сыну две старые и весьма потрепанные книги.

– Вот, держи. Отнесешь их старьевщику, мистеру Сквали.

– Старьевщику? – боясь ослышаться, на всякий случай уточнил юноша.

– Да, именно старьевщику. Не заставляй меня твердить тебе одно и то же по сто раз, будто ты безмозглый попугай. Если я сказал, то надобно делать, а не переспрашивать!

Рик быстро кивнул. Отец явно пребывал в плохом расположении духа. Впрочем, за последнюю пару лет подобная агрессия стала его привычным состоянием. Постоянно что-то бурча себе под нос, Лиджеба частенько взрывался словно порох, пытаясь на все вокруг навешать ярлыки бесконечных запретов и ограничений.

– Требуй десять суонов, не меньше. Это очень старые, редкие книги. Они содержат в себе основы судостроения. Все понял?!

Рик благоразумно решил не спорить, уверенно кивнул и поспешил исполнять поручение.

Старьевщик долго рассматривал разлохмаченную обложку, принюхивался к растрепавшемуся переплету, даже откусил кусочек листа, а затем попробовал на вкус.

– Чего-то удивительно мне… А вдруг ты умыкнул их у своего папашки? Сейчас расплачусь с тобой, а завтра он заявится ко мне и предъявит. Что тогда делать?

В юношу уткнулся придирчивый взгляд старого плута.

– Я не вор и не обманщик. Говорю, отец наказал исполнить! Значит, так оно и есть, – играя скулами, заявил Рик.

– Ну да, ну да, – вроде бы согласился старьевщик, не спеша отдавать законную плату.

– За обе книги я хочу десять суонов. Это последняя цена, и обсуждению не подлежит, – тут же добавил юноша.

– Ого! – поразился покупатель, протяжно шмыгнув длинным крючковатым носом. – Не дороговато ли?

– Это бесценные книги, – наугад ляпнул Рик. Ему ужасно не хотелось возвращаться домой и искать оправдания за собственный промах.

– Бесценные… не ценные.

Отложив товар в сторону, старьевщик исчез за стеной покрытого пылью стеллажа. Из глубины лавки послышался шорох, а вскоре раздался невероятный грохот. Рик вздрогнул, но остался на месте. Сработало очередное правило: «Никогда не смей решать чужие проблемы, пока тебя настоятельно не попросят об этом. Но даже в этом случае десять раз подумай. И в итоге, откажись, сославшись на излишнюю занятость. Накличешь беду только на себя, а благодарность не получишь».

Так он и дождался, пока воцарится тишина, исчезнут посторонние шумы, и лишь потом осторожно произнес:

– Мистер Сквали, вы в порядке?

Старьевщик не отозвался.

– Может быть, я зайду позже? – не отступая от правила номер тридцать шесть и две четверти, уточнил юноша.

В ответ послышалось шуршание, и вскоре мистер Сквали дал о себе знать, протяжно застонав и выкрикнув пару крепких ругательств.

Рику был неприятен этот мерзкий пронырливый старикашка, который словно жадный крыс копошился в куче своего серого богатства. И юноша с удовольствием бы полюбовался на то, как пожитки мистера Сквали обрушились на маленькую с проплешинами голову того. Но, увы, мошенник оказался достаточно живуч. Тяжелое с хрипотцой дыхание вырвалось из глубины пыльного зева, возвестив о скором возвращении.

– У меня появилась идея получше, юный мистер, – кряхтя и кашляя, объявил старьевщик.

«Видимо, даже Всевышнему неугодна такая мерзкая душонка. И он решил оставить ее на земле для нашего смирения, – рассудил Рик, увидев мистера Сквали невредимым. – Да уж, этот хитрец не успокоится даже на том свете: возьмет и скупит у дьявола всевозможные прегрешения, а потом продаст втридорога, обратно его рогатому величеству».

– Что же вы решили мне предложить? – уточнил Рик, чувствуя, как пелена обмана уже опутывает маленькую лавку своими липкими сетями.

– Давайте меняться. Меняться выгоднее, чем получать звонкие монеты. Деньги что – потратил и забыл. А вещь, она надежнее. Ей можно пользоваться очень долго. К примеру, сделаем так: за ваши две книги я предложу вам три пары старых ботфорт, одну слесарную пилу, правда, со сточившимися зубчиками и почти новую трость с орлиным навершием. Пять к двум. Ну что?! Решайтесь! По-моему, невероятно выгодное предложение.

– За две потрясающие книжки? – поразился Рик.

– Потрясающие? Ну это вы зря, юный мистер. Так уж и потрясающие? Вы еще скажите – безупречные, – возразил старьевщик и сразу начал объяснять, указывая пальцем на выявленные недостатки: – Вот, посмотрите сюда. Здесь совсем рассохлась… А вот тут – почти невидно строк… Я уж не говорю про оторванную страницу. Она же самая первая, а получается самая важная. Разве не так?

– Что?! Да как вы смеете! – Рик едва не схватился за голову. Такой очевидный обман. Он был возмущен до глубины души. – Вы же сами ее откусили…

– Я?!

– Вы! А кто же еще?

– Юноша, вы забываетесь! Хотите сказать, что я решил отобедать вашим справочником судостроения?! Да вы в своем уме! Кто вам поверит?!

И в этот самый миг Рик понял, что угодил в силки старого крыса.

– Вот я и говорю, – желчно улыбнулся старьевщик и потер ладони. – Пять вещей лучше двух… Иначе не сторгуемся.

Дома он не оправдывался и не пытался объясниться, просто стоял и смиренно вздыхал. Отец долго рассматривал рваную подошву одного из ботфортов, потом провел пальцем по зубчикам пилы, а на трость бросил лишь мимолетный взгляд и, наконец, вынес свой вердикт:

– Это действительно очень ценные вещи!

«Не может быть!» – Рик едва не взвыл от удивления.

– Не радуйся раньше положенного, – заметив на лице сына проявившийся румянец, отец стал мрачнее тучи. – В целом ты не справился с поручением и наказание неизбежно.

Справедливое решение, чему тут удивляться. Мир за порогом дома Джейсонов сильно отличался от привычных людских устоев. Мир, созданный главой семьи, где действовали совсем другие законы. Там, за чертой дома, у тысячи детей был праздник вседозволенности, а у Рика – лишь упреки и порция розг. А заодно и новое правило на закуску.

– Воспринимай наказание достойно, с мужеством. Никогда не проси отсрочки и помилования, – учил отец, воздавая по заслугам своему отроку. До тех пор, пока правило не срывалось с дрожащих губ юноши.

Когда последний удар оставил на спине отпрыска глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.

– Теперь ты понял свою ошибку? – поинтересовался мистер Лиджебай.

– Безусловно, – соврал сын. На этот случай он воспользовался еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило весьма превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.

* * *

Рик недовольно поморщился, прогоняя прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от «Свода ограничений мистера Лиджебая Джейсона», и поэтому стоило навсегда позабыть обиды, которые он терпел ни один год. Он замкнул дверь на засов и вернулся в библиотеку перебирать старые книги – целое состояние, которое можно продать, подарить, или, на худой конец, растопить ими камин. Одна беда – из головы никак не выходил странный визитер, пожелавший заполучить неоконченный дневник отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц – ну а почему бы и нет!

Рик усмехнулся. Очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое, к примеру, старые чертежи или коллекция охотничьего оружия.

– Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, – состроив рожу, недовольно произнес юноша. – Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как вы…

Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тисненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.

– Что вылупились?! – рявкнул юноша.

Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания – да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были чужды этому сакральному месту. Книги не терпели столь рьяных проявлений человеческой возбужденности.

Рик раздражался все сильнее. В сердцах схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые вехи истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились вниз. Он кинул вызов, и бумажные стражи библиотеки откликнулись!

Книги, словно отчаянные воины, ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами – они навалились на Рика со всех сторон. Юноша лишь беспомощно защищался, больше не высказывая пустых оскорблений.

Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик, дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место сражения.

Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато. Картина ужасала. Сотни томов с укоризной взирали снизу-вверх на нерадивого наследника. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому что всегда соблюдал правила! И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.

«Он ни за что на свете не стал бы кричать в библиотеке! И не разрешил злости руководить им».

Голос отца эхом мелькнул у юноши в голове и мгновенно исчез.

– Хватит, я все понял! Простите… – устало произнес Рик, обращаясь к книгам.

Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.

Юноша уже сделал осторожный шаг к двери, как внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов его внимание привлекла совсем новая кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это бросилось в глаза, а то, что развернутые страницы были абсолютно пустыми. Он склонился над книгой и прикоснулся к ней. Вздрогнул, когда сквозняк заставил листы перевернуться, и из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза. Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, ненависть, одиночество и безумие, он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, то решил бы, что последние дни жизни отец провел в агонии странных видений. Но сегодня он взирал на творение родителя иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.

Почувствовав легкое головокружение, юноша попытался отстраниться от внезапной находки, но вместо этого упал на колени и уткнулся в изображение лицом. Перед глазами мгновенно возник образ грузного моряка, наставительно указывающего на кожаную с красной закладкой обложку. Дрожащей рукой Рик поднял книгу, которая оказалась весьма легкой для своих размеров и толщины. Он не осмеливался изучить ее более внимательным образом, а просто прижал к груди. Сердце застучало, будто настенные часы в гостиной, а прошлое в очередной раз неугомонно вторглось в жизнь Лиджебая-младшего. Миллионы правил, шипя и грозно предостерегая запретами, тут же напомнили о себе и о своем создателе.

* * *

Рик устроился в отцовском кресле. Он долго не решался вновь притронуться к обложке, на которой красовалась выпуклая печать с инициалами «Л.Р». Зажатый страницами выглядывал багровый язычок закладки, а красная нить напоминала… Нет, никаких сравнений! Рик в раздражении отвернулся, не желая тонуть в бесчисленных ассоциациях, вызванных отцовской находкой.

Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не одно «но». Достаточно было на пару секунд отвлечься, и она незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в голову, книга затмила собой все вокруг: вначале странным образом отразилась в зеркале, затем появилась среди толстых фолиантов на полке, а потом, и вовсе, стала мелькать перед глазами, с завидной периодичностью…

Нужно отвлечься. Рик подошел к крохотному столику, на котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом цветов. Желтые лепестки утопали в нежно-голубой и фиолетовой свежести маленьких бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства украшали сейчас весь дом, наполняя его дивными ароматами.

«Не сметь разводить цветы! Сплошная аллергия от них право слово!»

Это правило когда-то заставляло Клер сходить с ума, часами на пролет рыдая у себя в комнате. Зато в день, когда умер мистер Лиджебай, и этот запрет потерял свою значимость, новая жизнь засверкала для Клер душистыми красками, а дом, в свою очередь, наполнился неповторимым благоуханием.

Следующее нарушение стерлось незамедлительно: девушка, без всякого зазрения совести устроилась в цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что располагалась на углу двух торговых улочек, Менялы и Честного торга.

Хитросплетение удивительных запахов быстро изгнало из дома ужасную затхлость, что витала в нем под покровительством Джейсона-старшего, считавшего, будто пыль – это лучшая защита его бесценной коллекции.

Остановившись у покосившихся полок, где плотными рядами притаились собрания сочинений двух братьев путешественников Колбери и Квита, юноша грустно улыбнулся. Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра коллекции. Довольно странный поступок. А теперь еще этот настырный гость…

Рик снова уставился на кожаный переплет, желая в одно мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь запрета удерживала его от решительных действий не хуже злобного цербера.

– Нет, так продолжаться не может! – устав играть в гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял одну из его вещей.