* * *

«Первый блин» вполне удался и настолько понравился друзьям, что многие последовали нашему примеру. Сначала Вовка «Афанасий» в «Клешне», затем «Кука» в пивном баре в Мневниках с удовольствием отгуляли свои праздничные даты.

Итак, большинством голосов после недолгих споров мы убедили виновника организовать торжество в «Ладье», самом популярном центрово́м Московском Пивбаре, более известном как «Яма».

Дебютный визит в «Яму» я осуществил ещё старшеклассником, знакомясь со злачными местами столицы. Заведение совершенно не впечатлило, хотя и выглядело вполне прилично – столики на четверых и обходительные официанты. Вкуса пива в те годы я ещё не распробовал, предпочитая по малолетству квас, да и очередь на входе «отсюда до завтра» абсолютно не радовала. В институтские годы «ячменный напиток» меня зацепил, и «пивняк» в компании друзей и сокурсников я посещал регулярно, однако внутренний интерьер уже изрядно изменился. Бар из «сидячего» перешёл в другую категорию: длинные и высокие прямоугольные стойки-столы разгородили помещение от подвальных окошек-бойниц к центру. Официантов заменила стандартная застеклённая витрина с холодными закусками и непрерывно подносимыми с кухни тарелками с варёными креветками. Вдоль витрины шла рельса, по которой двигали подносы к кассирше – такой привычный «сам бери» советский сервис. Толпа желающих попасть в «Ладью» стала ещё больше, но мы к этому времени освоили вход с «заднего крыльца»: через боковую арку и внутренний дворик.

В двух шагах от пивной, в Столешниковом переулке располагался фирменный винный магазинчик, всегда радующий посетителей широким выбором веселящих напитков. Из представленного ассортимента нас особо радовала «Хирса», белое креплёное вино с минимальным содержанием сахара, стоившее рубль семнадцать за пол литра.

* * *

Погодой начало ноября не радовало – дождь пополам со снегом. Вместе с именинником и Вовкой «Афанасием», укупив впрок семь бутылочек, мы на скорую руку слегка размялись в расположенном по соседству кафе «Арфа», греясь и убивая время до подхода остальных гостей. Покинув через полчаса заведение, мы услышали знакомый голос. Шурка «Портос» очень любил повокалить на улицах родного города: он, Мишка «Рыба» и ещё несколько приглашённых тоже подтянулись ранее назначенного срока и скрашивали ожидание употреблением всё той же «Хирсы», укрывшись от ненастья в арке дома напротив.

Объединившись, мы дружной гурьбой проследовали в «Яму». Первое ноября пришлось на субботу, поэтому, как обычно по выходным, очередь на вход загибалась за угол дома, и её конец терялся в рано наступивших зябких сумерках. «Портос» просочился в заведение проторенной тропой через «заднее крыльцо», после чего запустил нас со словами «Где вы ходите?! Я с утра стою, место держу, а вас всё нет!». Сдав верхнюю одежду в гардероб, мы с немалым трудом отыскали стойку, за которой вольготно расположились трое мужиков среднего возраста. Слегка потеснившись при нашем появлении, «соседи» в дальнейшем перебрались за другой стол по мере прибытия остальных приглашённых, но периодически подходили чествовать именинника.

Веселье сразу пошло бурно. Пиво, удачно наложившись на портвейн, «своё действие оказывало» точно по Ленчу: «в самую мозгу скорострелкой бьёт!». С определённого момента походы за очередной порцией пенного осуществлялись самыми крепкими, да и те, отправлялись «в путь», отталкиваясь от стойки, как пловец от бортика бассейна.

Именинник, в силу субтильности комплекции, слабел от алкоголя чрезвычайно быстро. Так и на этот раз, уже через пару часов Андрей ещё стоял на ногах, но окружающую действительность воспринимал «как сквозь сито». С приходом запоздалых гостей тосты и поздравления возобновлялись с новой силой, но «Крекс» уже «ушёл в себя» и не очень осознавал происходящее. Учитывая, что стемнело рано, и домой ждал «путь неблизкий», наиболее трезвые участники предложили завершить банкет и сопроводить именинника. Но внезапно возникла преграда, причём в лице самого «Крекса».

Утром знаменательного дня папа с мамой одарили Андрея «элитной» шапкой-ушанкой из меха сурка. Издали она смотрелась номенклатурной ондатрой, которую любили носить торговые и партийные работники среднего звена. Хорошо представляя, во что может вылиться празднование, «Крекс» предусмотрительно оставил дорогой подарок дома и выдвинулся на гулянье в вязаном «петушке». К завершению праздника, неоднократно поведав друзьям о родительском подарке, Андрюшка совершенно запамятовал, что перед уходом забросил коробку с «драгоценной» шапкой на шкаф в своей комнате. Когда гардеробщик на его номерок выдал родную куртку с какой-то «беспартийной» вязаной шапочкой, у юбиляра случилась истерика. Именинник настаивал на версии циничной подмены и требовал вызвать милицию. Присутствующий при этом случайно «зашедший на огонёк» участковый настоятельно порекомендовал протрезвиться и назавтра приезжать разбираться.

Появляться дома без драгоценного головного убора «Крекс» отказывался наотрез. Ситуацию исправил бесшабашный «крик души» пьяного в дым Володьки «Афанасия»: «Эх, Андрюшка! Да не в энтим дело!». На именинника он впечатления совершенно не произвёл, но произнесённая в сердцах и с театральным надрывом тирада привлекла внимание окружающих. К общему удивлению, спас положение, как ни странно, один из наших изначальных «соседей» по столу. Будучи сильно не в себе, он вошёл в отчаянность Андрюшкиных обстоятельств и в порыве нетрезвой доброты на пару суток одолжил свою изрядно потрёпанную шапку из крашеного пыжика, взяв при этом торжественное обещание вернуть. Повеселевший «Крекс» тут же выдал готовую версию: «Дома скажу, что малость извалял по дороге, а дальше что-нибудь придумаю!». Счастливое разрешение проблемы тут же бурно отпраздновали.

Мы с «Афанасием» из последних сил доволокли усугубившего бесчувственного именинника до его квартиры, прислонили к двери и, нажав кнопку звонка, стремительно испарились.

Утро началось тревожным звонком Андрюшки: «Ты всё помнишь?». «Почти. А в чём дело?». «Откуда вторая ондатра взялась?!». Больше всех удивилась мама Андрея, увидев невменяемого сына в приличной зимней шапке вместо спортивного «петушка», в котором он уходил на торжество. Следующие два дня всей компанией разыскивали широкой души «мецената», своих координат не оставившего. Совестливый «Крекс» обнаружил его вечером понедельника всё в той же «Яме», куда зарулил наудачу. Восторг мужика от возвращения «дорогой пропажи» мог сравниться только с его необычайной щедростью, результатом которой стало появление Андрюшки домой в состоянии, сильно превосходящем именинное.

А взятая друзьями на вооружение универсальная Вовкина фраза: «Да не в энтим дело!», объясняющая и окончательно разрешающая практически все безнадёжные вопросы, применялась ещё многократно в соответствующих жизненных ситуациях.

Владимирские именины

«Как зовут – не помню!»

Недавняя встреча с приятелем Гурзуфской поры воскресила из забвения события почти забытого посещения славного города Владимира. Мы с хмельным хохотом, перебивая друг друга, взахлёб делились обрывками сохранившихся воспоминаний, заседая в уютной беседке посреди «фазенды» героя опуса, под закупленную с перспективой «белую» и шашлык от популярного мясного супермаркета. Когда же хозяин после продолжительных поисков всё-таки изыскал среди старых бумаг чудом уцелевшую фотографию, вызвавшую новый взрыв веселья, я твёрдо решил положить на бумагу все перипетии того путешествия.

* * *

Как и многие авантюры той поры, эта тоже началась в пивной «Больная Голова». Прозванное так из-за дислокации в Большом Головином переулке на Сретенке, заведение служило местом регулярных встреч московских «гурзуфцев», и, особенно, студентов, расположенных на Садовом Кольце, институтов. Олежек, четверокурсник «Плешки», не являлся исключением. Июньским вечером он в компании своего Гурзуфского приятеля Игорька и его невесты отмечал в «Голове» окончание летней сессии. И уже изрядно «принял на грудь», когда жених и будущий зять внезапно заявил о твёрдом намерении познакомиться с потенциальной тёщей и собрался незамедлительно отбыть в тёплое Лазаревское, место её постоянного проживания. На гребне общей алкогольной эйфории Олег пообещал не оставить товарища и проведать друзей в будущем семейном гнезде на Кавказском побережье. Сказано-сделано! Вскоре чудесным образом соблазнив в поездку свою тогдашнюю пассию Викторию – девушку весьма строгих правил, он отправился в путь.

Вопреки запоздалым, уже на подъезде к полустанку, опасениям Олега о возможной алкогольной «амнезии» приглашавших, в Лазаревском дорогих гостей встретили с царским почётом. Кормили на убой и увеселяли, как могли. Брат невесты «на лодочной на станции работал спасателем» со всеми вытекающими: рассеканием на приписанном к спасбригаде спортивном карте по невеликому посёлку, регулярными заездами в винный; разнообразными водными аттракционами, и даже серфингом. Всевозможные дозволенные и недозволенные удовольствия сыграли с приехавшей парочкой москвичей странный фокус – они разбежались. Виктория подружилась с отдыхающим на море питерцем, а её теперь уже бывший схлестнулся с группой студенток из Владимира и проводил досуг с ними. Одна из владимирских барышень увлеклась оставшимся в одиночестве москвичом не на шутку, но ничего предосудительного ему не позволяла. После недели активного отдыха Олег «бобылём» с Кавказа улетел в Крым, в «родной» Гурзуф.

* * *

Тем летом в начале 80-х во время очередного Гурзуфского заезда мы с братом и познакомились с компанейским москвичом по прозвищу «Слоник». Этимология «псевдонимов» всегда являлась для меня загадкой. Олежка не напоминал одноимённое животное ни обличием, ни габаритами. Симпатичный мальчуган среднего роста и весьма худощавой комплекции пользовался заслуженным интересом у отдыхающего прекрасного пола со всех долов и весей Советского Союза. Обладая отчаянным куражом и не заморачиваясь съёмом даже временного жилья, он проводил ночи то в лодках местных рыбаков, то в садовых беседках вместе с меняющимися пассиями.

Пёстрый отпускной калейдоскоп Крымских подруг несколько затмил образ «тургеневской» барышни, миловидной старшекурсницы Владимирского Пединститута, горестное расставание на Кавказском курорте и её приглашение в родной город на празднование своего осеннего Дня Рождения.

Но девичья память, вопреки поговорке, оказалась твёрдой и цепкой. Упорные сентябрьские звонки и призывы дали нужные плоды. И после традиционной (первая суббота сентября) Гурзуфской «стрелки», у Олега «взыграло ретивое». Когда он поделился своими планами посетить флагманский город Золотого Кольца, мы с Борькой долго не размышляли. Всегда лёгкие на подъём и не связанные на тот момент серьёзными узами, мы сразу «ответили радостным согласьем».

В пятницу, накануне запланированного визита, я мимоходом заскочил в «Огонёк», наш центральный ресторан районного масштаба. Там напоролся на Эдуардика «Родственника», и вместе с ним засиделся до глубокой ночи с двумя впервые встреченными и сильно нетрезвыми «джентельменами удачи», с которыми очень долго обсуждал гипотетические возможности приобретения пистолета «Стечкин». Как следствие, выезд в соседний областной центр состоялся практически немедленно после моего запоздалого возвращения домой, т.е. на первой утренней пятичасовой электричке.