– Вы что? Вы продали меня?

– Ты, Паша, попридержи коней-то! Это взрослая жизнь! Это тебе не руками махать. Тут расклады.

Впервые Пашка сам выскочил из зала со слезами на глазах.

Так Паша не попал в сборную. Из федерации приходили письма, приглашения на турниры, звонил тренер, но Паша был давно занят другими делами. Наступило время перемен, тех, которые ждали, но пришли совсем другие. Всё вокруг кипело, бурлило, все ориентиры были сломлены и размыты.

И Пашу увлекла эта стремнина. Он плыл в этом неудержимом потоке, и молодое сильное тело легко справлялось с бурным течением.

– Паш, тут такое дело ― человеку одному нужно помочь. Хороший такой человек. Он плохому человеку деньги дал, а тот не отдаёт.

– А зачем он плохому человеку деньги дал? ― удивился Паша.

– Не, ну тогда, когда давал, тот, кто сейчас плохой, тогда ещё хорошим был. Но, сейчас ― совсем испортился. Вот с Серёгой и сгоняйте. Объясните человеку, что нехорошо людей обманывать. Да, и деньги забрать не забудьте, тимуровцы.

– Серёга, слышишь? Пашку с собой цепляй и к барыге. Растолкуйте гостю с юга, что к чему. А то, уже третий месяц динамит.

– Ок. Понял. Сделаем.

Серёгу Пашка хорошо знал. В одном зале занимались. Правда, Серёга в тяжах бился.

Удивило Пашку то, что их появление на адресе, куда они приехали с Серёгой, произвело магическое впечатление. Нехороший человек был сама любезность. И пока они пили предложенный кофе, тот уже принёс пакет с деньгами. Денег в пакете было очень много, во всяком случае, так показалось Пашке. А когда он получил свою долю, то никак не мог поверить, что это теперь его деньги! Как так?! За сорок минут и такие деньжищи!

– Пашка, молодец! Вы с Серёгой чисто сработали, даже портить барыгу не пришлось! Давай, Паша, вливайся в коллектив. Дела нас ждут серьёзные. Работы будет много. Так, что времени на раскачку ― нет!

И Паша полностью погрузился в текущие дела. В работу! Сначала он как бы стеснялся бить человека. Одно дело в ринге, а тут? Но, потом привык и даже вошёл во вкус. Он бил по печени и в челюсть столько, сколько было нужно, даже немного лишку. Это чувство, когда только твоё появление вызывает в людях панический ужас, это чувство беспредельного превосходства над соперником ― очень нравилось Пашке, и он хотел его испытывать снова и снова. В своём деле, если так можно выразиться, Пашка был передовиком производства. О нём ходили легенды.

Его боялись. Его именем уже решались вопросы на стрелках. Павел был уже в авторитете у коллег. Под его руководством было уже четыре бригады. Но, самые сложные, самые интересные вопросы он предпочитал решать сам. Да, для того чтобы ещё раз испытать это чувство превосходства. Чувство страха, которое исходит от соперника, звериное чувство ― подавление чужого Я. Как хищный зверь, как волк в лесу, когда встречается с соперником на одной тропе. И кажется, что сейчас начнётся кровавый бой, оскал, рык, учащённое дыхание. Но, боя не происходит ― один из соперников, поджав хвост, уходит с тропы, уходит из этого леса навсегда. А самки склоняются к победителю.

Самка

Да, Люська была самка. Дикая. Она иногда сходилась с людьми, но только затем, чтобы решить свои вопросы. И не отнять чего-нибудь или тем более выпросить. Принять, забрать самой, после долгих умалений и уговоров! Но, путь у неё всегда был свой. Её все знали. Но, знали и её крутой нрав. Мало кто пытался остаться с ней рядом. Люся так высоко держала планку, что желающих было немного. Можно сказать, что вообще не было. Она выбирала сама. Сама решала, кто будет её верным помощником. Вокруг было полно красивых девиц, которых только пальцем помани ― модели, танцовщицы, папенькины дочки. Все искали приключений, крутых парней и красивой жизни. Но, Люська ― была звезда! Да, конечно, местного значения, но звезда! И равных ей ― не было! И Пашу она выбрала сама.

Паша тоже не был обделён женским вниманием. В тех заведениях, где они каждый вечер зависали, красотки кружили, как мотыльки возле лампы в тёплую летнюю ночь. Так и есть ― ночные бабочки. Но, Паше тоже было нужно соревнование! Всё, то, что было легко, доступно ― его не интересовало. Бывало, конечно, когда они, с братвой перебирали, то брали девок оптом и ехали в сауну. И оргия продолжалась до утра. Но, это когда совсем перебор с синькой и коксом, а так они и даром не нужны.

Паше нужна была самка, настоящая, дикая, независимая. Чтоб всегда адреналин, всегда битва. С Люськой они познакомились на очередном банкете, которых, в то время, было множество. Между ними сразу пробежала искра и понеслось! Люське деньги были не нужны. Нет, деньги, конечно, нужны всем, но её было не купить! Её избранник должен был упросить Люську принять подарок. А она уж умела устраивать изощрённые пытки пылкому кавалеру!

Когда Паша подарил ей первого мерина, то вышел конфуз. Произошло на Люсином дне рождения, куда Паша созвал весь город. Это было одно из знаменитых Люсиных представлений, которыми она периодически баловала себя и уважаемую публику. Мерин сверкал безупречным окрасом и хромом. Неаполитанская ночь ― такого цвета в городе ни у кого не было! Паша открыл дверь. Толпа восхищённо загудела. Паша передал Люсе ключи. Люся села за руль, завела двигатель. Народ одобрительно закивал. Машина тронулась, потом, совершив резкое ускорение ― врезалась в ближайший столб. Мерседес стоял разбитый в хлам, униженный и обречённый. Неаполитанская ночь превратилась в последний день Помпеи. Из машины вышла Люся. Прошла вдоль толпы, наслаждаясь произведённым эффектом и как ни в чём не бывало, проследовала в ресторан.

– Купить меня решил? Я тебе ― не девка из сауны! ― бросила она, проходя мимо онемевшего Паши.

Да, Люсе не нужно было что-то, она хотела сразу всё! И всегда своего добивалась.

А деньги? Деньги. Денег было много. Очень много. Павел даже не представлял ― сколько у него денег. Он брал столько, сколько хотел и тратил ― сколько хотел. А они ― не кончались.

Малые ручейки стекали в единую большую реку. Паша был капитаном этого корабля, который плыл по денежному морю. И стоило только свеситься за борт, как можно было зачерпнуть столько, сколько нужно.

Кокс

Когда он появился? Павел, когда боксировал, не то, что не нюхал, даже не думал о бутылке пива. Там мать ещё вечно навеселе. Так, что даже синьки ноль, а тут кокс. Откуда? Люська. Она первая угостила дорожкой. Она всегда на благородном сидела, не пила почти. Да, с неё началось, а потом распробовал.

Потом, вовсе свои заведения пустил, хоть раньше и слышать об этом не хотел. Короче, пошло-поехало! Бухло ― совсем отжило. Только кокс! Порошок был везде. В машине, кабинете, в ресторане, дома. Ну и конечно, во всех заведениях, которые контролировал Павел.

Но калейдоскоп жизни провернулся в очередной раз. Сначала убили Серёгу, потом ещё троих, потом менты закрыли три лучшие точки. Потом Казанские забили стрелку. Павел не понимал, что происходит, всё шло своим чередом, а тут проблема за проблемой. На стрелку Павел решил ехать сам. Давно забытый холодок пробежал по спине, как перед боем.

– Стволы возьмите, парни!

– Зачем?

– Там ребята с ишаков на мерседесы только пересели ― понятий могут не догонять. Возьмите на всякий случай. Мало ли что? Невелика ноша.

Паша принял три дорожки. Без этого он дела уже не решал. Да и дела были все ― на серьёзном нерве.

Разговор ― не заладился сразу. Это был просто тупой наезд. По беспределу. Типа, мы заехали в город, нам нужна поляна. Нужно делиться.

Павлу нравилось ломать соперника. И чем жёстче был соперник, тем приятней была победа. В кармане был ствол. Концентрация была полная. Мозг работал, как часовой механизм. Павел потрогал куртку. Всегда успею, ― подумал он.

Павел никогда не стрелял в человека. В тире или по бутылкам ― это сколько угодно. Но, в человека?! Стрелять первыми начали Казанские. Всё было как в тумане. Павел выхватил пистолет и стрелял куда-то туда, в сторону противников. Обожгло правый бок. Валим! В машине ехали молча, но все были живы. Слава Богу! Как ты, Паша? Так, ерунда, царапина. Но, бывало и лучше!

Дальше события развивались стремительно. Во всех заведениях прошли обыски с СОБРом и ОМОНом. Все точки и заведения были опечатаны. В офисах проходили следственные действия. Сотрудников опрашивали, грозили уголовными делами. Всю валюту и порошок ― изъяли. Паша схоронился на даче у Люсиного брата. Приехал Борис ― один из близких.

– Там на месте нашей вчерашней стрелки два трупа. Оба, как ты знаешь ― не наши. Казанских. Говорят, что ты там какого-то крутого авторитета завалил. Сейчас разбираемся.

– Я?

– Да, Паша ― ты! Из наших ― только ты стрелял. Извини.

– Но как, так? Я же даже ствол брать не хотел!

– Как-то так, Паша. Короче, сейчас весь город на ушах. Кипишь ― страшный. Все тебя ищут.

– И что делать?

– Валить тебе нужно.

– Куда?

– Чем дальше ― тем лучше. И на дно лечь. Есть кое-какие мысли. Кое-какие деньги соберём ― на первое время. А дальше видно будет. Нужно, чтоб всё утихло.

Ещё три дня Паша сидел на даче. Без телефона, без вестей, никуда не выходя. Вот и я, как зверь в берлоге, которого обложили охотники. И шансов почти нет. Ещё вчера я был матёрым хищником, для которого лес ― его территория. И в этом зверином царстве ему не было соперников. Его интуиция давала возможность чуять добычу, вольготно жить и избегать опасности ― звериный инстинкт. Самые дикие волчицы покорялись ему. А что теперь? В его лесу пожар, а он сидит в своей берлоге и не может выйти. А где его волчица? Люська! Сука! Как началась эта заваруха ― она передала ему ключи от дачи, и с тех пор он её не видел. Павла затрясло. Быстро сделал две дорожки. Заправился ― полегчало. Кокса было много. На завтрак, обед и ужин. К вечеру неожиданно появился Борис.

– Ну, что, пионер? Готов?

– К чему?

– Сейчас поедем на границу. Там договорились. Потом до аэропорта и в Лондон.

– Куда?!

– В Лондон, Паша, в Лондон. Там есть свои ребята. Помнишь Виталика? Сейчас он там обосновался. На первых порах помогут. Ну, там хата и так далее. Деньги, на первое время, у тебя есть.

– А что там, у нас.

– Задница, Паша. Ищут тебя. И менты и Казанские. В офисах ― разгром, точки ― опечатаны. Пока так.

– Люсю видел?

– Нет. Ну, присядем на дорожку.

Лондон

Первое время затянулось. Виталик уехал в командировку за товаром в Марокко. Паша остался один. Таких близких знакомых, как Виталик у него в Лондоне больше не было. Правда, кокс нашёлся быстро и его было много. Братва подгоняла регулярно. Так, что зверь, который давно поселился в душе у Павла, был накормлен. Расклады в Лондоне были не такие лихие, и Пашины навыки тут были не особо нужны. Братва тут занималась финансовыми аферами, оформлением левых документов, сделками с недвижимостью. Паша вообще не понимал, о чём они разговаривают. Это был другой мир. Плюс язык. Точнее, минус.

Без знания языка Паша чувствовал себя маленьким ребёнком. Купить себе поесть он, конечно, мог, но всё остальное, а тем более какие-то дела, были совершенно недоступны. Павел жил на привезённые с собой деньги. Других дел ― не было. И даже не намечалось. Прежнюю, роскошную, жизнь Павел забывал с большим трудом. Но деньги имеют свойство быстро заканчиваться, особенно, когда ты не плывёшь по денежному морю, а сел на мель возле пустынного берега, где нет ни воды, ни тени.

Из родных мест известия приходили редко. Телефоны не отвечали. Деньги никто не присылал. Через общих знакомых удавалось узнавать отрывочные сведения. Странные приходили известия. Насколько понимал Павел, его империи наступил полный крах. Сначала свирепствовали менты. Всё изъяли, арестовали, конфисковали и опечатали. Братва разбежалась ― кто куда. Многих закрыли. Остальные ушли под Рината ― главного конкурента Павла. Позже Ринат занял и все точки, которые раньше работали на Павла. Новый, хитрый и хищный, зверь стал хозяином территории.

А в этих каменных джунглях Павел уже не был тем хищником, которого боялись и уважали. Здесь не было для него добычи. Это были чужие, абсолютно непонятные его натуре места. Такие здесь не жили. Калейдоскоп жизни совершил очередное вращение, и старый рисунок исчез. Его уже невозможно было восстановить, начиналась другая история и Павел впервые почувствовал себя незащищённым, и впервые в его сердце пробрался страх.

– Ничего, справимся, не таких обламывали, ― бодрил себя Павел.

После порции порошка ― страх почти исчезал, а жизнь не казалась такой тоскливой. Через три месяца, местная братва, которая поначалу помогала и предоставила квартиру в центре города, попросила съехать. Первое, оговорённое, время пошло, а квартира в Лондоне ― это как нефтяная скважина. Вхолостую работать не должна.

От ребят вестей не было, деньги заканчивались, назад дорога была отрезана. Павел переехал в другой район, потом ещё. Вещей почти не было, потому переезды проходили не утомительно, легко. Но, то были отдельные, нормальные квартиры. Английские конечно, но жить можно. Павел переехал в третий раз. На этот раз он снимал квартиру с каким-то индусом. Тут подвернулась халтурка, и он помог местной братве в одной афере. Потом ещё раз. Но, денег катастрофически не хватало. Белый порошок, который питал внутреннего зверя, стоил дорого. Павел пробовал перейти на водку, но не пошло. Привык.

А зверюга, как назло, разошёлся ― требовал всё больше и больше. Павел чувствовал себя загнанным в угол. Теперь он был жертвой, а лютый хищник ходил кругами и выжидал удобного момента для смертельного броска. А Павел был один, в чужом городе, без денег, без работы, без языка, без будущего. Своё отчаяние он глушил, но это давало временное облегчение, только иллюзию. На самом деле отчаяние росло и в минуты просветления Павлу становилось очень страшно.

Однажды, в минуты накатившего отчаяния, Павел, набравшись храбрости, решил поговорить с индусом. С помощью пальцев и буквы Ё, Павлу удалось выяснить, что индус работал посудомойщиком в ресторане, в хорошем ресторане и неплохо зарабатывал, но сильно уставал и поэтому, почти всё остальное время спал, а когда спишь, то и есть совсем не хочется.

После этого разговора Павел заперся в своей комнате. Коленки подкашивались. Пол уплывал из-под ног. Ещё вчера, Павел был грозой правых и виноватых, открывал ногой любую дверь в своём городе. А завтра что? Посудомойка? Павел достал бутылку водки, взял стакан, сел на пол, спиной прислонился к дивану. Расправил две дорожки. Уже лучше, но не то. Открыл бутылку. Налил полный стакан. Залпом выпил. Начало трясти. Ещё налил. Еле запихал в себя зелье. Через минуту вырубился. Проснулся Павел совсем один, на заблёванном полу, в комнате ― на окраине вселенной. За стенкой мирно спал индус-посудомойщик. В руках у Павла была верёвка. На конце верёвки была петля. Верёвку эту он помнил. Купил у метро у какого-то негра. А вот когда он смастерил петлю? Не помнил.

Павел смотрел на эту петлю и понимал, что не в силах изменить ход событий. Он, который всегда был волком, хищником ― теперь сам жертва. А жертва должна быть принесена дикому зверю. Павел сидел на полу с петлёй в руках и не мог понять, как зверь, который жил в нём, с которым они были приятелями, теперь сожрёт его самого и никто не сможет ему в этом помешать. Павел с трудом поднялся, закрепил верёвку. Что делать дальше? Неужели это всё? Тут в голове застучало:

– Пёс всегда приходит к своей блевотине, пёс всегда приходит к своей блевотине, пёс всегда приходит к своей блевотине…

– Откуда это? Где он это слышал? Да, точно! Это тогда в ресторане! Мужик такой странный и отчество у него такое…необычное. Дивеевич. Точно, Сергей Дивеевич!

Сергей Дивеевич

– Понимаете, Павел ― это сети лукавого. Очень прочные сети. Проверенные временем. И те, кто в них попадает, выпутаться уже сами не могут. Самому ― никому ещё не удалось. Это устройство мира, от самого времени основания. В Писании сказано: как пёс, когда возвращается на свою блевотину, бывает мерзок, таков и неразумный, возвращающийся, по своей злобе, на грех свой.

– Если честно, то не очень. Слова-то мудрёные, но обо всём и не о чём. Мне-то это зачем?!

– Широко раскинул сети лукавый, множество соблазнов напридумывал, как приманки. Вот на них и покупает души неокрепшие. И интересно человеку и хорошо поначалу, в сетях этих, и кажется ему, что это его воля сейчас исполняется, что сам он сделал выбор. И чем дальше пребывает человек в обмане этом, тем сильнее начинают одолевать его сомнения, что обманули его, что что-то идёт не так!

И хочет человек уже и вырваться из этих сетей, а не может. Потому, что не знает как! И самому ему с этим не справится. Вот и ходит по кругу соблазнов своих, как тот пёс, а отказаться от них не может.

– А почему так происходит?

– Когда человек рождается, то и душа в него входит. И вот человек растёт, мальчик, юноша, мужчина, а про душу все забыли. Люди тело лелеют ― чтоб не болело, чтоб одевалось, чтоб далеко прыгало, чтоб училось хорошо, а про душу никто и не помнит и никто ей не занимается. А она, как была во младенчестве, так и осталась. Душа ― младенец. Вот её то и соблазняет лукавый! А как младенца соблазнить? Дай ему обёртку яркую, красивую ― он уже ручки тянет. Несложно. А что делает младенец, когда понимает, что под красивой обёрткой ― бяка оказалась? Плачет и зовёт родителей на помощь. По тому, как сам с этой историей справится ― не может. Так и взрослый человек, вроде большой, сильный, а душа у него ― младенец!

– Наивный, как чукотский юноша!

– Точно, наивный! Но, тело сильное, плоть играет и кажется человеку, что это он и судия, и создатель, а гордыня его вообще выше любого небоскрёба. А это для лукавого самая лёгкая добыча ― гордецы. Пока человек в гордыне, то столько кругов сделает к своей блевотине, сколько и предположить раньше не мог. Так и ходит этими кругами. Другого маршрута уже и не знает. И не сможет человек сам вырваться из этих кругов.